Муассанитовая вдова - Катрин Селина "Сирена Селена"

«Я не хочу… честно… оно само…»

«Да как же!..»

«Технологическая сингулярность! Кажется, я схожу с ума и мысленно разговариваю сам с собой!»

Зло тряхнул головой и выкрутил вентили в положение ледяной воды. Шумно втянул воздух через сомкнутые зубы. В паху все пылало, даже если бы я сейчас вышел на улицу под град с дождем, меня все равно не остудило бы. Стылые струи воды жестко стегали по плечам, спине, ягодицам, обжигали морозными поцелуями, но, вопреки логике, не помогли. Наоборот, сделали лишь хуже. Намного хуже.

Я промыл рану на боку, мельком отметив, что лазер прошел по касательной. Крови много, но тонкая пленка кожи уже прихватила края, в принципе, даже заклеивать не надо – за пару дней само зарастет, и следа не останется. Организм обо всем позаботится сам. Правда, рогами после сегодняшнего перенапряжения полноценно пользоваться смогу не скоро, ну и шварх с ними. Что делать с проблемой чуть ниже – одной Вселенной известно. Прикусил губу, хмуро думая, что придется как-то добраться до шкур и замотаться. Хорошо, Селеста не видит моего позора.

«Может, она уже уснула? Вселенная, пожалуйста, пускай она уснула!»

Стоило перешагнуть чугунный бортик ванны, как из мягкого кокона донеслось:

– Льерт, я замерзла… Ты придешь ко мне?

Стиснул зубы. Спокойствие, только спокойствие… Проклятый космос! Как же тянет в паху!

Боль в боку и гул в ушах от злоупотребления врожденными способностями меркли на фоне ошпарившего кипятком осознания, что надо будет лечь рядом с Селестой, обнять ее, притянуть к себе, чтобы она не мерзла, и ее ягодицы упрутся мне…

– Да, конечно. Сейчас, – ответил, костеря себя за непристойные мысли в адрес златовласого ангела, которому сегодня немало досталось.

Вселенная знает, что делал с ней ее бывший супруг, если она от поцелуя шарахнулась, а тут… Надеюсь, не напугаю. По этой же причине не стал объяснять, что сделал с рептилоидами и каким образом ее нашел. У Селесты и так стресс, и рассказ о том, кто такие цварги, не к месту.

Я медленно подошел, не спуская взгляда со шкуры, в которую девушка завернулась почти с головой, торчали лишь пальчики ног. Прикоснуться бы, поцеловать каждый, провести языком между ними, втянуть мизинчик губами, чтобы услышать ее стон…

Я снова тряхнул головой, отгоняя неуместные фантазии. Лег рядом позади, аккуратно положил руку на ее живот поверх шерстяного покрова и почувствовал, как кокон раскрывается. Не успел я что-либо сказать, как Селеста перекатилась, и мы посмотрели друг другу в глаза.

Абсолютно голые.

Без преград.

Глаза цвета крепкого кофе влажно блестели, чернота зрачков заполнила радужку. Девушка, похоже, не испытывала смущения.

– Селеста, что ты делаешь? – сипло пробормотал, не веря, что она повернулась.

«Она же не девственница, была замужем, должна все понимать…»

Неожиданно теплые пальцы царапнули мой живот и мягко легли ниже, заставив резко выдохнуть, пробежались вдоль раны на боку.

– Селеста? – повторил напряженно.

Видимо, она заметила мою реакцию, и придумывать оправдания по-детски глупо.

– Проверяю твою рану, – донесся тихий шепот, и я прикрыл веки.

«Шварх… Поздравляю, Льерт, теперь она будет тебя избегать…»

На этой мысли я сбился, потому что женская ладонь погладила мое возбуждение, а последовавшие слова снесли крышу:

– Льерт, я хочу тебя. Безумно.

«Это точно не слуховая галлюцинация?»

– Ты… уверена? – сглотнув, я переспросил, а внутренний голос ликовал и костерил меня-настоящего за преступную медлительность, но второе «я» все не верило, что не ослышалось.

– Уверена. – Селеста улыбнулась, но, когда я поставил руки по бокам от ее плеч, вдруг смущенно прикрыла ресницы. – И… можно медленно? У меня много лет никого не было.

