Русалка в академии (СИ) - Максонова Мария

Даже за обедом продолжала черкать наброски в своем блокноте и, когда, наконец, вызвали к Халифу, была во всеоружии. Слегка раздражало, что пришлось потратить время на внешний вид, в то время, как торкает вдохновением, но я прислушалась к голосу разума в виде Хенли и переодела заляпанное краской платье.

Картины, разумеется, были еще не доведены до идеала и, тем более, не высохли, поэтому слуги переносили их под моим присмотром очень аккуратно.

В этот раз, по словам Хенли, меня вызвали в кабинет Халифа на личную аудиенцию. При этом она так крутила глазами и вздыхала, что стало сразу понятно, какая это огромная честь. Я представляла себе это помещение, как у современных мне руководителей, но на деле это был довольно большой и помпезный зал, украшенный золотом и малахитовыми панно. Трон Халифа (у меня язык бы не повернулся назвать это произведение искусства с высокой резной спинкой из драгоценного эльфийского дерева и малахита стулом) стоял так, что за его спиной были расположены окна — высокие, от пола до потолка, который был высотой метра три, а то и больше. Свет из окон бил посетителям в глаза, несмотря на легкие полупрозрачные шторы. При «личной» аудиенции, кроме меня и Яриса, присутствовали еще секретарь и несколько советников, а также охрана, и это не считая слуг, несших мои наброски. Короче, режим секретности во всей красе.

Нас впустили в кабинет Халифа, но по местному этикету Ярис поклонился прямо от двери, я повторила за ним. И в таком положении нас продержали минут пять-десять, в то время как правитель что-то в полголоса обсуждал со своими помощниками. Почему это нельзя было обсудить, пока мы не зашли? Нас ведь заставили ждать в приемной, а только потом пустили. Не знаю, быть может, таким образом Халиф пытался внушить нам уважение, но меня это просто бесило. Наконец, правитель перевел на нас взгляд, будто только вспомнил о нашем присутствии, и что-то проговорил. Ярис, наконец, выпрямился и прошел ближе, сделав мне знак следовать за собой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я с недовольным видом обвела взглядом присутствующих здесь людей и, пока Ярис здоровался на халифатском (кое-какие слова я уже запомнила, чтобы это понимать). Я, будто бы не нарочно, чуть толкнула его коляской, заставляя запнуться:

— Ох, простите, ваше величество, мою неуклюжесть! — прощебетала я, изображая на лице наивное выражение и усилено хлопая ресницами. — Позвольте и мне поприветствовать вас. Эта встреча — огромная честь для меня.

— Рад вновь приветствовать такую прелестную даму у себя во дворце, — кивнул Халиф, переходя на имперский.

— И я очень рада возможности показать вам свои работы! Они правда, еще не закончены, но, поверьте, я очень старалась! — снова глазками хлоп-хлоп, и улыбаться во все тридцать два. Покосилась на слуг и предложила: — Быть может, слуги поставят картины на мольберты и выйдут?

— Боюсь, что здесь нет мольбертов, — с легким акцентом пояснил секретарь.

— Ну, ничего, пусть поставят вот тут, облокотив о стеночку, — одну из картин я буквально вырвала из рук слуги и самолично поставила. Остальным пришлось сделать то же самое, поклониться и выйти из кабинета. Так, хоть от части лишних ушей избавилась, это радует.

— Арина, — тихонько, но гневно, прошипел Ярис, но я только бросила на него недовольный взгляд. Если он не сумел нам организовать встречу с Халифом тет-а-тет, я ее организую сама.

Я в наглую подъехала к трону Халифа поближе, остановившись сбоку, чтобы солнце не било мне в глаза и тихо осведомилась:

— А ваши советники, я так понимаю, уже уходят?

— Арина, — прохрипел-просипел Ярис.

— Но у нас же личная аудиенция, — выделила я нужное слово голосом. — Я не думала, что Халифу нужен кто-то еще, чтобы обсуждать его личные дела.

Один из советников густо покраснел от злости, другой побледнел и пошел пятнами, секретарь, кажется, попытался сползти под стол.

