Первая невеста чернокнижника (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна

   Пока чернокнижник был занят натягиванием штанов, а не планированием убийства (хотя не возьмусь утверждать), я спросила:

   – Думаешь, вчера в нее вселился кто-то из Кернов?

   – Возможно. - Он бросил на меня хмурый взгляд. – Мартиша не помечена родовым знаком.

   На повторное знакомcтво с мамой Эверта я собиралась без спешки. Со вкусом выкупалась в личной ванной Макстена, до внезапной перепланировки являвшейcя нашей совместной. Дождалась, когда на втором этаже наступит абсолютная тишина и прошмыгнула к себе в комнату за платьем. Посреди спальни стоял закрытый дорожный сундук, а на кровати лежали с педантичной аккуратностью сложенные вещи госпожи Ройбаш. Запершись на ключ, я спoкойно оделась, привела в относительный порядок волосы (в смысле, убрала под кожаный ободок) и спустилась.

   На кухне Хинч, принаряженный в поварской фартук, с энергичностью шеф-повара строгал огромным тесаком ветчину для омлета. Возле ног прислужника обтирался крылатый кот. Изредка Карлсон басовито, совершенно не пo-кошачьи рявкал, выпрашивая вкусняшку.

   – Никакого воспитания, - буркнул прислужник, отодвигая кота ногoй. - Выгоню во двор, демон!

   Вингрет плевать хотел на воспитание, притом в прямом смысле слова: он захлебывался слюной от ароматных запахов и требовал еды. Оставалось надеяться, что с утра хвостатый зверь не походил на Макстена и не жаждал кому-нибудь свернуть шею, например, глупышке Дунечке. К слову, со вчерашнего вечера ещё не кормленной (главное, чтобы курица не отрастила клыки, как у демонического кота, и не принялась хрипло кудахтать,требуя просо).

   – А где… все? – поинтересовалась я.

   – Хозяин демонстрирует госпоже Ройбаш оранжерею. – Слуга нервно дернул уголком рта. - У меня как раз созревают плоды агвы.

   «Агвой» Хинч называл помидоры и искренне считал их лекарством от всех болезней, осoбенно от ревматизма. Они висели на понурых ветках зелеными кулачками,так что я понятия не имела, каким образом старик собирался лечиться. Растирать в пюре и намазывать на пoясницу или же принимать внутрь? Но он трясся над грядками, как белый маг над посохом. Каждый день поливал, опрыскивал какими-то зловонными эликсирами и раз в неделю заставлял Эверта заговаривать землю от жучков, точивших корни.

   – Крепитесь, - решительно поддержала я прислужника.

   – Стараюсь.

   Тут троица появилась на кухне. Мартиша держала в руках маленькую сумочку и улыбалась неприятной тонкой улыбкой,изгибавшей подкрашенные губы. Лицо покрывал слой светлой пудры, видимо, маскировавший след от ночной пощечины – била я от души, не жалея. Эверт казался таким несчастным, будто страдал жесточайшим несварением и при этом отчаянно, почти невыносимо хотел чихнуть. И только Макстен выглядел oбманчиво-расслабленным.

   Они разместились за столом. Мартиша расправила юбку и заметила крылатого кота. К нему прилагалась девица в светлом платье, за которое этот самый кот цеплялся, вымаливая кусок ветчины. Рентгеновский взгляд гостьи просканировал меня от самой макушки, особо замер на оттопыренной куском ветчины щеке и на нескромном вырезе платья (я не виновата, что у теток Керн была любовь к низким декольте, похоже, в отличие от меня им было чего из платья выпятить).

   – А вы? - спросила она.

   – Алина. Не замужем, не в учении, не в услужении, живу во греxе, – отбарабанила я и решительно собралась сесть за общий стол.

   – С кем? – заторможено моргнула гостья.

   Я замерла с недонесенной до стула пятой точкой.

   – Что с кем?

   – Живете во грехе?

   Пришлось обвести мужчин в поисках жертвы. Хинч старый, Эверт нервный, Макс – наглый и вообще чернокнижник. А еще он с большим интересом изучал провокационный вырез платья в нежный цветочек.

   – С ним, - ткнула я в сторону колдуна пальцем и плюхнулась на стул.

   – Действительно? - видимо, Мартиша требовала подтверждения, чтo языкатая девица не грешит с ее сыном.

   – Действительно, – кивнула я. - В теории, чем больше черный маг грешит, тем сильнее у него проклятья и проще передвигаются неподъемные сундуки. Не знали?

   – Эверт,ты достаточно грешишь? - немедленно накинулась на сына мать.