Глава 23. Утро в лесном домике

Селеста Гю-Эль

Я забыла, насколько прекрасным может быть секс. Все смешалось – звуки, прикосновения, запахи, прошлое и настоящее. Мысль о том, что Льерт за меня заступился, заставила забыть о его внешности, рогах, так сильно напоминающих мне мужчин Цварга. Он был другим. И дело было не в длинных разноцветных волосах, не в серых глазах, превратившихся в жидкую ртуть, когда я повернулась, не в легкой щетине, пробивавшейся на скулах, о которую неожиданно захотелось потереться. Льерт каким-то образом проник мне под кожу, в душу; одно его имя заставляло сердце пускаться в галоп.

Глядя в серые глаза с тонкими прожилками, с каждой секундой все четче осознавала, что никогда не чувствовала ничего подобного. Вид окровавленной рубашки, и мысль, что Льерт мог погибнуть в стычке с рептилоидами, но все равно рискнул собой, выплеснули в кровь зашкаливающую дозу адреналина. Каждое сокращение проклятой мышцы в груди отдавало горечью и жжением в артериях, пульсировало болью в позвоночнике, мешало легким втянуть воздух.

– Ты уверена? – спросил мужчина, который стал для меня всем.

Капля воды стекла по его щеке на кадык и сорвалась на крепкую грудь.

– Уверена. – Не задумалась ни на миг.

Последний раз я была так уверена, когда намеревалась покинуть Цварг любым возможным способом с любым количеством денег или вовсе без оных.

Я всегда думала, что любовь – это ровное, теплое и приятное чувство, основанное на симпатии, взаимном уважении, поддержке интересов друг друга и схожих взглядах на жизнь, дарующее ощущение спокойствия, стабильности и уверенности в завтрашнем дне. Как же я ошибалась! Гори эти убеждения в синем пламени сверхновой!

Мартин меня уважал. У него на все были свои взгляды и мнение, но он искренне восхищался мной, говоря, что второй такой идеальной жены ему не найти. Он входил в состав Аппарата Управления Планетой и вел активную политическую деятельность, в чем я его поддерживала. И взаимная симпатия у нас тоже была, когда мы только начинали встречаться. Что может еще больше объединить во взглядах на жизнь, чем схожее происхождение, социальное положение и образование? Все вокруг говорили, что мы красивая пара, созданная друг для друга, и результаты Планетарной Лаборатории это лишь подтверждали. Да, мы часто ссорились, но тот же секс с Мартином был отличным. Надежность и стабильность – то, чем покойный муж обеспечил меня до конца жизни, оставив состояние, внушительное даже по меркам родины. Знакомые цваргини твердили, что это и есть любовь. А если это не любовь, то я просто не знала, что тогда называют ей. «А может, я вовсе неспособна на нее?» – думала временами, перебирая воспоминания о семейной жизни с Мартином.

И лишь с Льертом я осознала, что ни шварха не понимала! Не было никакой стабильности и надежности на Оентале, стычка с рептилоидами показала, что жить здесь опасно! Не было спокойствия, одна лишь тревога, что он пострадал из-за меня. Я не могла сказать, что прониклась симпатией, увидев мужчину в первый раз. Нет, мне стало его жалко. Образование, опять же, разное. Льерт не политик и не разбирается в финансах, а я ничего не смыслю в военном деле. О происхождении вообще молчу – и слепому понятно, что мы относимся к разным расам…

Но я не могу жить без Льерта! Осознание пришло внезапно, как коралловая молния и последующий удар грома. Ураган, перевернувший все вверх дном внутри меня, мог бы соперничать с непогодой снаружи. Он вымел предрассудки и страх перед мужчиной с рогами, как порыв ветра уносит сухие скукожившиеся листья по осени. Недоверие, боязнь, опаска – все исчезло, бесследно растворилось в треске поленьев и цоканье града о стекла.

Мозолистые ладони Льерта невесомо гладили мой затылок и шею, играли с волосами, томительно-нежно скользили по тяжелым полушариям, ласкали живот. Невыносимо приятно было чувствовать его бархатно-полынное дыхание и сухие губы на своем теле. Шея, ключицы, сгибы локтей, внутренняя поверхность бедер, коленки и стопы… Чувство времени и пространства отказали мне, я горела в его объятиях, пока он часами изучал мое тело, едва ли не молила о волшебном миге соединения, проклиная себя за то, что просила его быть медленным.