Яд в академии магии (СИ) - Одувалова Анна Сергеевна

— Перебинтуй, — тихо скомандовал он, и я даже не подумала ослушаться.

Когда мы закончили, руки и ноги у меня дрожали от слабости. Я накинула на задремавшего Кэлза одеяло и замерла у лестницы на второй этаж. Еще с утра я была уверена, что вышвырну парня прочь и не стану даже разговаривать, но он сумел снова проникнуть в мой дом очень хитро. И не выгонишь. Я понимала, он не заставлял избить себя до полусмерти, но все равно злилась. Я хотела поступить правильно, но не смогла, и это очень сильно бесило. Я не вступала в конфликты с совестью и принципами до тех пор, пока не начала общаться с Кэлзом фо Аголом.

Интересно, зачем он вообще пожаловал? Сегодня я вряд ли смогу от него добиться вразумительного ответа. И не выясню, кто именно на него напал, и что произошло, а значит, разумно будет отправиться спать и постараться заткнуть совесть, которая настойчиво нашептывает, что я пригрела у себя убийцу.

Спать я так и не смогла и не только из-за сумбура в душе, а еще и из-за того, что желание рисовать было необычайно сильным. Скоро я не смогла думать ни о чем, кроме творческого зуда. Такое у меня случалось нечасто. Я, вздохнув, поднялась и, даже не одеваясь, направилась к подоконнику. Взяла карандаш и листок бумаги, села и поняла, что сделать не могу ничего. Нарисовала глаз, повертела листок, дорисовала ядовитый плющ, от названия которого произошла моя фамилия, и снова легла спать, чтобы минут через десять раздраженно подскочить и с ненавистью уставиться на пачку листов у изголовья кровати.

Поняв, что спать уже не получится, я накинула на себя тонкую тунику с завязками на груди, прихватила листы, карандаши (на всякий случай, еще и цветные) и спустилась на кухню. Поморщилась, заметив, посапывающего на диване в зале Кэлза, и включила свет в кухонной зоне. Мне нужно было выпить кофе и сосредоточиться. За окном едва-едва светлело на горизонте чернильное небо, синева становилась насыщенной, более яркой. До рассвета осталось часа полтора. Видимо, этой ночью мне все же удалось подремать, только сама я этого не заметила. Чувствовала себя на редкость уставшей и измученной.

Я разложила перед собой на столе листы, рассыпала карандаши и замерла. Чего-то не хватало. Не сразу до меня дошло чего именно. Дневник Брил я доставала с опаской, снова пролистнула страницы с прыгающими буквами, покосилась на спящего Кэлза, прикрыла глаза, и рука сама потянулась к карандашу. Очнулась, лишь услышав отчетливый смешок за спиной, и открыла глаза.

— Так вот что тебя привлекает, не так ли, Яд?

Я открыла глаза и с ужасом уставилась на рисунок. Даже Кэлз, который умудрился подойти неслышно, не так удивил, как то, что получилось на рисунке. Я не умела рисовать стройные композиционные вещи. Всегда получалась только абстракция. Чаще всего разбитое стекло, осколки которого можно было собрать в единый сюжет. Снова знакомые глаза, только почему-то на рисунке не голубые, как у Кэлза, а почти черные; кровать и девушка-блондинка, привязанная к изголовью; плетки и красная стена, на которой черными пятнами выделялись крепежи для рук.

— Скажи мне, пожалуйста, Кэлз, — медленно начала я, предпочтя не отвечать на вопрос и проигнорировать возникшую неловкость. — Нет ли у тебя каких… интересных сексуальных предпочтений… — Вообще я бы предпочла, чтобы парень не видел эти рисунки, но раз уж он оказался рядом, грех не поинтересоваться, пока есть такая возможность.

— Я? — Парень выхватил из моих рук рисунок, а я вздрогнула, так как его ладонь коснулась моего плеча. Это невинное прикосновение разбудило воспоминания.

Пока Кэлз был увлечен моим творчеством, я осторожно задвинула дневник Брил под ворох испорченных рисунков. Оказывается, у меня не с первого раза получилось изобразить то, что нужно.

— С чего ты решила, что это мои фантазии? — металлическим голосом поинтересовался он.

— Ну… — Я осторожно поднялась и развернулась, загораживая стол. Было страшно, что парень все же заметит толстую, потрепанную книжечку.

Кэлз стоял слишком близко, я могла разглядеть его лицо очень подробно. На скуле чернел синяк. В уголке губы все еще оставалась спекшаяся кровь.