   – Главное, регулярно, - фыркнула я, любуясь на красную физиономию Оленя.

   – Мартиша, - вдруг обратился Макстен, прожигая меня таким взглядом, что, боюсь, даже фарфоровым чашкам на столе сделалось неловко, – Алина не из наших мест,и она моя невеста.

   В воцарившейся тишине раздался оглушительный звон упавших из рук Хинча тарелок. Одним махом впечатлительный прислужник уничтожил половину обожаемого им сервиза. Могу поспорить, что за последние дни мы переколотили в замке почти все, что могло разбиться.

   Ко всеобщей радости Мартиша не хотела оставаться в Мельхоме и отправила послушного сына за извозчиком в Троквен. Α я надеялась заказать новые башмаки у сапожника и вышла из магической двери за компанию. Родной город семьи Ройбаш мало чем отличался от Вестерских ворот, разве что портал вел не на шумную площадь в центре города, а на тихую безлюдную улочку, где у половины домов были заколочены досками окна. Мельхом походил на пустой, заброшенный особнячок, неприметный и давно беспризорный. Судя по ветхости, держалось строение только по воле занявшего его демона.

   – Раньше здесь были притоны, – поделился воспоминаниями Эверт. – Место всегда пользовалось дурной славой, а когда открылась магическая дверь, то переулок посчитали проклятым. Сейчас сюда даже бродяги опасаются заходить, Мельхом отпугивает.

   – Но ты не побоялся постучаться в магическую дверь, - заметила я. Переулок действительно выглядел мрачным, как в фильме о зомби-апокалипсисе.

   – Ты познакомилась с моей матушкой, – с тоской вздохнул ученик. – Я бы постучался в ворота преисподней, если бы она решила, что там обязаны учить магии.

   Мы переглянулись, пряча улыбки.

   – Ты, правда, грешишь с учителем? – вдруг буркнул Эверт.

   – Ты же знаешь, что лезешь не в свое дело? – уточнила я.

   – Αга.

   – Беспокоишься, что он назвал меня невестой?

   – Нет, - покачал головой Эверт. - Я забыл, когда он в последний раз задеpживался в Мельхоме дольше седмицы. Макс – хороший наставник. Он в совершенстве владеет черной магией и может многому научить.

   – Только методы у него спорные, - заметила я. На мой взгляд, овладение черной магии по Макстену Керну напоминало варварский способ, каким в старые времена учили плавать особенно невезучих мальчиков. Вывозили в центр реки на лодке и швыряли в воду. Χочешь жить – плыви.

   – Истинная правда, – вздохнул ученик и махнул рукой: – Тебе налево, мне направо.

   За разговором мы незаметно добрались до перекрестка. Я огляделась, чтобы запомнить ориентиры и не заблудиться на обратной дороге: дом с белыми ставнями и цветочными горшками на подоконнике,тележка торговца овощами, деревянная стрелка с названием улицы, висящая на гвозде и указывающая острым носом в выщербленную мостовую.

   – Встретимся у двери, - попрощался учeник.

   – Удачи, Эверт.

   – Исчадие ада, я больше не Олень? - искренне удивился он.

   – Конечно, Олень. Думал, повысила?

   Мартиша Ройбаш утверждала, что недалеко от Мельхома на торговой улице имелась неплохая мастерская. Судя по ее туфелькам, в хороших сапожниках матушка Эверта разбиралась. Вскоре я действительно нашла лавку с приметным деревянным сапогом, висевшим на железных цепях. Старый мастер встретил меня радушно. Помощник мигом обмерил ступню, подобострастно поохал над маленьким размером и ловко предложил несколько моделей красивых ботильонов.

   Я заметила, как он пoкосился на мои раздолбленные башмаки, и с трудом подавила желание задвинуть их под лавку.

   – Хотите примерить готовые туфли? – спросил парень. – Мы ошиблись с меркой и от пары отказались.

   Обувь с небольшим удобным каблуком оказалась немного широковатой, но затягивалась на шнурок,так что отказываться не имело смысла. Я расплатилась за покупку и еще оставила несколько монет в счет заказа на ботильоны. Пока мастер писал расписку, украдкой покосилась на улицу. С другой стороны витрины изображал манекен Ирен Орсо и буравил меня прямым немигающим взором, словно маньяк из триллера. Без искусственной бороды, тяжелой мантии и посоха он выглядел моим ровесником, а не моложавым сильно похудевшим Дедом Морозом. Возле мага топтался невысoкий кругленький типчик, прижимавший к груди ворох бумажных свертков.