Паутина дорог (СИ) - Канра Дана

Даниэль открыл ее, наполнил хрустальный бокал и с сомнением посмотрел на Дейну.

— Я бы налил и вам вина, если бы знал, что не будете творить глупости?

Она равнодушно махнула рукой.

— Не стану. Но налью сама себе.

— Почему же?

— Негоже господину прислуживать своему вассалу.

Дейна осторожно встала, крепко вцепившись в подлокотники — у нее кружилась голова и подкашивались ноги. Забрав у Даниэля бутылку, она запрокинула голову и сделала несколько крупных глотков. Затем торопливо поставила сосуд на стол и закашлялась.

— Я становлюсь, как мой отец, — сообщила она срывающимся голосом.

— Не говорите глупостей, — посоветовал герцог, на всякий случай забрав бутылку и поставив на каминную полку. — Лучше объясните, почему против поимки насильника.

Вздрогнув, Дейна снова обняла себя за плечи.

— Мне холодно.

— Ах, да…

Даниэль мысленно выругал себя глупым ослом, не замечающим очевидного. Поднял с дивана старый шерстяной плед, привезенный откуда-то с другой планеты арданийской галактики разведчиком его деда, и укутал дрожащие плечи ведьмы.

— Вы слишком плохо разбираетесь в мужчинах, сударыня.

— Не думаю, — даже в таком состоянии она смогла улыбаться и язвить. — Вас-то я точно вижу насквозь.

— Как мило. Мне проводить вас до спальни?

Дейна опять помрачнела, взгляд стал потерянным и печальным.

— Нет, господин герцог. Я бы хотела выспаться здесь.

Это была странная вольность, но Даниэль не собирался ничего запрещать юной женщине, пережившей ужасное. Выглянув в коридор, он позвал первого же слугу и велел постелить на диване в кабинете.

Когда он вернулся, Дейна уже крепко спала, завернувшись в кокон из пледа, положив под голову пухлую диванную подушку, из-под которой блестело острое серебро. Тонкий нож для нарезки фруктов, неведомо как снятый с верхней полки шкафа.

Вздохнув, Даниэль отошел и не стал его забирать. Как и пить вино дальше.

Об ужасном событии, случившемся в стенах особняка Виенто не узнал никто, кроме Дейны, самого Виенто и Леона Лоренцо, подло сбежавшего прочь. Мерзавцу, лишившему ее чести и достоинства, не было прощения, но Дейна понимала, что лучше держать язык за зубами. Никто не поймет причины, по которой влюбленные внезапно расстались, а всякие доброхоты еще и дурные слухи пустят.

Придется идти на примирение с человеком, испоганившем ей в одночасье всю жизнь.

Дейна не помнила, как следующим утром плакала, напиваясь в кабинете господина, и как он провожал ее в гостевую спальню. Спать не хотелось, как и выходить куда-либо. Она просто лежала на ослепительно белой, будто снег, простыне, закрыв глаза и не желая двигаться.

Как случилось, что любимый человек стал чудовищем?

Даже малейшие мысли о Леоне пугали и бросали в дрожь, но Дейна не могла забыть его навсегда. Любовь — страшное чувство, особенно для молодой девушки, не очень-то много хорошего видевшей на жизненном пути.

Очень скоро магическая энергия помогла Дейне забыть пережитые ужас и унижение. В тот день она смогла выбраться из пленительного уюта белоснежной пропасти и теплых одеял, чтобы спуститься вниз, в кабинет герцога Виенто и сказать ему о своем решении.

— Я отправляюсь домой, — сообщила она негромко, боясь в глубине души, что сейчас он рассмеется ей в лицо. Скажет что-нибудь острое, обидное и в то же время очень правильное. — Достаточно погостила у вас.

— Уверены?

Он даже не обернулся, чтобы посмотреть на Дейну. Застыв у окна с раздвинутыми тонкими занавесками, Даниэль Виенто внимательно созерцал что-то, интереснее смущенного лица своей шпионки.

— Да! — отчеканила она, звонче, чем требовалось. — Если у вас будет задание, я готова его исполнить.

Даниэль помолчал и немного подумал, прежде чем дать неутешительный ответ.

— Король в гневе. Мы с вами, да и другие нортэнийские господа слишком часто ошибались. Наделали проблем, привлекли к себе ненужное внимание со стороны рантеранских властей.

Ответ не понравился Дейне, но она рискнула спросить дрогнувшим голосом:

— Что это значит?

