— Родной, — вкрадчивым тоном начала мамуля, — ты ведь понимаешь, что этот парень — наилучшая кандидатура для нашей доченьки. Система работает успешно, беспокоиться не о чем, это нужно для неё самой, для её счастья.
— Рита, ты говоришь об идеально работающей Системе, а сама предлагаешь её обдурить. Я видел рекомендации по их связи и там чёрным по белому написано, что они не готовы к встрече, значит и незачем пока её устраивать. Да, я могу отправить Таню на Оркху, но зачем? Парень должен её увидеть тогда, когда должен, чтобы всё сработало как надо, а не тогда, когда ты считаешь нужным. Ты предвзята.
— Как ты не понимаешь! У него пунктик на невинности! Мужчины Оркхи все как один махровые собственники. А в Центре хотят, чтобы они познакомились, когда Таня будет заканчивать Мед!
Мама трагически взмахнула руками и пустила слезу, но какой бы великолепной актрисой она ни была, домашниепрекрасно отличали игру от настоящих чувств.
— Рита, не дури. Если им суждено быть вместе, они будут. И не надо давить на парня, пусть уберут из всех баз, что он уже, считай, окольцован. Убери, я сказал. Рита! Твоё упрямство до добра не доведёт.
— Тор, ты сам веришь в то, о чем говоришь? Дети знают, что до восемнадцати их постоянно проверяют и потому не рискуют жить половой жизнью, зато потом отрываются по полной. Вспомни себя в этом возрасте. — Мамуля выразительно посмотрела на папу.
— Значит он полюбит нашу дочь в том виде, в котором она ему достанется, — рявкнул папуля.
Я видела, как отец непримиримо насупился и даже подался вперёд, угрожающе нависая над матерью. Буквально на днях учитель в школе объясняла, что это один из приемов психологического давления, которым пользуются, зачастую неосознанно, высокие люди. Я едва не хмыкнула вслух, настолько мне понравилось применять полезные знания на практике, но вовремя спохватилась.
Родители стояли, глядя друг другу в глаза, и по нахмуренному лицу отца было ясно, что развития конфликта не миновать. Мне стоило уйти к себе, но желание узнать ещё хоть немного про таинственного потенциального жениха было во сто крат сильнее. Практически не дыша, вытянув шею до хруста в позвоночнике, глядела я в отражение родителей на зеркальной глади камня, но в итоге разочарованно удалилась, так ничего и не услышав, — мама решила больше не спорить с отцом и поцеловала его.
Я ещё долго фантазировала о таинственном парне с далёкой планеты учёных, что предназначен мне Системой, о которой мама говорила с придыханием, а папа с ненавистью. И лишь спустя много лет, когда познакомилась с Киром, вспомнила этот разговор.
И сейчас он вновь всплыл перед внутренним взором. Однако мне стоило вернуться в настоящее.
Вышла в коридор, чувствуя себя едва ли не преступницей, пробирающейся «на дело». Ладони взмокли, и я до белых костяшек сжала кулак, обнимающий ручку медицинского кофра. Кровь прилила к щекам, обжигая и окрашивая румянцем, выдавая моё состояние любому свидетелю. И, разумеется, он не замедлил появиться, когда я была почти у цели.
Идарика Вишневская шла из кают–компании, уткнувшись в планшет, и пока не видела красную, как маков цвет, меня. Я постаралась обуздать эмоции и поздороваться первой.
— Привет. Не спится?
— Привет ещё раз. Ага! Неистово предаюсь обжорству. Ты бы знала, какую бурду мы ели там, внизу, — Ида доброжелательно улыбнулась и приложила руку к индикатору своей двери, немного помялась, но все–таки произнесла: — М–м–м, Таня, это, конечно, не мое дело, но я так, на всякий случай напомню: у Кира вакцина сработает лишь через несколько дней, а ты, как я помню, любишь поваляться в мед–боксе, что тоже ослабляет её эффект. Всё, не красней, я ушла.
Я так и застыла в коридоре, беспомощно хлопая ресницами. Вот уж действительно стоящее напоминание, ничего не скажешь.
