Три мести Киоре 2 (СИ) - Корнеева Наталия

— Одумалась?

— Я влюбилась. Однажды домой к вдове в поисках пропитания пришел монах, который умел рисовать. Художник с пламенным взором, творец, проповедующий добро и воздаяние! Как можно было устоять? Но он одурманил меня, порвал подаренное вдовой алое платье…

Киоре запнулась, а Доран вновь вспомнил, как порывисто она отодвинула в тарелке ягоду.

— Я попыталась убить его и провалилась — меня чуть не задушили… Я надеялась, что вдова спрячет меня и спасет… А вышло… Этот художник имел связь и с вдовой. Он наплел, что я ни за что набросилась на него с ножом… Вновь пришлось бежать. В Эстефаре меня могли найти, и так я оказалась в Лотгаре, где встретила отца. Он забрал меня в хаанат. С отцом я узнала, что такое забота, что такое родительская любовь… Там я полюбила снова — молодого колдуна, что обещал взять меня в жены, когда мы с отцом вернемся из Лотгара…

Герцог вернул бутылку Киоре. Приподнявшись, она сделала добрый глоток.

— Об убийстве послов ты знаешь. Счастливый случай — меня не было дома в момент нападения. Я вернулась к трупам и поклялась, что отомщу, и вскоре случай — или сама судьба? — свел меня с Эши. Она оказалась прекрасной женщиной, научила меня многому. Поверь, не одним талантам мошенницы! И вот, наконец, я здесь, на пороге мести, плачусь тебе. Что, Доран, до сих пор считаешь, будто жизнь тебя потрепала сильнее всех в мире?

Последний вопрос заставил его и скривиться. И правда, если присмотреться, он всегда жил в тепле и достатке, не думая о спасении собственной жизни. У него были друзья, будущее, чаще всего он знал, чего хотел, и мог этого добиться.

— Всем выпадают испытания по силам, — ответил прописной истиной, потому что молчание казалось недопустимым, но эти слова повисли нелепицей в воздухе.

— Да? Но чем я их заслужила, когда была ребенком?

— Не знаю. Зато я теперь сомневаюсь…

Он приподнялся на локте, и Киоре тут же последовала его примеру.

— В чем же?

— Что ты хочешь отомстить только за убийство отца.

— Ты бываешь слишком проницательным, — она упала обратно на кровать, и перина вздрогнула даже под Дораном. — Еще я хочу отомстить тому монаху. А еще моему напарнику, которого тоже учила Эши. Он предал меня и ограбил.

— Ты сможешь их найти?

Киоре рассмеялась, дрыгая ногами. Длинная сорочка задралась, обнажив колени, но ее это ничуть не смутило.

— Они все здесь, в Тоноле!

Доран повернул голову: Киоре улыбалась, и это он видел даже в полумраке. Улыбалась торжественно, хищно, как зверь, испробовавший крови. Доран обдумывал всё услышанное, в который раз удивляясь хитросплетению судеб вокруг него. Еще он точно знал, что запутался… Насколько было легче раньше! Служба, скорбь, служба, скорбь — привычный, спокойный круг, известный до мелочей. Понятный. Лишенный страстей.

— Правильно ли я понимаю, что ты живешь только ради мести?

Настала очередь Киоре недовольно сопеть и ворочаться: видимо, он попал прямо в больную мозоль.

— Правильно. Не бойся, кто-нибудь убьет меня, и будешь ты вновь свободным и счастливым…

Очередная искусная ложь? Или фантастическая правда? Доран уже не знал.

— Разве месть стоит того, чтобы умереть молодой? Думаешь, твой отец не желал бы, чтобы ты жила долго и счастливо?

— Желал бы. Но я сделала свой выбор.

— Не страшно умереть так рано?

— А что я потеряю? Эту жизнь? Было бы что терять… — Киоре поднялась, качнулась. — Мне пора к Вайрелу.

— В таком состоянии?

— Брось! Я совсем не пьяна, — она тихо закрыла за собой дверь.

Доран провел рукой по лицу, смахивая наваждение: Киоре сама выбрала месть. И не ему об этом жалеть. Не ему и судить. Он задремал и проснулся с рассветом, когда к нему через окно забралась знакомая фигура.

— И как ты только мимо охраны проходишь?

Она приложила к его губам ладонь.

— Неважно. Сейчас по улицам пойдут недовольные толпы. Громить будут всё. Будут проклинать колдунов.

И Киоре сбивчиво рассказала, что успел узнать у подпольщиков Вайрел. Недовольство решением императора множилось, особое управление обвиняли в праздности, лени и взятках. Люди боялись: трупы девушек, туманные чудовища, и ни с чем не могла справиться наука, столь дерзко продвигаемая императором.

