Мама бросает визитку на стол.
— Я спросила вас, что делает ребенок. Деми не стала бы причинять кому-либо вред без уважительной причины.
— Никогда не бывает веской причины.
— Я не согласна, — говорит мама. — Что сделал ребенок? — она спрашивает меня.
Я рассказываю ей о стычке Лекси и Теодора. Ее глаза блестят от слез. Я хмурюсь. Я не люблю ее расстраивать.
— Хорошая девочка, — шепчет она.
Мои губы дрожат, когда она сжимает мое плечо.
— Ты правильно сделали.
— Миссис Баррера! — Мисс Моррис повышает голос. — Мы не оправдываем насилие.
Мама снова переводит взгляд на директора.
— Но вы оправдываете издевательства?
— Вряд ли, но то, что Деми…
Мама встает.
— Деми спасла Лекси от дальнейшего унижения и помогла своей подруге. Возможно, она зашла слишком далеко, но я никогда не буду стыдить ее за помощь нуждающемуся, и вам тоже не следует.
Мисс Моррис тоже встает.
— Ей нужна помощь.
— Не смейте говорить мне, что нужно моему ребенку. — Голос мамы тихий и угрожающий, и она делает шаг вперед.
Мисс Моррис откидывается назад, хотя их разделяет стол.
Я смотрю широко раскрытыми глазами.
Святая корова. Мама жесткая.
— На этом все?
Мисс Моррис пристально смотрит на мою мать.
— Ей не разрешают вернуться сюда без консультации.
Мама резко вздыхает.
— При всем уважении, мисс Моррис, идите к черту.
— Мама, — говорю я в шоке. Может ли она это сказать?
Лицо мисс Моррис сверкает гневом.
— Убирайтесь.
— С удовольствием, — отрезала мама. — Давай, Деми.
Я вскакиваю со стула и бегу за ней. Она проходит через офис и выходит за дверь с высоко поднятой головой.
Оглядываясь через плечо, я вижу, как мисс Моррис наблюдает, как мы садимся в машину. Ее руки скрещены на груди. Она хмурится нам вслед. Она не выглядит сердитой. Просто разочарованной.
— Меня действительно выгнали? — спрашиваю я, когда мама выезжает с парковки.
— Мне нужно поговорить с твоим отцом.
Всю дорогу домой она слушает музыку и размышляет.
Я закусываю губу и смотрю в окно.
Что теперь?
Я на цыпочках спускаюсь по лестнице, избегая скрипучих досок, и сажусь на полпути вниз, слушая разговор родителей. Они думают, что я сплю, поэтому не шепчутся.
— Я не знаю, что делать, Роберт. Эта сука, мисс Моррис, предложила заняться каратэ, как будто это решит все проблемы Деми. Ребенка бросила мать. Конечно, она злится.
У меня болит грудь при упоминании матери. Я запихиваю все эти чувства в коробку в уголке своего разума. Я не могу думать об этом сейчас.
— Может быть, эта идея имеет какой-то смысл.
— Роберт, серьезно? Каратэ?
Я слышу, как стул царапает плитку, как будто кто-то подошел ближе к другому.
— Да, серьезно, Ирен. Деми больно. Каратэ могло бы ей помочь.
Моя мать тихо всхлипнула.
— Она не сломана.
— Я никогда не говорил, что она такая, — говорит мой отец. — Однако ей больно, Ирэн. Она достаточно хорошо это скрывает, но иногда я ловлю ее взгляд в никуда. Выражение ее лица в эти моменты преследует меня. Нашей девочке нужно то, что мы не можем ей дать.
Мама плачет сильнее.
Он успокаивает ее.
— Мы даем ей много, я не это имею в виду. Она знает, что ее любят, но ей нужно что-то еще, чтобы оставаться на плаву, Ирэн. Никакие объятия и поцелуи не смогут этого сделать. Ей нужно научиться контролировать свой характер.
Они некоторое время молчат. Я представляю, как папа крепко сжимает маму в своих объятиях, пока она плачет. Сердце болезненно стучит в груди.
— Хорошо, я позвоню куда-нибудь утром. Но я не пойду в это проклятое место для проблемной молодежи.
Мой отец усмехается.
