Никаких принцесс (СИ) - Сакрытина Мария

- Да-да, я тоже хочу послушать! - я подпрыгиваю на подушке и хлопаю в ладоши.

- Виола, тебе лучше выйти, - сдавленно говорит мама. - Время позднее, тебе пора спать. Я сама разберусь.

- Но, ма-а-ам!

- Виола, спать! - повышает голос мама, и я плетусь, поминутно оборачиваясь, как побитая собака, к двери...

И тут Туан, наконец, приходит в себя.

Больше не медля, он срывается с кресла и бросается ко мне. Под ноги. На колени. Хватает за руки и, осыпая их поцелуями, принимается страстно клясться, что он исправится, что всё это досадное недоразумение, что я зеница его ока, что он любит только меня, меня одну, и любое моё желание для него закон, и если он меня чем-то обидел, то он лучше сам себя накажет. Или нет - лучше он умрёт! В доказательство он хватает со стола нож и замахивается, готовясь картинно вонзить его себе в сердце, восклицая, что если госпожа его разлюбила, то сердце ему больше не нужно...

Мама изумлённо моргает, глядя на это представление. Бабушка улыбается и жестом отсылает явившегося с бархатной коробкой Рауля. А я, когда у меня в ушах начинает звенеть, досадливо говорю - выкрикиваю (иначе меня просто не слышно):

- Хорошо, хорошо, ты прощён! Но это в последний раз! И пойдём уже спать, я устала.

Туан умолкает - и уже молча дрожащими руками хватается за мой локоть.. И улыбается. Робко и с надеждой. Как...

Не думать!

Я морщусь, отворачиваюсь и тянусь к ручке двери. Туан опережает - сама предупредительность - распахивает дверь, ещё и склоняется в грациозном поклоне.

- Прошу вас, моя госпожа!

- То-то же, - усмехаюсь я и важно выплываю в укутанный сумерками сад.

- Видишь, вот так с ними и надо, - говорит бабушка, прежде чем дверь закрывается. - Твоя Виола наконец-то стала понимать, как правильно себя держать с мальчиками.

- Мама...

А по-моему, бабушка права. Туан весь вечер ведёт себя, как и должен - всё мне позволяет. И улыбается при этом, счастливо и радостно. Я заставляю его рассказывать мне сказку, спеть песню, сыграть со мной в шахматы (правда, устаю на половине партии и бросаю), потом требую примерить мой венок, помочь мне переодеться, принести мне шоколадные конфеты, накормить ими меня с руки...

Туан похож на испуганную собачку, которая скачет перед хозяйкой и виляет хвостом. Но я решаю - пусть так, искренность потом прибавится. Чем-нибудь ещё припугну. А пока...

- Ну ладно, ты снова мне нравишься, - объявляю я, когда запыхавшийся Туан выгоняет из спальни последнего виспа и приносит мне медовый напиток в постель. - Но учти, заставишь меня скучать ещё раз...

- Ни за что, моя принцесса! - жарко выдыхает Туан. - Я всё понял, осознал и исправился! - и тут же, заливаясь краской, шепчет: - Могу я... Позволено ли мне будет... Вас поцеловать?

Не могу я на него долго дуться! Тем более, я, оказывается, люблю поцелуи.

- Ну хорошо, - улыбаюсь. - Целуй.

Правда, меня удивляет, зачем Туан сначала отворачивается - впрочем, ненадолго - и только потом осторожно приникает ко мне, находит мои губы. Я с готовностью отвечаю - и чуть не задыхаюсь от неожиданности: мне в рот льётся кислая, как рассол, жидкость, которую я непроизвольно проглатываю и тут же, отстраняясь, заношу руку для пощёчины.

- Это что ещё за...

Слабость наваливается мгновенно. Я ещё успеваю разглядеть, как зелёные глаза внимательно наблюдают за мной, словно мысленно сравнивают с картинкой в учебнике по зельеварению...

Потом сил смотреть больше не остаётся, и я проваливаюсь в ватный, тяжёлый сон. Последнее ощущение - дрожащий пушистый Томми-кролик, которого я до этого кормила морковкой и яблоками, а он пугливо прижимал уши и с опаской косился на Туана. Теперь жмётся ко мне, к моей шее.

А ещё - тот самый столовый нож, которым Туан пытался за ужином заколоться. Я зачем-то, забирая его, спрятала в складках платья, а в спальне сунула под подушку. Ну случился у меня такой каприз. Подумаю об этом потом...

