Чуть больше мира (СИ) - Снежинская Катерина

— Он сам винит себя в гибели старого короля, — покачал головой Ярил. — И если твои видения действительно были, то ты их просто не поняла. У меня нет времени на убеждения. Конечно, проще отправить тебя вслед за мужем. Но это недальновидно. Поэтому будь готова. Я приду за тобой вечером.

Ярил, как куклу, взвалил на плечо Сарса, подцепил свободной рукой кресло и скрылся за дверью. Глухо ударил входящий в пазы засов.

* * *

Припортовые кабаки никогда не пустовали — даже в обеденное время буднего дня. Всегда находились желающие променять пару медяков на кувшин дрянного, а оттого дешёвого, но забористого пойла. И коли есть спрос, найдётся и предложение. Харчевня «Золотой якорь» претендовала на роскошь только своим названием. Кроме него, ничего приличного в заведении не было. Зато тут всегда можно найти брагу, кашу, даже пахнущую мясом, и сговорчивую женщину. И всё это по более чем сходной цене.

В последнее несколько недель пьяный в дым наёмник, сидящий в самом тёмном углу харчевни, стал таким же неизменным атрибутом едальни, как и шлюхи или воняющая мочой сивуха. Если Редгейв и выбирался на свет, то только затем, чтобы отлить. Впрочем, далеко не отходил. Но кто против? Лишь бы платил. А монеты у него водились, и обобрать вояку пока никому не удалось. Кинжалом меченый всё ещё проворно орудовал, даже когда ноги не держали.

Или вот как сейчас: спал на столе, используя вместо подушки собственную руку. А нож, воткнутый в доски, всё равно сжимал крепко. И проснулся сразу, как только рядом элв остановился. Или не проснулся? По крайней мере, глаза открыл. И голову поднял, окинув подошедшего мутным взглядом и окатив волной застарелого перегара.

— Тебе чего надо? — хриплым неубедительным басом поинтересовался Редгейв.

Попробовал откашляться, но добился только того, что череп откликнулся чугунным звоном, как пустой котёл. А привычная тошнота подкатила к горлу.

— Приведи себя в порядок, — приказал Ярил. — Протрезвей, поешь нормально и вымыться не забудь. Смердит от тебя, как от свиньи.

— Да пошёл ты, — лениво отозвался наёмник, снова пристраивая щеку на руке. Которую он, кстати, даже уже и не чувствовал — отлежал. — Ты мне не господин…

— Зато у тебя есть госпожа. Ей послужить не хочешь?

Меченый коротко гоготнул, закрывая глаза.

— Я ей уже послужил. Надеюсь, суке так же хорошо, как и мне было. Может, теперь она поелозит, будто угорь на сковородке. Думаю, наш королёк за меня постарается.

— Ну и мразь же ты, — даже не брезгливо, а просто констатируя факт, протянул Ярил, садясь за стол. — Ладно, я могу понять — достала баба. Что ж ты сам-то не разобрался, а мне отдал?

— Да люблю я её, — Редгейв с пьяной слезой рванул на груди грязную рубаху. Правда, глаза не открыл — такое усилие казалось чрезмерным. — Сколько раз пытался — рука не поднялась! Пусть хоть так помучается. Может, поймёт что! Как душа выжженная горит! Ведь я для неё, с ней… А она!.. Курва! Всю душу вынула, истоптала, испоганила!

— Н-да… — хмыкнул Ярил, барабаня пальцами по столу. — Видимо, идея не самая удачная. Я-то думал, захочешь собственную дурь исправить.

Меченый не отвечал долго. Аэру уж вовсе показалось: элв просто опять уснул. Но наёмник нашёл-таки в себе силы открыть опухшие, налитые кровью глаза. Поморгал тупо, пытаясь сфокусировать разъезжающиеся в стороны зрачки. Не очень-то у него это и вышло. Недаром же тут в брагу травки всякие добавляли. Чтобы забирала крепче.

— Ты о чём? — просипел Редгейв.

— Да вот подумал я тут: захочешь помочь госпоже своей сбежать, домой её доставить. Свою, а, заодно, и мою глупость исправить.

— Твою? — тупо переспросил элв.

— Ну да, — кивнул Ярил. — Порой и так случается. Все живые, все ошибаемся.

— То есть, это всё зазря, что ли, было? Впустую?

На это Сайрен ничего не ответил. Раздражённо тарабанил пальцами по столешнице, глядя в стену, щурясь от чада, плавающего в харчевне пластами. Меченый сел ровнее, потянулся к кувшину, на краю стола стоящему. Но уронил руку на столешницу — деревянно, словно она и не ему принадлежала.

