Академия Даркленд. Взаперти - Одувалова Анна Сергеевна

Дебора молчит, просто смотрит в никуда за окно. Начинаю раскладывать вещи. Тоже молча. Я не знаю, о чем говорить, да и не хочу. Я, вообще предпочла бы остаться одна, но одиночество, похоже, теперь для меня недоступно, а мне очень хочется хотя бы выдохнуть и переварить все то, что случилось  за последнюю неделю.

– И что? –  подает  голос Дебора, первая прерывая гнетущую тишину. – Даже не спросишь,  за что я тут оказалась?

– Меня предупредили, что  этот вопрос непринято задавать, – ровно отзываюсь я, пытаясь понять, если ли в моем новом гардеробе хоть какие-то  цветные вещи. Хотя бы трусы. Но нет. Похоже, в моем чемодане тотальный монохром. Я принципиально не стала паковать вещи сама. Теперь жалею. Могла бы положить хоть что-то,  что мне дорого. А так… у меня нет ни одной вещи из прошлой жизни. Тут все новое, с бирками и совсем не моего стиля. Никогда не  любила холодную, чопорную классику.

– Умная, – тянет моя соседка. – Многие все равно не могут удержать  любопытство. Но знаешь… у нас у всех заготовлен заранее один ответ. Думаю, и ты придумала похожий.

Отвлекаюсь от сортировки одежды и смотрю на Дебору с любопытством. Теперь мне, пожалуй,  интересно.

– И какой?

– Мы тут, потому что наши родители, опекуны, родственники… нужное подставить не оценили нас. Мы им не нужны,  от нас хотят избавиться, не любят, не ценят… и так далее. Все считают свои поступки несущественными. – Она хмыкает, а потом смотрит на меня в упор. – И только Джаспер с первого дня появления здесь говорил: «Я тут из-за одной хорошенькой белобрысой дряни… однажды она мне ответит за все…»

Замираю и сглатываю, чувствуя, как от лица отливает кровь. Дебора, кажется, наслаждается моим ступором. Она пристально вглядывается в мое лицо и ловит каждую эмоцию.

– Я не… – начинаю, понимая, что слова исчезли, а  дыхание перехватило. Не знаю, что сказать и насколько уместно говорить, что я не сожалею, и не чувствую себя виноватой. Джаспер заслужил быть тут, в отличие от меня.

– Перестань! – отмахивается она с усмешкой, словно ее забавляет мой испуг и растерянности. – Мне все равно, что произошло между вами. Какая разница? Вы оба тут, и это интересно… – Она делает паузу и с заметным удовольствием добавляет. – Всем.

Молчу, потому что реально не знаю, что сказать, а она легко соскакивает с подоконника и спрашивает.

– Кофе будешь?

Такой резкий переход обескураживает, но я осторожно киваю, признавая, что  острую тему лучше не развивать.

– Буду.

Пока Дебора колдует над  туркой, которая подогревается над  металлической  нагревающей пластиной, заканчиваю разбирать свой чемодан.

Несмотря на то, что мои вещи теперь черные, серые и очень редко белые. Только эти цвета разрешены в Дарклэнде, но они хорошего качества, моих любимых брендов. Надо же, мама не стала проявлять мелочность.

Возможно потому, что   все состояние нашей семьи досталось мне, а не ей? У нее только содержание и возможность до двадцати одного года контролировать мою жизнь. Если бы я была на три года старше, я бы не оказалась в этой гребанной дыре. А так выхода нет, и насколько я знаю,  пребывание в Дарклэнде автоматически накладывает ограничения. Если мне осталось доучиться четыре года, через три я выйти не смогу. Если, конечно, мать не решит иначе. Это удобно,  для родителей, которые не хотят, чтобы дети взрослели и обретали самостоятельность.

– С сахаром или без? – от мыслей отвлекает  голос Деборы. По комнате уже плывет запах кофе,  дурманящий ароматнтый. Мне его действительно не хватает.

– Без, – говорю я и переодеваюсь в шелковую пижаму. Мой любимый фасон,  летящие брюки и свободная рубашка, у меня было несколько таких комплектов дома,  правда, не черных. Убрав волосы в хвост, поворачиваюсь к столу, на котором уже стоит чашка. Черная. Красивая, из тонкого стекла,  но черная. Когда-нибудь мой кошмар закончится, и тогда, я выкину все черные и серые вещи. Клянусь.

 Мы пьем кофе. Весьма неплохой, с едва заметным вкусом пережжённого сахара и болтаем.

