Иная. Песня Хаоса (СИ) - "Сумеречный Эльф"

Они отошли от людных улиц и присели у чьего-то плетня. В день праздника никто не чурался случайных людей и пар. Напротив: считалось грехом противиться воссоединению любящих сердец, потому что в этот же день, отмеченный милостью всех десяти духов, чаще всего заключались договоры на брак.

— Ничего, нам ничего не грозит, — успокаивал Вен Аур, когда Котя устало привалилась к его груди, как тогда, в лесу. Первый необузданный восторг куда-то испарился. Ныне он охватывал болезненным огнем, хотелось смеяться, но одновременно плакать. Мучили призраки туманного будущего.

— Ничего… Ничего, — повторяла она, когда пальцы любимого перебирали ее убранные в косу волосы, сбивая назад цветастый платок.

«А если война? А если Моль? А если Вхаро? — тревожно вздрагивала она, но молчала, не желая печалить Вен Аура. — Уйти бы отсюда. И война-то не с соседями, не с заморскими захватчиками, а брат на брата… Зачем же так? Зачем?»

Но возлюбленный был слишком счастлив от их встречи, точно озарен внутренним светом, простым, понятным, но согревающим.

— Я всегда останусь рядом, — твердил он, и Котя дремала рядом с ним.

Говорить не хотелось. Рассказывать о работе оказалось почти нечего. Их просто тянуло друг к другу. Вен Аур распахнул тулуп, и Котя прильнула к его груди, а он закрыл ее со спины полой теплого одеяния.

— Хорошо… Как хорошо!

Наступил почти полный покой. Страхи улеглись, утонули в омуте минувшего и грядущего, осталось лишь настоящее. Такое короткое и застывшее, как бабочка в смоле. Изредка они перекидывались незамысловатыми фразами, но вскоре согласие нарушил звонкий голос. Он врезался в тишину у плетня, как нож в крепко сбитое масло.

— Котя! Котя! Иди скорее на площадь! Ой, а это ты подмастерье кузнеца? Доброго здравия тебе!

— Желя… — наверное, слишком разочарованно выдохнула Котя. Честно говоря, ей не хотелось видеть подругу в такой момент. Она считала, что уже достаточно покружилась в хороводах вместе с мастерицами.

— И тебе доброго. А что же на площади? — приветствовал Вен Аур, несколько растерянно улыбнувшись.

— Клетку с оборотнем привезли! Скорее! Скорее, а то не протолкнемся.

Желя бесцеремонно схватила Котю за запястье, но потом одумалась. Она кинула оценивающий взгляд на Вен Аура, и Котя заметила, как порозовели щеки подруги, да еще тонкие губы искривились, словно от едва уловимой зависти.

«Что-то ты скрываешь, Желя», — подумала с тайным укором Котя, но не придала этому значение. Втроем они быстро пошли по улицам.

Снова вокруг размыкалось и смыкалось людское море. Оно напоминало густой овсяный кисель, который только ножом резать. Котя поминутно боялась потерять из виду то Желю, то Вен Аура, поэтому растерянно хваталась за руки спутников. В этом чужом мареве из пестрых платков, тулупов, плащей и кольчуг, она чувствовала себя беспомощной маленькой девочкой. От этого всколыхнулась немая злость: спутники-то нисколько не смущались. Они беззаботно улыбались и глазели по сторонам.

Но стоило выйти на площадь и протолкаться через ряды недовольных горожан, как лицо Вен Аура окаменело. Котя сначала уловила изменения зова: он оборвался рваным аккордом, хотя до того лился мелодичной песней.

«Вхаро? В клетке Вхаро? Или Моль?» — подумала Котя, приподнимаясь на цыпочки. А Желя торжествующе указала рукой:

— Вон он! Подходить близко не велят! Говорят, огнем плюется! Ну, ничего, кудесники-то его уже укротили, пасть завязали. Вот так диво!

Вен Аур сжал руку Коти, и ей удалось все-таки выйти вперед, прижавшись к нему спиной. Теперь она видела всю площадь, на деревянном настиле которой талый снег мешался с грязью сотнями ног. Посреди нее стояла большая клетка на колесах, вокруг нее корчились в нелепой пляске ряженые скоморохи. Вроде бы ничего необычного…

Кто-то танцевал на ходулях, другие подпрыгивали на руках, но еще трое, облаченных в длинные зеленые кафтаны и непривычные чалмы, стояли поодаль, охраняя плененного зверя. Через кованые толстые прутья ожесточенно смотрело незнакомое создание. Оно лучилось оранжевым оперением и недовольно било себя по бокам длинным хвостом с кисточкой, беспокойно переступая задними птичьими лапами.