— Я не виню тебя. — Он делает паузу на мгновение. — Вы знаете, что вам нужно извиниться перед мисс Моррис.
Я слышу, как мама всхлипывает.
— Я не буду.
— Ирен, — говорит папа так, что это значит гораздо больше, чем просто ее имя.
— Ладно, — вздыхает мама. — Я извинюсь перед ней, но не соглашусь, что Деми сделала что-то не так.
— Я тоже не буду. Давай, пойдем спать.
Стулья царапают по полу, когда они встают.
Я бросаюсь вверх по лестнице и плюхаюсь на кровать, накрываясь одеялом. Я открываю глаза, когда слышу, как закрывается дверь, и смотрю в потолок.
Каратэ звучит не так уж и плохо. Особенно, если мне удастся ударить что-нибудь.
Восемь лет назад
— Деми, пора идти, дорогая, мы не хотим опаздывать! — Мама зовет, стоя внизу у лестницы.
Я смотрю в зеркало, в шестой раз рассматривая свой наряд. Простое синее платье, которое на мне, красивое, но бессмысленное, поскольку мне придется надеть ужасное выпускное платье, как только мы прибудем на футбольный стадион.
— Деми, — голос мамы становится резким.
— Иду, мама. — Вздохнув, я проверяю, надежно ли закреплен мой пучок-балерина, выключаю свет и спускаюсь по лестнице.
— О, Деми, ты прекрасно выглядишь. Я не могу поверить, что моя маленькая девочка сегодня заканчивает школу!
Папа несет к нам два стакана с кофе. Я улыбаюсь.
— Ты говоришь на моем языке любви.
Он усмехается.
— Все для моей девочки. Ирэн, перестань издеваться над ней, ты заставляешь ее краснеть.
Мама фыркает.
— Не указывай мне, что делать, Роберт. Посмотри на нее. Она уже выросла. — Она кладет руки на сердце, и ее светло-голубые глаза наполняются слезами.
— Я знаю, Ирен. Она уже большая девочка. — Папа закидывает ей руку на плечо и целует ее в макушку.
Я наблюдаю за ними, как всегда, поражаясь тому, что они любят друг друга так же сильно, как и раньше. Особенно, несмотря на все эти ссоры, но они такие.
«Нормальные» — не лучший способ описать моих родителей, хотя я бы не стала говорить, что они странные.
Они потрясающие. Они любят меня. Ссоры — их не единственная форма общения, и они были так терпеливы со мной, хотя большинство других сдались бы после первой же драки в школьном дворе.
— Готовы? — спрашиваю я, надеясь избежать новых слез.
— Это так волнующе, Деми. Выпускной. — Мама визжит. — Миру лучше подготовиться к встрече с Деметрией Баррерой, ты покажешь им, кто здесь хозяин.
Я закатываю глаза, надеваю легкую куртку и хватаю сумочку с вешалки.
— Мне нужно получить высшее образование, прежде чем мы задумаем мировое господство, мама.
— Мировое господство не может ждать, — говорит она притворно серьезным тоном.
— Мир будет моим, моим я вам говорю! Ууахахаха…
Мы с мамой смотрим на папу, который опускает голову от злобного смеха. Его взгляд скользит между нами.
— Что? Не похоже?
Мама поднимает руку и сжимает указательный и большой пальцы вместе.
— Лишь малость.
Смеясь над внезапным выражением удивления, мелькнувшим на его лице, я распахиваю дверь. «Мир Мой.» Я подбрасываю кулак в воздух и слышу, как он фыркает в ответ на мою имитацию.
— Видишь, она понимает, — говорит он моей маме.
— Чем я заслужила этого человека?
Я оглядываюсь назад. Мама смотрит на небо, а папа смотрит на нее с чистой неприкрытой любовью. Он хватает ее на руки и целует так сильно, что мне приходится отвернуться, чтобы меня не стошнило.
Мое сердце сжимается от острого напоминания о том, что я никогда не познаю такой любви. Я потираю грудь и хмурюсь, повторяя мантру, которой меня научил терапевт, которого наняли мои родители.
Вас не определяет ваше прошлое. Вы заслуживаете любви.
Что ж, мы позаботимся об этом, не так ли?