Этот нож - первое же что я чувствую, проснувшись среди ночи в холодном поту и липкой сорочке, с кроликом на груди. Он скатывается мне под бок, когда я резко сажусь и вглядываюсь в темноту. В голове проносятся, вальсируя: мама, бабушка, зелье, смотрины, Туан, снова бабушка, мама и тот странный поцелуй...

Поцелуй... Господи... Как я себя вчера вела?!

Первую минуту мне просто хочется умереть от стыда, но потом я мужественно стискиваю рукоять ножа и оглядываю комнату.

- Проснулась, принцесса?

Туан сидит на подоконнике, облитый лунным светом, и кажется мне чёрным сгустком тени.

Я заставляю себя дышать спокойнее.

- Да, - получается хрипло, я откашливаюсь и уже сладко зову: - Иди ко мне, мой милый, мне что-то холодно. И так грустно спать одной! - Противно даже говорить таким тоном, не то что вести себя так, но Туан, поколебавшись, встаёт с подоконника, подходит к кровати - я улыбаюсь - наклоняется ко мне.

- Конечно. Всё, что желает моя...

Я толкаю его на кровать, изворачиваюсь и замахиваюсь ножом. План был - прижать клинок к его горлу. Или к глазу. Последнее даже лучше, потому что тупым столовым ножом горло Туана я бы долго пилила...

Увы, ничего из этого не выходит. Туан перехватывает мою руку, больно выкручивает запястье - шипя, я роняю нож и мгновение спустя падаю на кровать, чуть не задавив Томми.

- Ты будешь мне подчиняться, - выдыхает Туан мне в лицо, и мои руки опускаются, а по телу разливается страшная слабость. Она тут же проходит, стоит Туану отстраниться, и я пытаюсь подобрать нож, но руки просто не поднимаются.

- Что ты со мной сделал?!

- Тебе стоит быть мне благодарной, фея, - выплёвывает в ответ взъерошенный Туан, садясь на край кровати. - Я отменил действие зелья, которое дала тебе твоя мать. Вижу, ты уже достаточно пришла в себя. Всё вспомнила?

- Что. Ты. Со мной. Сделал?!

- Ты будешь подчиняться моим прямым приказам, - отвечает Туан. - Любым.

На некоторое время в комнате повисает тишина. Я молча костерю Туана на чём свет стоит и пытаюсь хотя бы мысленно придумать, как бы его связать, вызвать стражу или, на худой конец, всё таки пырнуть ножом. Да, я кровожадная, но у меня был тяжёлый день и этой ночью я, кажется, ещё и не высплюсь.

- Что же ты мне прикажешь?

Туан ловит мой взгляд. От его довольной улыбки у меня случается аллергия - очень кулаки чешутся врезать.

- Утром мы возвращаемся в Сиерну.

- Прекрасно, - бросаю я. - Нам по пути. Что-нибудь ещё?

- Ты продолжаешь вести себя как... Словно ничего не произошло. Ты делаешь вид, будто я действительно твой спутник...

- А ты забыл, сладкий, ты действительно мой спутник? - ядовито улыбаюсь я, а Туан морщится.

- Попробуешь меня поцеловать, принцесса, и я сделаю тебе очень, очень больно.

- Уже трясусь от страха.

- И правильно делаешь.

Я натягиваю одеяло до шеи и закрываю глаза.

- Хорошо. Можешь сейчас куда-нибудь исчезнуть? Всё равно, куда, - мне надо позвать Габриэля, чтобы он накостылял тебе по самое «не хочу». А до этого демона придётся уговаривать, так что мне нужно время и одиночество, чтобы никто не видел этой в высшей степени занимательной картины.

- Позволь напомнить, принцесса, здесь я отдаю приказы, - язвительно шипит Туан. - А ты - подчиняешься.

- Это не мешает тебе прямо сейчас испариться и оставить меня одну.

Туан смотрит на меня, и улыбка потихоньку сползает с его лица.

- Спутник и фея проводят вместе всё свободное время. Если я «куда-нибудь испарюсь», меня первым делом отведут к твоей матери. И тогда, поверь, тебе будет больно - куда хуже, чем мне.

- А? - я снова сажусь на подушках. - Могущественный злодей «я-знаю-все-ваши-слабости» боится фей?

- Всесилен только Тёмный Властелин, - парирует Туан. - И с твоей помощью он будет мне принадлежать.

- Через мой труп.

- До этого не дойдёт, - усмехается юноша. - Ты мне нужна живой, Виола. Итак, утром ты пойдёшь к королеве...

- Иди к чёрту, - я снова ложусь и укрываюсь одеялом с головой. Глаза слипаются, голова трещит, испуганный кролик прижимается...