поспешила покинуть Эвена, но не успел он облегченно выдохнуть,
как на пороге буквально из воздуха возник еще один незваный гость.
***
Посланник или жрец, как его еще называли, казался обычным
дэйвом: высокий, как все они, тонкокостный, как многие,
беловолосый, как некоторые. Его длинные волосы почти сливались с
белоснежным балахоном, а бледное, узкое лицо и черные провалы
равнодушных глаз заставляли думать — а не пришелец ли он из
другого мира?
Впрочем, в какой-то степени так и было, ведь посланнику
чужды людские радости, он не имеет желаний, планов, эмоций. Он
только голос Матери всех драконов, давно переставший быть просто
дэйвом. И если этот посланник заявился к Эвену средь бела дня, то
дело — дрянь.
— Приветствую тебя, Тень повелителя, — отрешенно
проговорил посланник.
— И тебе не хворать, жрец, — скривился Эвен. — Зачем
пожаловал?
— Великая просит повелителя о разговоре.
— И почему ты обращаешься с этим ко мне?
— Ее зова он не слышит.
«Скорее, не хочет слышать» — мысленно поправил Эвен, а
вслух сказал: — Что еще понадобилось от нас этой… твоей госпоже?
— Не мое дело знать, я должен только передать.
— Ну, да, ну да. Цепной песик на побегушках. Только с чего ты
взял, песик, что повелитель меня послушает?
165
— Это в ваших же интересах, — равнодушно отозвался жрец. —
Великая просила сказать, что сердцу его грозит большая опасность, и
если он не придет…
— Так и знал, что без ультиматумов не обойдется, — брезгливо
поморщился Эвен. Ну, не любил он этих посланников, не потому, что
они чем-то не угодили ему в прошлом, а просто не любил.
Впрочем, прошлое тоже сыграло свою роль. Ведь когда-то его
самого прочили в жрецы. Для рожденного в семье Видящих иного
пути просто не существовало.
Судьба вмешалась. Его мать, как и большинство родственников,
уничтожили во время Первой волны, задолго до Кровавых песков, а
его самого, как единственного оставшегося в живых представителя
ныне забытого древнейшего Дома, забрал Огненный дом, в качестве
будущей Тени Инара. И Эвен нисколько не страдал из-за своей столь
кардинально изменившейся судьбы. Мать он не помнил, возрождения
забытого дома не желал, и у него была семья: Инар, Клем, Тея, и вот
теперь Эва. Семья, которую он любил, которой дорожил, и за
которую готов был хамить даже самому посланнику Матери всех
драконов.
— Знаем мы эту песню: если повелитель не придет, ослушается,
то Мать сделает а-та-та и отберет у непокорной марионетки
любимую игрушку.
— Ты забываешься, Тень! — сверкнул глазами жрец, не
оценивший его острот. Но и Эвен уже давно не боялся гнева бывших
божков. Да, когда-то жрецов уважали и почитали, им преклонялись,
как служителям храмов Матери всех драконов, но во время Второй
волны храмы были разрушены, жрецы, как и большинство видящих
уничтожены, от влияния Матери осталось только название, да и сама
она превратилась в символ — прекрасный, непогрешимый и никому
не нужный. Разве что радужным драконам.
— Неужели цепной песик Матери имеет право гневаться? —
рассмеялся Эвен. — Ты же всего лишь голос, так говори и
проваливай. У меня и без тебя дел по горло.
Жрец хотел что-то ответить, видно, не все еще чувства этот
белый мухомор успел растерять, и все же ему хватило выдержки,
чтобы принять равнодушный вид и закончить:
— Если повелитель не придет, то его сердца уже не будет.
«Ну, что я говорил?» — закатил глаза Эвен, но странное
предупреждение все же заинтересовало его.
166
— То есть, если повелитель не явится, то отправится к
праотцам? Это уже что-то новенькое.
— Я не сказал, что у него не будет сердца, я сказал, что его
сердца уже не будет, — высокомерно бросил жрец.
— Вот за что я не люблю вашу братию, так за путанные речи.
Что за абракадабру ты мне сейчас сказал?
— А за что я не люблю Теней, — все с тем же высокомерием и
явной неохотой парировал посланник, — за то, что они глупы и не
способны понять высокого смысла в речах Великой.
— Да куда уж нам, убогим, — фыркнул Эвен, а жрец, кажется,
сарказма в голосе не уловил, и снизошел до объяснения:
— Иногда сердце может измениться.
— Измениться?
— Как ночь сменяет день, так и сердце может стать другим —
темным.
— Ох, сдается мне, что не речи Великой столь сложны и
высокопарны, а это ты, посланник, тумана навел. Это все, что она
сказала, или ты что-то утаил?
— Это все, что мне было разрешено передать тебе.
— А повелителю?
— Упрямство повелителя уже сыграло с ним злую шутку, не
стоит усугублять.
— Ничего нового. Ультиматумы и угрозы. Как это скучно.
— Тень не воспринял слова Великой всерьез, — не спрашивал
— констатировал посланник, и ему это совсем не понравилось. —
Тень считает возможным подвергать риску сердце повелителя.
Великая предвидела это и велела передать, что если он сам не примет
меры, то их примет она.
И Эвен знал, чем ее «меры» чаще всего оборачивались для них
всех — глобальной подставой. Эта старая перечница на все способна,
странно только, что решила все-таки предупредить, а не начала сразу
бить наотмашь.
— Ладно, передай своей Великой, что я тебя услышал.
— Прощай, Тень, — удовлетворенно кивнул посланник и
растворился в пространстве.
— Пижон, — фыркнул в пустоту Эвен, ведь только
посланникам был дан дар перемещаться в пространстве в любое
время и место. Для остальных же нужны были порталы, переходы,
масса энергии и длинные, сложные схемы. Впрочем, одно
167
исключение из правил все же было — Инар, но и его сила
ограничивалась зеркалами.
Вспомнив о друге, Эвен нахмурился и устало потер переносицу.
Он надеялся, что больше незваных гостей не предвидится. С
последствиями от предыдущих визитеров бы справиться. А
справляться придется.
Старая перечница не послала бы своего жреца просто так. Чтото угрожает ее игре и любимой шахматной пешке. Угрожает
настолько, что она снова рискует вмешаться. А это уже серьезно. Но
как донести это до Инара?
У них с драконицей и так непростые отношения, а когда она на
Клем намекать начинает, друг и вовсе звереет. Ему и так с лихвой
хватило контракта, подписание которого, несомненно, произошло
при непосредственном участии Матери. Старуха кого угодно убедит,
куда уж с ней тягаться маленькой, глупенькой, наивной полукровке.
Да и Эвен хорош — поддался, поверил и Инара собирался убеждать.
Но что бы там они оба не чувствовали к старой интриганке, а
внутреннее чутье твердило — не лжет. А ему Тень повелителя
привык доверять. Вопрос только в том — доверится ли его чутью
повелитель?
***
От нянюшки я ушла не скоро, и все же, когда на улице
оказалась, стало легче. Слишком давило на меня пространство дома,
где когда-то жила и моя мама тоже. Мама, которая не моя.
Чтобы как-то развеяться и успокоиться, я решила снова
заглянуть на ярмарку, посмотреть на танцы диад, прикупить чтонибудь в дорогу и подарок для Тей. И вроде два дня прошло, как мы
расстались, а мне уже ее не хватало.
Хотелось поделиться своей
печалью, услышать ее уверенное «все будет хорошо», спросить