– В Даркленде строгие правила, – говорит она. – Не советую их нарушать.

– Типа ложится спать после отбоя?

– Не попадаться проверяющим после отбоя, но, поверь,  здесь на тебя всем насрать. Никто не будет ходить по комнатам,  для администрации важно, чтобы мы не доставляли проблем. Им. Именно, это самое главное правило.

Поэтому тут не бывает драк в столовой или сорванных пар. Не советую прогуливать и опаздывать. Скандалить с кем-то, выяснять отношения… – тут она делает паузу. – Там, где тебя могут увидеть. На первый взгляд, Даркленд образцовое учебное заведение. Все проверяющие это отмечает, а грязные тайны обитателей этого замка скрывает темнота…

Не успеваю уточнить, что  это значит. Дебора, взглянув на дисплей магфона, говорит.

– Ну все. Мне пора, отдыхай.  Не скучай тут без меня!

Она подхватывает с вешалки короткую куртку и выходит в коридор, а я выдыхаю с облегчением. Возможно, все не так плохо, как я себе представляла,  но тогда, почему меня не оставляет липкое чувство  беспокойства и страха?

Оставшись  одна,  принимаюсь изучать свое жилище более тщательно,  на территорию Деборы я не суюсь,  не  люблю, когда нарушают мое личное пространство, и никогда не посягаю на чужое. А вот в ванную комнату заглядываю. Я, признаться, боялась, что  вместо привычных удобств меня ждут общие душевые, но здесь с этим все нормально. И  горячий душ, пожалуй,  это то, что мне нужно. А после можно поспать, потому что ранний подъем, стресс, дорога – все это вымотало и мне, действительно, нужно отдохнуть.

Джаспер

Кровь стекает по лицу и разбитым костяшкам пальцев. Легкие жжет, а скулу, ребра и плечо пронзает боль, которая заставляет чувствовать себя живым. Во рту солоноватый металлический привкус, все тело ломит, а по груди и спине стекают капельки пота. Эйфория. Азарт. Я на взводе. В такие моменты хочется секса и скорости. Если со вторым в Даркленде определенные проблемы – гонять на острове попросту негде, да и не на чем, то вот с первым… проблем не возникает. Девчонки – тут огонь!

– Ты, дьявольский таран, – стонет Лиам с пола. Ему хуже, чем мне. Парень валяется на спине, радуя окружающих в хлам разбитой физиономией. Я правда перестарался. Подняться с борцовского покрытия другу помогает весь чистенький и свежий Конрад. Он снова имел неприятный разговор с отцом и поэтому пропустил тренировку и не принимал участия в наших кровавых забавах. Жаль, с ним интереснее, чем с Лиамом. Конрад, пожалуй, еще более неадекватный, чем я.

В нашем углу, там, где ринг, не так много народа. Основная масса гоняет лениво мяч, девчонки тянутся у станков, некоторые парни спарингуют, но в лайтовом формате на втором ринге. Здесь собираются самые отбитые. Все понимают, если ступят на нашу территорию, их никто не будет щадить, зато много зрителей здесь всегда много. Девчонки любят смотреть на окровавленных потных мужиков без маек. Если, конечно, есть на что залипнуть. Свои кубики пресса и уходящие под резинку спортивных штанов косые мышцы я нежно люблю, они позволяют выбрать любую девчонку. Но я разборчив. Есть за мной такой глупый грешок, тем более желанным трофеем меня видят некоторые.

В груди еще клокочет ярость, ни разбитая рожа, ни окровавленные костяшки пальцев ничего не помогло унять ярость. Она здесь! Гребаная ядовитая зараза Даниэлла лэ Рой теперь в моей власти. Одни лишь боги знают, сколько усилий пришлось приложить, чтобы не придушить гадину, едва я ее увидел на тропинке перед главным входом в Дарклэнд. Интересно, что натворила эта золотая девочка? Вот уж кого я не ожидал увидеть здесь. Мне всегда казалось, что ее родители настолько слепо ее любят, что никогда не позволят своему оранжерейному цветку оказать в прибежище моральных уродов с испорченной репутацией. Но, видимо, сами боги благоволят ко мне. Как иначе объяснить испуганную и потерянную Даниэллу у меня под боком.

Сейчас, спустя несколько часов после появления Даны, злость не прошла, и к ней добавился адреналин, когда кровь бурлит в венах, а сердце колотится, предвкушая охоту.