Дракон с отрезанными крыльями (СИ) - Эн Вера

На крыше одного из центральных зданий Вилхе с другом приделывали тот самый пригласительный плакат, с которым он просил Ану помочь. Сердце у Аны совестливо сжалось: как бы она ни относилась к кузине, это вовсе не должно было стать поводом подвести брата. Счастье еще, что плакат удался на славу и без ее участия. И что замеревшая внизу и со смесью ужаса и восхищения взирающая на Вилхе Кайя исправила Анин отвратительный поступок. Она-то точно не дала Вилхе скучать. Да и он вряд ли сегодня жалел об отсутствии младшей сестры.

Наконец она добралась и до дома дяди Эйнарда. Дверь в новой части была открыта нараспашку, и над ней красовалась аккуратная и очень симпатичная вывеска «Пекарня «Солнышко». Ана усмехнулась: кузина не решилась взять собственное имя для привлечения покупателей, но воспользовалась детским прозвищем. К ее огненным волосам оно очень подходило. Да и к горячей румяной выпечке тоже.

Ана шагнула было на крыльцо и вдруг заробела, услышав внутри чужие голоса. Ну в самом деле, не будет же она выяснять отношения с кузиной при посторонних. И стоять у прилавка слишком долго, не объяснив причину, не станешь. Лучше подождать, пока Айлин освободится.

Ана неслышно скользнула за угол и притаилась под открытым окном. Через него было отлично слышно все, что происходило в пекарне, и Ана рассчитывала вскоре выгадать момент и застать Айлин в одиночестве.

Но покупатели все шли и шли. Кто-то просто заглянул внутрь, интересуясь, что это за лавка и чем в ней торгуют. Кто-то попросил насыпать ему именно тех расписных пряников, которые мальчишки раздавали на рынке, и уточнил, чем таким белым и ароматным они покрыты. Женский голос заказал шесть разных пирожков для своих детей и, узнав, что каждой форме соответствует определенная начинка, похвалил за такую оригинальную идею. Мужской голос возмутился тем, что пирожки такие маленькие, но потом его владелец снизошел до целого пирога и, не взяв сдачу, довольно распрощался. Следом потрескавшийся старушечий голос начал выспрашивать у Айлин стоимость изделий и с каждой новой цифрой становился все грустнее и вздыхал все чаще. Ана не усидела в своем убежище, заглянула в окно и увидела сухонькую бабушку с платочком в руках, где, судя по всему, побрякивала лишь пара десятков шнокелей. Ана скривилась, раздражаясь на кузину: вон у той сколько выручки сегодня, могла бы и пожалеть старушку, сделать ей скидку на булочку. И в тот же самый момент Айлин протянула несчастной покупательнице бумажный пакет. Та заглянула внутрь и отшатнулась, будто от ядовитой змеи.

— Что ты! У меня дед и за месяц столько не зарабатывает, — объяснила она. — А как слег с поясницей, так и вовсе… Вот хотела порадовать его сладеньким — уж больно он любит, — да не подумала, старая…

— Берите, — улыбнулась Айлин. — А папе я скажу, чтобы он к вам заглянул…

Старушка замахала руками и попятилась к двери.

— Что ты, что ты! — повторяла она. — Али я не знаю, сколько стоит доктора в дом пригласить? Али…

Договорить у нее не получилось. Едва не задев головой косяк и раздраженно толкнув попавшуюся ему по дороге старуху, в пекарню вошел златокудрый Кён и с мерзкой елейной улыбкой направился к прилавку. Ану передернуло. Этого парня знал весь Армелон. Еще до того, как бывший градоначальник уехал с семьей в Окинос и передал свой пост отцу Кёна, тот успел прославиться своей наглостью и нетерпимостью к кому бы то ни было. Теперь же он и вовсе забыл, что такое совесть, явно считая себя первым лицом Армелона и поступая так, будто ему все дозволено. Пожалуй, они с Айлин в своем беспредельчестве могли бы составить идеальную пару.

У Аны что-то вздрогнуло внутри и подернулось холодом. А ведь она почти поверила в то, что кузина изменилась, когда та столь ласково заговорила со старушкой. Но какая уж тут старушка, когда рядом богоподобный Кён? За ним непристроенные армелонские девицы табунами бегали, а он вот… на Айлин изволил свой взор обратить. Иначе разве щерился бы так? И отвешивал дурацкие поклоны?

Айлин наскоро ответила на его приветствие и попыталась было обойти, но Кён преградил ей дорогу и снова улыбнулся так, что Ана у окна скрипнула зубами.

