Озадаченный этими мыслями мужчина вернулся к своему занятию. Но сколько бы ни искал, найти нужный документ не удавалось.
В зал вошел секретарь Новака Лешек Рудкевич. По его лицу Алес понял, что дело срочное и отлагательств не терпит. Подтверждая его догадку, секретарь дрожащим голосом обратился:
— Старейшина!
— В чем дело? — ровным степенным тоном проговорил Новак.
— Мне только что звонили из школы, где учится ваш сын, — спешно ответил секретарь. — И сообщили, что сегодня днем Януш пропал.
— Что значит, пропал? — сурово спросил старейшина, отложив документы в сторону.
— Его одноклассники утверждают, что видели, как он садился в светлый корвен с тонированными стеклами. С тех пор он не возвращался, и на телефонные звонки не отвечает.
— Когда это произошло? — Алес торопливо встал из-за стола и направился к выходу.
— Чуть больше трех часов назад. — Секретарь, не поднимая глаз, следовал чуть позади. — Они не придали этому большого значения, потому сообщили только сейчас.
— Пока что причин для паники действительно нет, — задумчиво произнес глава Совета. — Но все же отмени встречи, запланированные на вечер. Даже если он в порядке, его поиски могут занять какое-то время.
— Может быть, стоит обратиться в полицию? — осторожно предложил Лешек.
— Нет, — отрезал Новак, покидая здание архива.
— Но что если это похищение?! — настаивал секретарь.
— Тогда тем более не стоит привлекать полицию, — ответил Алес тоном, не терпящим возражений. — И кстати, моей жене тоже ничего не говори.
Секретарь замедлил шаг и виновато потупился.
— Сожалею, но пани Мирослава уже в курсе и с минуты на минуту будет здесь.
— Ох! — выдохнул Новак, накрывая ладонью лицо. — Режим гиперзаботливой мамаши активирован. Достанется же мне.
Как и предполагал Алес, Мира оказалась крайне взволнованной и раздраженной. И пусть она не высказывала претензий в открытую, в каждой ее фразе звучал недвусмысленный намек на то, что Новак совершенно не участвует в воспитании ребенка.
Мужчина испытывал двойственные чувства. С одной стороны он понимал, что подростки в возрасте Януша, часто ведут себя подобным образом. Бунты и побеги — это лишь способ обратить на себя внимание, либо напротив — получить больше свободы. С другой стороны, нельзя было забывать о том, что положение Новака в обществе делало его сына привлекательной мишенью для вымогателей.
Довольно скоро службе личной охраны удалось найти молодого человека. По телефону Алесу сообщили, что все это время Януш был в парке недалеко от школы и, похоже, спал на одной из скамеек. Он был практически невредим, если не считать небольшого пореза на левой руке, уже обработанного и перевязанного. Тем не менее, по прибытии в указанное место, родителям пришлось пробираться к своему чаду сквозь толпу озадаченных телохранителей и преподавателей.
Януш все еще восседал на скамье, беззаботно покручивая в руках мутно-зеленый стебель с рыжим бутоном, сорванным, видимо, с ближайшей клумбы. На вопросы окружающих он отвечал неохотно, всем своим видом давая понять, что желает остаться в одиночестве. Встретившись взглядом с отцом, юноша сухо кивнул. От этого жеста Новаку стало не по себе. Он не сразу понял, что не так. И только после удивленного возгласа жены до него, наконец, дошло. Аура сына изменилась, стала похожей на человеческую, но с преобладающими тонами спокойствия. Он был нейтрализован.
— Что же с тобой случилось, милый? — слезно выдохнула Мира и бросилась к Янушу с объятиями.
Алес слегка отступил в сторону, чтобы не мешать секретарю, что деликатно пытался отправить по своим делам собравшихся заклинателей и людей.
— Столько лет прошло, а ты ничуть не изменилась, — с досадой и облегчением проговорил он.