— Может быть, из-за этого. — Я, стараясь, чтобы голос не дрожал, показала на глаза в осколках стекла. — Брил не хотела участвовать в твоих фантазиях, нашла другого, а ты вспылил и убил? Так?

— Ты несешь ахинею! — процедил он сквозь зубы и зажал меня между своим телом и столом. — Я из-за тебя провел дьявольски паскудную неделю. Меня изучали, словно экспонат, меня допрашивали, они мне душу наизнанку вывернули, но не нашли ничего! А ты продолжаешь обвинять. Несмотря на то, что я спас тебя там.

— Добро пожаловать в мой мир. — Я пожала плечами, хотя сердце екнуло. Я помнила обиды, но может быть, стоило не забывать другое. Только вслух признаться не могла. Пока не могла, поэтому сказала: — Теперь ты знаешь, как прошло мое лето!

— Так это была месть за лето? — Парень невесело хмыкнул, но не подумал отстраниться.

— Нет. Я много думала и рисовала, и знаешь… — Я закусила губу. Было не просто говорить ему это в лицо. — Это не первый рисунок с тобой. Всегда и везде в любой картине, которую я рисовала, мелькали твои черты. Ни разу не получился портрет, поэтому я сомневаюсь, ты ли убийца, но ты замешан в ее смерти по уши. Я могу ошибаться, но так получается на рисунках. — Я указала на листок, который держала в руках. — Правда.

— Это чушь! — Кэлз наклонился ближе. В его льдистых глазах сверкнула злость. — А все твои картинки, мои портреты и вот это… — Он потряс передо мной последним рисунком. — Ты не думаешь, что это просто твое отношение ко мне.

— К тебе? — От возмущения у меня перехватило дыхание. — Слишком много о себе мнишь!

— Нет, Яд! Я не увлекаюсь извращениями, это твои мечты. Просто признайся себе, ты можешь меня подозревать сколько угодно, но все равно хочешь. И ничего с этим не поделаешь, вот поэтому я везде на твоих рисунках. У тебя не получается выкинуть меня из головы.

— Не говори глупости, Кэлз! — Я попыталась его оттолкнуть, но он только сильнее прижался, вдавливая меня в стол. От него пахло кровью. Немного по́том, едва заметно знакомым парфюмом, и мне было страшно даже представить, что он прав. Поэтому я и злилась.

— Ты же знаешь, что это не чушь, Яд. Ты можешь пытаться меня подставить, ты можешь делать вид, что тебе все равно, но мы-то с тобой знаем правду.

Он властно обнял меня за талию и притянул к пропитанным кровью бинтам так близко, что я могла почувствовать его горячее возбуждение. Рука переместилась с моей поясницы ниже и сжала, а другая легла на затылок. Я не хотела сдаваться и попыталась увернуться от грубого поцелуя, но Кэлз был сильнее. Он хотел меня наказать и пытался выместить злость, доказать правоту, поэтому поцелуй вышел чувственно-грубым, с терпким привкусом крови и разочарования. А у меня перехватило дыхание и обжигающая волна желания начала медленно подниматься по телу, лишая рассудка и воли. Это настолько разозлило, что я применила запрещенный прием, сильно нажала на рану и оттолкнула парня от себя. Он с шипением отшатнулся, а я перевела дыхание.

— Убирайся! Я не хочу тебя видеть.

— Это не так, Яд! И ты прекрасно знаешь об этом.

Он развернулся и вышел не очень уверенной походкой, а я чувствуя, что ноги подкашиваются, рухнула на стул. Перед глазами все плыло, я ощущала себя совершенно разбитой и невыспавшейся. А за окном уже поднялось солнце. Пора было собираться в колледж. А я так и не узнала, зачем ко мне приходил Кэлз.

Не хватало еще опоздать в первый день после пропущенной недели. Подозреваю, ряд преподавателей найдет, что мне сказать. Я много пропустила. Утренняя ссора с Кэлзом вывела из себя и выбила почву из-под ног. В итоге я снова не успела собраться и примчалась в колледж уже на взводе. Нахамила охраннику на входе, отшвырнула волной воздуха Марриса с дороги и ненавидящим взглядом обвела толпившихся у входа в аудиторию однокурсников. Несколько особо нервных шарахнулись, а Расти попыталась что-то тявкнуть, но ее удержала за рукав Клэр. Это меня очень удивило, как и то, что блондинка сама подошла ко мне в столовой в перерыве между парами. Думала, в колледже она станет соблюдать дистанцию, но, видимо, ошибалась.