— Могу я чем-то помочь? — поинтересовался Кён, и Ана невольно глянула на землю в поисках чего-нибудь поувесистей, что бы в случае прямого попадания в физиономию Кёна наконец стерло этот белозубый оскал. Бр-р! Никто и никогда так не бесил Ану, как этот наглец! Он единственный во всем Армелоне до сих пор смотрел на ее отца свысока, как на недочеловека, а Дарре и вовсе называл эндовым отродьем. Знала ли об этом Айлин, Ане было неведомо. И все же она целиком превратилась в слух, словно именно сейчас надеялась определить истинную сущность кузины. Да невозможно же не понять, каков этот Кён на самом деле! И если Айлин начнет с ним кокетничать…

— Вы могли бы извиниться перед старой женщиной и проводить ее до дома, — не слишком любезно отозвалась Айлин, но все-таки посмотрела на Кёна. — У нее тяжелые покупки.

Тот передернул плечами, однако потом призывно свистнул, и Ана с удивлением увидела зашедшего в пекарню Эдрика. Ровесник Аны, робкий, хрупкий и болезненный, — он всегда был поводом для стычек между ней и Хедином, когда насмешки старшего брата над младшим превосходили терпение не выносившей чужих унижений Аны. Она заступалась за Эдрика, Хедин тут же делал ее жертвой своего не слишком тактичного юмора, после чего Вилхе приходилось кулаками вколачивать в обидчика уважение к его младшей сестре. Ана терпеть не могла Хедина и, пожалуй, ничуть не удивилась бы, если бы по зову Кёна явился именно он: два сапога — пара! Но увидеть на этом месте Эдрика стало для нее настоящим потрясением.

Кён тем временем взял из рук Айлин пакет с выпечкой и, всучив его Эдрику, едва ли не пинком выпроводил того вслед за старухой. Потом снова повернулся к Айлин.

— Я удовлетворил твою просьбу, — высокомерно заявил он и шагнул ближе. — Теперь твоя очередь.

Айлин чуть отступила, ясно ошарашенная его словами. Хотя должна была бы уж догадаться об истинной натуре Кёна по двум его последним поступкам.

— Эдрик — мой брат, — с трудом скрывая охватившее ее раздражение, заметила Айлин, и Ана едва ей не захлопала: да, это сильный аргумент! Ты унизил ее брата, Кён! Ты навсегда потерял уважение девицы!

Но тот только снова повел плечами.

— Я должен еще раз извиниться? — поинтересовался он. — Хорошо, извини, больше не повторится. Теперь вернемся к моей просьбе. Пора бы уже и поинтересоваться, что я желаю получить за обе услуги.

Айлин посмотрела на него, как на умалишенного: это было понятно из ее гордо распрямившейся спины и недовольно вздернутого подбородка.

— Господин Кён, — негромким ледяным тоном сказала она. — Я не просила вас ни о чем, а после того, что увидела, предпочла бы вообще никогда не иметь с вами дел. Если вы зашли в мою пекарню за покупками, я вас внимательно слушаю. В ином случае сейчас самое время удалиться.

— Вот как? — Кён удивленно приподнял бровь, однако тут же решил, что понял причину подобного ответа Айлин. — Ты, очевидно, подумала что-то дурное. Я же собираюсь пригласить тебя на свидание. И как только ты попросишь у меня прощения за свой неприемлемый тон…

Ана даже онемела от подобной наглости, а вот Айлин, как оказалось, напротив, обрела почву под ногами.

— Господин Кён, — мягко начала она, позволив собеседнику расслабиться и довольно заулыбаться. — Мне, право, очень стыдно, что я говорила с вами не так, как следует. Так стыдно, что я, пожалуй, больше никогда не смогу посмотреть в ваши ясные очи, — тут Айлин напряглась, тряхнула волосами. — Это отказ, господин Кён! — жестко отрезала она. — Прямой и недвусмысленный! Надеюсь, такие вы понимаете? И не станете больше досаждать мне своим присутствием?

— Да ладно! — Кён выглядел таким растерянным, что Ана зажала себе рот рукой, чтобы не рассмеяться от его вида и не выдать себя. Однако уже следующая фраза вынудила ее вздрогнуть. — Ты хоть понимаешь, чем грозит тебе подобное обращение со мной? — Кён шагнул ближе к Айлин. Ана завертела головой по сторонам, надеясь увидеть хотя бы одного нового покупателя, способного разрядить обстановку, но поблизости, как назло, не было ни души. — Да твоя пекарня в неделю разорится, стоит мне только захотеть. А сама ты…