«А глаза-то у него человеческие!» — горестно подумала Котя, прижимая руки к груди. Зверь тяжело опирался на передние лапы, которые оказались сложенными крыльями. Но сквозь оперение проступали почти человеческие кисти с длинными пальцами, которые безысходно обхватывали решетку. Да и на месте морды маячило почти человеческое лицо, разве только небольшой клюв и круглые желтые глаза придавали сходство с совой. Красно-рыжей, как зарево заката.

«Какой красивый! Но кто же он? И за что в клетке? Еще одно создание Хаоса… Так ли непроницаем Барьер? Ах да, там же есть разрывы» — терялась в догадках Котя. А Вен Аур совсем оцепенел.

— Это же Огневик, — сдавленно пробормотал он.

Котя повернулась и уверенно ответила:

— Мы спасем его.

Сквозь восторженный рев толпы никто не услышал. В это время один из кудесников в зеленом вышел вперед, заявляя:

— А теперь вы увидите настоящее чудовище! Создание Хаоса в нашем мире! Но пойманное, подчиненное воле человека! Потому что разум сильнее Хаоса! И сейчас, прямо здесь, вы увидите незабываемое зрелище! Огненный водопад! Огненный шторм! Само создание Хаоса будет развлекать вас по нашему приказу.

После этого скоморохи оббежали площадь, заставляя толпу расступиться и встать широким кругом. Народ благоразумно пятился. К тому же его разгоняла появившаяся дружина:

— Дорогу князю!

Зычные голоса повисли в воздухе, кудесники не начинали представление без высокого гостя.

— Смотри-смотри, Котя, а это наш князь! Тоже приехал поглядеть на чудовище! Ах, как он все-таки пригож! — раздался где-то над ухом умиленный голос Жели.

— А что же он на княжий двор не пригласил скоморохов? — удивилась Котя, но мысли ее всецело занимали Вен Аур и пойманный Огневик.

— Говорят, не захотели, чтобы создание Хаоса оскверняло собой землю на дворе. Да и кудесников с Отрезанного Простора не жалуют у нас. Запретное все это, но как интересно-то! И огненный он. А если подожжет хоромы!

— Да чтоб спалил здесь все да поскорее, — рыкнул сквозь зубы Вен Аур, стиснув до боли плечо Коти.

На какое-то время все взгляды приковали всадники, но их Котя уже не увидела. Ее с Вен Ауром оттеснили назад. Желя потерялась из виду, восклицая приветствия их правителю. Поработав в прядильне на дворе у хором, Котя так и не поняла точно, кто такой князь и как к нему следует относиться. Да и теперь она беспокоилась больше о Вен Ауре и его давнем друге. Поэтому она рассматривала между множества голов клетку да кудесников подле нее. И когда рев толпы стих в напряженной тишине раздался приказ одного из них:

— Пламя, тварь! Пламя!

Он подошел к клетке и распустил на клюве Огневика намордник. Другой в это время тыкал несчастного пленника острой пикой в бок под сердце, грозя поразить одним точным ударом в случае неповиновения.

«Да какой же он страшный… Из такого клюва не много и пламени получится», — с сожалением думала Котя, но ошиблась. Ее ослепила яркая вспышка. Огонь взвился множеством языков, ударив далеко вперед. Пламя вцепилось в доски мостовой, отчего те принялись тлеть. Огневник дернулся еще раз, и вновь из его небольшого клюва вырвался огонь, вокруг которого заплясал целый сноп искр. Пламя не просто устремлялось вперед: оно рассыпалось затейливыми фигурами, то раскрываясь цветком, то сплетаясь в змей или птиц. Тем временем отсыревшая древесина мостовой все-таки загорелась.

— Тушите! Тушите, проклятые! — завопили воины из дружины. Скоморохи раньше них залили водой начинавшийся пожар. Похоже, они не первый раз поражали своим опасным представлением. Здесь же его видели впервые. Кудесники довольно стояли возле клетки с видом более важным, чем пораженный князь на коне. Его-то создание Хаоса изумило не меньше, чем обычного ремесленника или крестьянина.

— Прекратить, тварь! — кратко, но жестко приказал кудесник, а второй для верности ткнул под ребра пикой. В тот миг Вен Аур издал сдавленный стон, будто это ему нанесли рану.