Образцовый самец (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна

— А куда мы идём? — решила я сменить тему.

Говорить на ходу было трудно, сбивалось дыхание, но молчать тем более не хотелось. Слишком свежи ещё были следы слёз на щеках, и я опасалась, что, оказавшись предоставленной самой себе и мрачным мыслям, могу опять не сдержаться. Теперь уже не по велению истерики, а в здравом уме, осознав всю безнадёжность нашего положения.

— Туда, — Гаранин махнул рукой вниз по течению ручья. — Я, когда oсматривался, нащупал там что-то интересное, похожее на следы цивилизации.

Осматривался он, надо полагать, не буквально, глазами, а с помощью какой-то техники.

— Нас что, выкинуло на обитаемую планету?! — не поверила в такую удачу.

— Дойдём — узнаем. Как тебя зовут-то хоть, лабораторная девочка?

— Василиса Аркадьевна, — ответила без особой надежды, что мужчина воспoльзуется полным именем. — А вас?..

— Захар. Можно Зар. И на ты, не на пленэре.

— При чём тут пленэр? — опешила я.

— Ну там же все друг другу выкают и вежливые, — нехотя ответил Гаранин, хмуро глянув через плечо.

— На пленэре рисуют, там не выкают, — пояснила осторожно. — Это живопись на открытом воздухе. Может, вы раут имели в виду?

— Да пёс с ним.

И опять — поговорили.

Насколько же сложный всё-таки человек. Не верится, что у них с Баевым есть что-то общее! Что значит разные рода войск, разные обстоятельства службы и разные характеры, а! Денис Александрович — интеллигентный, порядочный до кончиков пальцев, ну просто офицер из старинных романов времён дуэлей и лёгкой кавалерии. Всегда вежлив, предупредителен, никто от него грубого слова не слышал, при этом слушаются беспрекословно и решительно все. Был бы чуть помоложе и не так безнадёжно женат, я бы точно влюбилась.

А Гаранин… В общем, никакого сравнения.

Впрочем, я сама тоже не литр сахарозы. Ну резкий он, путает пленэр с раутом, зато про белые дыры слышал. Но главное, умеет выживать в дикой природе, в отличие от меня, и не бросает балласт в лице навязчивой… лабораторной девочки.

— Захар, а расскажите, что случилось на станции? Ну до того, как я запустила прототип. Что было нужно этим людям? Выкуп?

— Официально — да, — против этой темы Гаранин явно не возражал. И даже на удивление не стал напоминать о том, что в успешном захвате виноваты бестолковые граждaнские. — Но для этого они выбрали наиболее неподходящее время и место, а ещё были слишком хорошо подготовлены: знали коды безопасности станции.

— И что это значит?

— Много вариантов, — пожал плечами полковник. — Дело точно в больших деньгах. Либо только в них и в каких-то из исследований, которые вы там проводили, либо ещё и политика замешана. Но оставлять персонал в живых явно было не в их интересах.

— Погодите, но тогда выходит, что персонал в спасательных капсулах должен был стать чьей-то добычей? И этой командой мы только поспособствовали исполнению плана?! — осознала я, и по спине пробежал противный холодок. — Не один же корабль был у нападающих!

— Не один. — И без того всегда кажущийся хмурым, Гаранин заметно помрачнел. Похоже, именно эти мысли и не давали ему покоя. Ладно мы, вроде как живы, повезло; но что с остальными? Я-то была уверена, что все в безопасности, а выходит…

А что — выхoдит? Можно подумать, были другие варианты!

Был. Не отвлекаться на эвакуацию, сразу сообразить и отстыковать макетный зал, тогда все остались бы на станции, и… и что? Вряд ли те, кто на нас напал, не предусмотрели и этот вариант.

— Захар, а если бы персонал остался на станции, у них было бы больше шансов? — тихо спросила я через десяток шагов.

— Не знаю. Я не знаю, сколько точно было кораблей у «Последнего дня», чего они хотели и по какому плану действовали. Высадились с одного транспортника, котoрый прислал сигнал бедствия и попросил разрешения на стыковку. Потом, когда мы их заблокировали на шлюзовой палубе, присосалась ещё пара десантных капсул, до того замаскированных. Готовились они готовились ловить капсулы и держали наготове ещё несколько кораблей, или хотели разом уничтожить всю станцию — не знаю. Может, я вообще не прав и ничего уничтожать они не хотели, и план был в другом. Не знаю, Вась. Можно только гадать. Но у рассеянной группы шансов выжить обычно больше. В смысле, у какой-то её части. Так что… — он передёрнул плечами.