— Что ж, вы правы, прекрасная леди, — Халиф неожиданно схватил меня за руку и прижал ее к своей груди, заглядывая мне в глаза, словно пылко влюбленный. Я дернулась от неожиданности, но держал он очень крепко, почти до боли. — Зачем нам лишние люди? Все свободны.

Секретарь первый выскочил в какую-то боковую дверь для слуг, советники, синхронно поклонившись, важно прошествовали к выходу. Только Ярис пытался задержаться, явно хотел что-то сказать или как-то просигналить мне, что делать, но его бесцеремонно подтолкнул в спину один из стражников, стоявших у двери. Стража тоже вышла, после дверь за ней захлопнулась, и мы остались с Халифом наедине.

Что-то явно шло не так.

— Надеюсь, вы понимаете, что теперь все во дворце будут считать вас моею любовницей, — ухмыльнулся Халиф, поднимаясь с трона и подходя к моим картинам. — Или вы этого и добивались?

— Неплохое прикрытие для наших дел, — постаралась говорить как можно более безразлично.

— А может, никаких дел и не будет? А может, мне просто взять то, что так удобно идет прямо мне в руки? Вы в присутствии пяти свидетелей согласились войти в моей гарем. Ваши проблемы со здоровьем, конечно, говорят против, но при грамотной поддержке лекарей, возможно, вы подарите мне парочку детей с магией воды...

У меня в горле пересохло.

— Я ни на что такое не соглашалась... — с трудом прохрипела я.

— Это вы так думаете, — ухмыльнулся он хищно. — Вы делали мне откровенный намеки, практически навязывали свое общество. Я лишь великодушно соглашусь прикрыть ваш грех, сделав вас своею наложницей. Не женой, конечно, для жены вы недостаточно знатны.

Глава 37

— Вы в присутствии пяти свидетелей согласились войти в моей гарем. Ваши проблемы со здоровьем, конечно, говорят против, но при грамотной поддержке лекарей, возможно, вы подарите мне парочку детей с магией воды...

— Я ни на что такое не соглашалась...

— Это вы так думаете, — ухмыльнулся он хищно. — Вы делали мне откровенный намеки, практически навязывали свое общество. Я лишь великодушно соглашусь прикрыть ваш грех, сделав вас своею наложницей. Не женой, конечно, для жены вы недостаточно знатны.

— Но... я... это... как бы... — залепетала я растерянно. В голове не укладывалось, что мои слова можно было так вот перевернуть кверху ногами... нет, не перевернуть, надо быть честной, усугубить. Я совсем такого не ожидала! Я просто... я не хотела... не думала...

Потом встряхнулась, огляделась, прищурилась. Может, я и сама лохонулась, но это не значит, что я позволю что-то подобное.

— То есть вы готовы променять жизни и благополучие своих подданных на возможность получить меня в свой гарем? Это, конечно, весьма лестно, но вряд ли возможно.

Халиф усмехнулся:

— А разве вы не будете рады поработать на благо своей новой родины? Да и дети наши станут для Халифата прекрасным приобретением.

— Да я скорее сдохну, — буркнула без обиняков, а потом смерила правителя взглядом и хотела сказать, что скорее убью его... но промолчала. Все же угрожать правителю страны — это более чем чревато, особенно если ты действительно хочешь что-то такое отчебучить.

Халиф некоторое время смотрел на меня своими ярко-зелеными глазами, необычно выглядящими на фоне смуглой кожи. В эмоциях у него в этот момент было любопытство вперемешку с восторгом и легкой брезгливостью, я бы описала эти эмоции фразой: «и до чего же может дойти еще твоя наглость».

— А вы не врете. Любопытно, — наконец, произнес он и принялся рассуждать, перекладывая какие-то документы у себя на столе: — удивительно, до чего же может доходить свободолюбие некоторых магически одаренных имперок. Мне кажется, ваши родители дают вам слишком много свободы при воспитании. Впрочем, сильный характер делает женщину куда более интересной и, если мужчина завоюет ее сердце, он получит не нежный оранжерейный цветок, а верного соратника, — он вздохнул, будто припомнив что-то, а потом протянул мне перевязанный зеленой шелковой лентой свиток.