— Погоди, я сейчас… — пробормотал.

С трудом слез с лавки, убрёл куда-то покачиваясь. Не возвращался долго. А когда снова появился, оказался мокрым по пояс — борода липла к рубахе. Зато глаза прояснились, не пялились бельмами.

— Говори! — велел, садясь на своё место.

— Да я уж вроде сказал всё, — хмыкнул Ярил. — Нужно Кайран обратно доставить — в целости и сохранности. Мне показалось, что ты с такой работой справишься лучше других. Во искупление. А уж как шансом распорядишься — дело твоё. Корабль есть и защитники без тебя найдутся. Но ты же не дашь и волосу с её головы упасть, верно?

Меченный тяжело кивнул. Не понять, то ли сказанное подтвердил, то ли с чем другим согласился.

— А как же Райл?

— Не твоя забота, — огрызнулся Ярил. — Только соображай быстрее. Тут дело уже на дни идёт. А, может, и на часы. Кто первый успеет. Но мне нужно, чтобы у них драка с королём завязалась. Проследи за этим, понял?

— Не буду, — буркнул наёмник, — хватит с меня. Обратно доставлю и действительно не дам ветру подуть. Но в ваших играх не участвую больше.

— Не забыл ещё, сколько денег от меня получил? — Сайрен навалился грудью на стол, заглядывая в глаза Редгейву. — Про любовь-то, конечно, песня складная выходит. Но и про свои интересы не забывал, верно.

— Я тебе всё до медяка верну!

— Вернёшь, — не стал спорить Ярил. — Услугой и вернёшь. В общем, я сказал, а ты слышал. Иначе тебя из-под земли достанут. Впрочем, ничего сложного и делать не придётся, — аэр откинулся к стене, — просто надо дать всему идти, как оно идёт. По воле духов.

— А ты волю-то эту знаешь? — огрызнулся вояка.

— Естественно, — кивнул чёрный, — иначе бы за дело не брался.

— Что, сами к тебе пришли и всё рассказали?

— Не тебе о том судить, наёмник! Не твоего ума дело!

— Оно и видать, что ты в их воле шибко разбираешься. Такую кашу заварил, а всё псу под хвост, — усмехнулся Редгейв. — Ну, да и плевать. Коли вправду вернуть получится, оно и к лучшему. Недаром же говорят, будто всё, кроме смерти, исправить можно. А женское сердце отходчивое. Глядишь, и действительно простит. Тогда эта собачья жизнь кончится. Я тут много всего передумал и понял немало. Впрочем, до этого уже тебе дела нет. Давай, говори, как оно будет.

Ярил посидел ещё немного, задумчиво разглядывая внезапно прозревшего наёмника. Ещё чуть-чуть постучал по столу пальцами. Но заговорил-таки. Правда, долго ему болтать не пришлось. Оказывается, вернуть элва гораздо проще, чем похитить. Да и толку с этого выходит больше.

К чему бы это?

Глава четырнадцатая

Никогда не жалуйтесь на судьбу: друзей — огорчишь, врагов — порадуешь, себе — не поможешь (Пословицы Северных островов)

Лан, нахохлившись, как продрогший воробей, зябко кутаясь в плащ, следила за шлюпкой, идущей от корабля к каменистому берегу. Следила не потому что ей было интересно, а потому что глаза закрывать не хотелось. Закроешь — сразу же заснёшь. Элва и так последние дни только и делала, что спала: штиль — не штиль, шторм — не шторм. Стоило опустить веки, как тут же проваливалась в черноту, без снов, без мыслей и дна. А коли глаза открыты, то надо же на что-то смотреть. Вот, хотя бы на шлюпку, упорно гребущую против злых волн, катящих не на берег, а будто бы от него.

Корабль стоял косо, высоко задрав левый борт, в котором половины досок не хватало, словно левиафан^[30] отгрыз. Не повезло ему, уже почти до родного острова добрались. Да попали в очередной шторм, царапнули бочиной скалу. Хорошо, хоть удар пришёлся выше ватерлинии. Но даже и так до суши едва дотянули — один приличный вал, и кормить бы элвам рыб на радость Водному духу.

Переход и так получился не из лёгких: то снег, то дождь со льдом, то ветра, да ещё и встречные. Вода тяжёлая, как свинец расплавленный, вёсла вязнут. Капитан то с одного бока к Лан зайдёт, то с другого: поговорила бы, мол, с морем. Аэра ничего не отвечала — ни ему, ни кому другому. Она даже и не вставала почти. Лежала под мачтой, закутанная в мех, да в небо таращилась, не замечая ни снега, ни дождя.