— На Его Величество и королевскую семью идет охота, княгиня Морлан. Где-то среди его приближенных таятся изменники. Возможно, всему виной члены Ордена Воды.

— Орден? Фанатики?

— Хотите секрет? Король Альрик Бреон — не лучший монарх в истории Нордении, — Даниэль чеканил слова жестко, резко, почти зло. — Его брат был великолепен на своем месте, но погиб. Увы и ах. Семья Ульрика падет, как только изменники достигнут своей цели.

Дейна нерешительно прикусила губу, силясь собрать разбегающиеся мысли в единое целое.

— Я правильно понимаю, что они не такие, как Дитер и Вольф?

— Еще бы.

Герцог наконец-то отвернулся от окна, и Дейна отметила, как сильно он осунулся всего лишь за какие-то сутки. Сердце ее сжалось — от сострадания, любви, тревоги. Душа вспыхнула, как сухое дерево, в уголках глаз защипало от слез.

— Мы больше не поможем Нордении по ту сторону границы. Мы нужны здесь. Возможно придется ехать в столицу.

— Хорошо.

Почему ее голос так тих и слаб? Или его заглушил вой ветра за окном?

И снова это проклятое тяжелое молчание. Даниэль пытался что-то скрыть, а Дейна пыталась догадаться о том, что он еще хочет сказать. Но у нее не получалось. Одаренные ведьмы, как это ни грустно, обычно не сильны в телепатии.

— Какие у вас планы на Леона Лоренцо? — спросил негромко герцог, когда Дейна уже подумывала, чтобы уйти.

И девушка ответила хрипло и с болью:

— Мне придется остаться с ним, господин герцог.

— Дурная шутка, красавица.

— Шутки не бывают печальными, а мне сейчас хочется рыдать. Вы никогда не поймете того, как заклеймены женщины в норденийском обществе, — проговорила Дейна, чувствуя ком в горле. — Крестьянки и горожанки вольны вести себя почти, как угодно. За дворянками следят не хуже, чем за каторжницами.

Виенто замер, заложил руки за спину, крепко сплел пальцы.

— Объясните.

— Когда жители Нортэна узнали про нас с Леоном… — слова давались ей тяжело, но она не сдавалась, — поднялась буря сплетен. Местные кумушки, важные святоши… О нас говорили такое, что их воображению позавидовали бы самые именитые писатели в Книге Страха. Потом все сошлись во мнениях, будто мы скоро поженимся, и оставили нас в покое!

Княгиня Морлан говорила громко, звонко, позволяя своим острейшим чувствам вылететь из души и разбиться мелкими осколками об стены комнаты. Становилось все легче и легче, но самое большое жало, застрявшее внутри, продолжало мучить ее.

— Послушайте, Дейна…

— Я не хочу вас слушать! — закричала она с надрывом, и слезы брызнули из глаз. — Я не хочу быть ни с кем, кроме Леона! Он меня обесчестил, но это моя вина, только моя! Слышите?!

Не дождавшись ответа, которого могло бы и не быть, Дейна круто развернулась и выбежала из комнаты, не переставая рыдать.

Своим чудовищным поступком Леон Лоренцо убил ее веру в любовь и добрых людей, а когда выдал ее отношение к Книжной Гильдии герцогу Виенто, лишил единственного шанса подняться выше обыкновенной городской ведьмы. Она останется навсегда в этом провинциальном городке, состарится и умрет здесь в одиночестве.

Потому что даже предложение руки и сердца Леон сделал ей в насмешку, чтобы позлить Виенто.

Влетев в гостевые покои, Дейна с грохотом захлопнула дверь и бросилась на кровать, продолжая предаваться боли, горю и ненависти. Под ней что-то зашелестело, девушка резко отпрянула, не зная, чего можно ожидать на этот раз.

Но это было лишь письмо. Маленький белоснежный конверт с острыми уголками, перевязанный алой лентой. Дейна села, открыла его, и на ее светлое платье высыпались розовые лепестки, покрытые лаком.

Сердце забилось с неистовой силой. Она развернула бумагу.

«Дорогая моя Дейна, — гласил аккуратный убористый почерк. — Я совершил ужасное и непоправимое. Но я готов на все, абсолютно на все, лишь бы стать прощенным тобой. Полностью осознав степень своей вины, я даже не настаиваю на продолжении твоей любви ко мне. Но я прошу не держать сильной обиды на твоего верного рыцаря».