— Вайрел просил передать, что стоит Соренору сейчас узнать об этом и заикнуться о своих исследованиях…

— Не договаривай, — он поморщился, поднимаясь с кровати.

— Стой! Мы тут как бы ночь целую хорошо провели!

Она подскочила к нему, взлохматила волосы.

— Я никогда не выйду так к слугам, — остановил он руки, расстегивавшие пуговицы на груди.

Киоре кивнула и, сняв костюм и спрятав под кровать с пояснением «Тари заберет», юркнула под одеяло, в чем мать родила.

— Вперед, твое сиятельство!

И с этого момента новый день превратился в бесконечную муку. Они не успевали. Нигде и никак! Недовольные крушили Тоноль. Улицы превратились в свалку: бумаги, стекла, камни, гвозди, молотки и множество сломанных вещей изуродовали столицу. Людей управления не хватало. Они не успевали расправиться с одним очагом проблем, как немедленно вспыхивал другой. Их выматывали, водили по городу, как баранов на веревочке, пили силы и затейливо издевались, показывая слабость и бессилие созданной императором системы.

К ночи Доран валился с ног от усталости, как и все его люди, но волнения улеглись. Тюрьма оказалась переполнена. Доран стоял на улице, прислонившись к стене здания, смотрел в черное небо, напоминавшее бездну на фоне яркого фонаря.

— Устали, ваше сиятельство?

Доран обернулся на оклик.

— Что ты здесь делаешь? — он узнал в невзрачной горожанке Киоре.

— Ниира ушла на ночную службу в Догир, если ты об этом, — хмыкнула она, подойдя ближе. — Бумаги от Вайрела. Мне читать не велели.

Доран кивнул, не взял протянутый конверт и, отлепившись с трудом от стены, пошел к входу в здание. Киоре увязалась за ним. В управлении бурлила жизнь: ярко, до рези в глазах светили лампы, сновали туда-сюда следователи, злились писчие из канцелярии, подшивавшие бесконечную вереницу протоколов, отчетов, доносов и признаний. В кабинете Дорана стоял уличный холод и горела всего одна лампа. Истиаш спал в приемной, но герцог не стал его будить, чтобы растопил камин или добавил света. Киоре упала в кресло, запрокинув голову к потолку.

— Выглядишь устало, — Доран сломал печать на конверте и достал пустой лист.

Примитивно, но его пришлось греть над огнем, чтобы проступили буквы.

— День не из простых. Ты не представляешь, чего мне стоило уговорить знакомую модистку сшить платье для бала! К нужному сроку оно будет, так что не волнуйся, жена тебя не опозорит.

Доран кивнул, вчитываясь в слова.

— Мы с Вайрелом уже нашли достаточно сведений, чтобы устроить облаву. Почему ты медлишь?

— Злодею эффективнее отрубить голову, чем пальцы, — ответил Доран, на миг оторвав взгляд от листка.

— А жертвы?

— Киоре!

Она кивнула каким-то собственным мыслям и больше не лезла с раздражающими вопросами.

— Ничего не понимаю… — с недоумением произнес Доран. — Революционеры с юга? Ненависть к хаанату? Желание уничтожить колдунов? Но мы же не воюем!

Киоре присвистнула:

— Твое сиятельство, ты иногда интересуешься чем-то кроме своих столичных заговоров, а? Не задумывался, почему многие хотели бы свергнуть нынешнего военного советника? Или ты ограничился только наказанием для герцога Таарина и графа-прихлебателя?

Доран исподлобья посмотрел на Киоре. Промолчал, не желая сознаваться, что война и прочее к ней прилагающееся интересовала его постольку-поскольку, ведь для решения конфликтов с оружием существовало иное ведомство.

— Понятно… Надеюсь, ты знаешь, кто такие хэ-фар? Ну-ну, не смотри на меня, как на дуру. Хэ-фар не любят империю и совершенно не против оттяпать у Паоди хоть клок земли, так, ради удовлетворения. Кха-этх смотрит на это сквозь пальцы и будет смотреть, пока империя не пойдет войной на хаанат. Да и император использует эти пограничные стычки для испытаний нового оружия. И какая незадача, если при этом гибнет больше своих, чем колдунов… Семьям — извинения, оружие — на доработку. Военный советник же крепко держит ситуацию в своих руках, чтобы никакие слухи о смутах не добрались в столицу. И кого волнует, что от постоянных наборов в армию давно стонет весь юг? Кого волнуют подделанные отчеты, где беспощадно урезается число жертв?