— Ясно. Не называй меня так, пожалуйста.

— Как? — не понял полковник.

— Хочешь сокращать — Леся, Лиса, Лися.

— Почему? — опешил мужчина.

— Потому что, если будешь называть меня Васей, имеешь все шансы при первом же удобном случае не проснуться.

— Какая ты свирепая, — рассмеялся Гаранин — также неприятно, лающе, как говорил. Но угрозу, кажется, всерьёз не воспринял. — Не, Вася больше подходит.

— А если я тебя Харей буду называть? — возмутилась я.

— Да плевать. Зато смотри, как ты сразу выкать перестала! Чем тебя Вася-то не устраивает?

— Не люблю, — коротко огрызнулась я.

— В детстве, что ли, дразнили?

— Если скажу «да», это что-то изменит?

— Нет.

Ну вот, и снова — поговорили. Определённо, мне с этим человеком лучше молчать. Не зря мы его всей станцией избегали. Скорее бы уже дойти и…

А что, собственно, «и»? Я абсолютно уверена, что мы оказались не просто на поверхности кислородной, пригодной для жизни планеты, населённой разумными существами, но ещё и входящей в Союз? И нас сейчас тепло встретят, обрадуются и отправят домой? И Гаранина я больше никогда не увижу, поэтому можно позволить себе не искать с ним общий язык?

Стыдно признаться, но, кажется, да, именно в этом я и уверена. Каким бы невероятным ни было подобное везение, принять как данность нашу с полковником оторванность от остального человечества по-прежнему не получалось.

Нет, надо уже потихоньку свыкаться с мыслью, что мне с этим человеком предстоит выживать вдвоём, и ругаться с начбезом — последнее дело. Надо искать подход.

Правда, что ли, переспать с ним для уменьшения взаимной неловкости?

Я оценивающе оглядела стриженый затылок полковника. Если смотреть непредвзято, Гаранин весьма неплох. В отличной физической форме, как минимум. Не красавец, да и обаятельным его назвать сложно, но и не противный. Никакой, честно говоря. Тёмные волосы, тёмные глаза, обыкновенное лицо с грубыми, тяжеловатыми чертами. Да у него, пожалуй, весь характер на этом лице написан, достаточно один раз взглянуть, чтoбы понять: легко с ним не будет.

С другой стороны, во всём этом тоже есть определённая харизма. Суровый властный мужчина, который привык командовать, способный убить недрогнувшей рукой. Жаль только, что я всегда предпочитала совершенно других мужчин. Не люблю, когда мной командуют.

Тьфу, ну и глупости же в голову лезут! Даже если бы Γаранин мне очень нравился, обстановка всё равно не располагает к интиму. Ну не под ближайшим же кустом нам устраиваться, в самом деле!

Представила себе реакцию полковника на то, как я пристану к нему с непристойными предложениями на ближайшем привале. Что начнёт начбез вырываться, отбиваться и пытаться спастись бегством. С визгом.

Развеселилась, даже идти стало легче.

Про бегство я, конечно, утрирую, Гаранин — мужик сильный и подготовленный, скрутит только так. Но точно решит, что я умом тронулась от страха. Нет, всё-таки нужно искать другие пути и, главное, за собой следить, не огрызаться по пустякам. В общем, постараться привыкнуть к его манере и — смириться.

Некоторое время я шла, пытаясь выбрать достаточно нейтральную тему для разговора. О службе расспрашивать не cтоит, если воевал — скорее всего, воспоминания будут не из приятных. Тем более один раз полковник уже от этого разговора ушёл, второй раз пытаться пока не стоит. О семье и домашних тоже лучше не расспрашивать, вся станция и так в курсе, что он не женат, а выяснять подробности — только душу травить. Это у меня, кроме Леночки, близких, считай, и нет, а Гаранин, может, о ком-то скучает и переживает, что никогда больше не увидит.