В Объединенных Землях строго соблюдалось требование «подростковой чистоты», до восемнадцати половые отношения законодательно запрещались, но и совершеннолетие не делало молодых граждан полноценными членами общества со всеми правами, обязанности же предписывалось соблюдать неукоснительно. Все ученики Высшей Школы и Профессиональных Училищ знали назубок главное правило: «никаких детей до диплома».
Память услужливо напомнила о препаратах в чемоданчике и я успокоено выдохнула — всё в порядке. Вместе с тем пришло осознание, что Идарика не случайно оказалась в нужном месте в нужное время. Судя по всему, Дамир попросил её приглядеть за двумя влюблёнными балбесами, ведь то, что частые посещения мед–боксов способствуют быстрому выведению из организма противозачаточной вакцины, знали только медики и ограниченный круг посвященных, к которому относились не в меру любознательные учёные.
Щёки заалели ещё сильнее, но я постаралась внушить себе, что ничего ужасного не произошло. Напротив. Мы с Кириллом не вляпались по уши туда, куда не следовало. А Идарика — это друг, так что нечего смущаться.
Сделала глубокий вдох и приложила к идентификатору у двери подрагивающую ладошку, оставив на глянцевой поверхности влажный отпечаток. Индикатор приветливо замигал зелёным и дверь бесшумно отворилась.
Обратной дороги нет.
Я решительно пересекла порог.
Кирилл спал.
Здраво рассудив, что пока мозги ещё соображают, нужно решить вопрос с контрацепцией, тихонько открыла рабочий кофр, нашла зелёные треугольники таблеток, проглотила парочку и только после этого приблизилась к постели любимого.
Я знала, что веду себя неприлично, но ничего не могла с собой поделать. Не желала и всё тут! И не уверена была, чего хочется больше, прижаться к нему немедленно или и дальше пожирать его глазами, бесстыдно скинув прикрывающее любимого до пояса унылое серое одеяло.
Я так скучала! Так ждала! Так любила!
Эмоции и чувства, ранее замкнутые в кольцо здравого смысла, обязанностей, условностей, буквально душили, пока не вырвались на свободу вместе со слезами и беззвучным радостным смехом. Всё было в этих слезах — и нежность, и любовь, и грусть, и безграничное доверие, и уважение, и слепое обожание.
Мне не хотелось вспоминать прошлое, думать о будущем. Я здесь и сейчас, я с ним.
Желание прикоснуться, прижаться, обнять. Желание почувствовать его рядом, близко, совсем близко, ещё ближе. Меня всё сильнее закручивал водоворот эмоций и страстей.
Осторожно присев на край кровати, не удержалась и провела пальчиком по изгибу брови, по скуле, очертила линию подбородка, коснулась губ.
Кирилл не выдержал и улыбнулся.
— Я знаю, что ты не спишь, — прошептала тихо.
— Я знаю, что ты знаешь, — нежно улыбнулся любимый в ответ, — и мне до чёртиков приятно то, что ты делаешь, продолжай.
А дальше я с удивлением наблюдала, как этот негодяй закинул руки за голову и блаженно растёкся по кровати, расслабив мышцы, взгляд при этом был хоть и довольный, но внимательный.
— Я так не могу. Не смотри!
Кирилл послушно закрыл глаза, но настолько очевидно сдерживал улыбку, что я не выдержала и тоже улыбнулась.
— Кирилл, а здесь точно безопасно?
— Да
Любимый приоткрыл он один глаз.
— Ты уверен?
— Абсолютно. Если только на тебе ничего нет, — наконец произнес он нужную фразу.
— На мне? Ой, а я даже не знаю, как там это всё проверять. Ты не посмотришь?
Кирилл наверняка просканировал меня ещё в дверях, но принял самый строгий вид и сказал:
— Вроде бы всё чисто, но нужно провести досмотр, вдруг я что–то упустил.
— Досмотр? — Я наивно похлопала ресничками и взялась за полы халата.
— Угу, это типа осмотра, только более тщательная процедура, — объяснил любимый, предвкушающее сглотнув слюну.
— Ну, если так надо, — растягивая гласные проговорила я и расстегнула верхнюю пуговичку строгого халата медработника.
— Обязательно!
Кир сел на кровати, проявляя полную готовность помогать.
— Только досмотр или ещё допрос с пристрастием? — пошутила я.
— Тебе хочется сейчас поговорить?
