— Мне уже страшно, — прошептала девушка. — Это звучит как признание в любви.
Любовь… Я не любил ни одну из своих самок. Да, все они были мне приятны. С некоторыми было хорошо в постели, с другими было интересно общаться. Но ни к одной из них я не испытывал подобных чувств. А Ева… Она стала для меня откровением. Всем, о чём я мечтал и чего подсознательно желал. Она стала моим смыслом существования. И это определение слишком слабое для того спектра чувств, что кипят внутри меня.
— Любовь. Это слово не отражает и десятой части того, что я чувствую, Ева, — произнёс, вглядываясь в яркие зелёные глаза. — Но если так понятнее тебе, то да, я люблю тебя. Безумно, одержимо и безнадёжно люблю тебя. Жаль, что ты этого не видишь или не хочешь видеть.
Казалось, девушка лишилась всех слов. Только смотрела на меня потрясённо, с каким-то отчаянием. А я же почувствовал непреодолимое желание поцеловать эти пухлые губы. Я заражусь? И плевать. Всё равно мне не будет жизни без Евы. С этими мыслями я потянулся к девушке.
— Нет, — покачала смеска головой, приложив ладошку к моим губам.
Стало горько. Даже сейчас, после того, как вывернул перед ней душу, Ева отказывает мне в такой малости. Громче заявить об отсутствии взаимности и даже шанса на неё просто невозможно.
— Это не потому, что ты мне неприятен или что-то в этом духе, — грустно произнесла девушка, — я не хочу, чтобы ты заразился, — затем она рассмеялась тоскливо. — Как глупо всё вышло! Ведь при другом раскладе и обстоятельствах мы могли бы сделать друг друга счастливыми.
У меня спёрло дыхание от такого признания. Ева права: мы оба — идиоты, которым надо было оказаться на самом краю, чтобы осознать, что действительно важно и как, оказывается, всё просто было. Из-за глупых и жестоких поступков, обид, нерешительности и недоверия мы упустили свой шанс на счастье.
— Прости меня, — прошептал убито. — Прости за каждую слезинку, грубое слово или мерзкий поступок. Прости за то, что был таким кретином и не ценил своё счастье — тебя.
— Уже простила, — улыбнулась Ева.
Всё, на что меня хватило, это обнять девушку и прижать к себе, обхватив её руками, ногами и хвостом. Чтобы чувствовать ближе. В нос бил одуряющий аромат её волос, который был роднее всех остальных. Запах женщины, созданной для меня самой Вселенной. Женщины, которую я не смог уберечь. От этого хотелось выть в голос, но я лишь сильнее жмурил глаза, чувствуя, как слёзы бегут по щекам.
Именно сейчас, прижимая к себе Еву, я чётко осознал, что буду делать, когда её не станет. Я найду эту мразь Гребла и вырву его гнилое сердце. Это он вверг мир в хаос, создав и выпустив смертоносный вирус. Он виноват в том, что девушка умирает. И он за это заплатит. Я найду его, где бы он ни был, и уничтожу. А после можно будет последовать за Евой, за грань.
Глава 26
АЙЛИР
Одни звёзды знают, как мне удалось уснуть, ведь я настраивался на бодрствование, чтобы не упустить не одного драгоценного момента с Евой. Хотел просто смотреть на неё спящую, запомнить каждую чёрточку лица, а сам уснул, идиот. И сейчас мне было страшно открывать глаза. Я уже знал, что девушки рядом нет. Неужели она ушла, сбежала, понимая, что теряет разум?
Как бы ни было страшно, а вечно вот так валяться нельзя. Собрался с духом и резко сел на постели.
— Айлир? — послышался самый милый во всех галактиках голос. — Ты чего?
Ева обнаружилась у окна, точнее, на подоконнике, где сидела и смотрела на улицу, пока я не привлёк её внимание. Поразительно, но выглядела смеска явно лучше, чем накануне.
— Ты как себя чувствуешь? — со сна голос скрипел так, что сам невольно поморщился.
— Странно, — произнесла задумчиво Ева, — меня по-прежнему донимает бессилие, но в целом мне намного лучше. И я не чувствую никаких признаков сумасшествия.
Дыхание резко перехватило. Внутри взрывом сверхновой вспыхнула надежда. Неужели, это оно? Может, вчерашнее недомогание — лишь следствие борьбы организма с вирусом? Если всё так, то, похоже, в кое-то веки Вселенная меня услышала, и Ева вошла в эти мифические пять процентов.
— Звёзды, Ева, — выдохнул я, в облегчении прикрывая глаза, — ты даже не представляешь, как вчера напугала меня. И не описать словами, как я рад тому, что ты будешь жить!
Ева одарила меня нечитаемым взглядом. Дорого бы я дал, чтобы узнать, что у неё в голове, особенно в свете моих вчерашних признаний. Чего мне ожидать? Она даст мне, нам, шанс или предпочтёт сделать вид, будто ничего не было? Ответов на эти вопросы у меня не было.
— Не спеши, может, это временное улучшение, — спустила меня смеска с небес на землю. — Ну, знаешь, как бывает, больному перед смертью неожиданно становится лучше, а потом всё, конец. Вдруг и здесь нечто подобное?
От таких предположение мне стало дурно. Даже думать о подобном не хочу! Ева должна поправиться. Не может жизнь быть настолько жестока: дать надежду, а потом безжалостно её отобрать.
— Предпочитаю надеяться на лучшее, — пробормотал себе под нос.
В ответ девушка лишь мягко и грустно улыбнулась.
***
Моей радости не было предела. Время шло, а Еве становилось только лучше. Возвращались силы, температура снизилась до нормы. А ещё проснулся зверский аппетит. Тут и появились первые проблемы. В этом комплексе домиков почти не было долгохранящихся продуктов, и большая часть давно испортилась. Того, что осталось, надолго не хватит. Значит, не миновать вылазок в город. А ещё я наконец вспомнил о собственных физиологических, раз тысячу проклятых, особенностях. Сейчас я не чувствовал своего «особенного» голода, но это лишь вопрос времени, когда потребность в крови и мясе возьмёт своё. Придётся, похоже, вспомнить навыки давних предков и охотиться на лесную живность. Надеюсь, она тут есть.
Пока же мы развлекались тем, что играли в игры, предоставленные тут для досуга гостей, и изучали особенности кинематографа разных рас Федерации, что были в картотеке. Инфосеть планеты, похоже, была повреждена, точнее, необходимое для стабильной работы оборудование.
Это было очень странно: только я и Ева, и никого больше вокруг. Иногда мне казалось, что во всей Вселенной остались только мы вдвоём. Мы не поднимали в разговорах тот вечер признаний, не обсуждали прозвучавшие тогда слова. Просто учились быть рядом, без лишнего напряжения и обид. Старались побороть кто вину, что по прежнему глодала душу, а кто недоверие. Мелкими шажками мы, как слепые котята, искали путь друг к другу. И пусть мне хотелось куда большего, чем робкие прикосновения и мимолётные улыбки Евы, но и в этом осторожном сближении была своя прелесть. У нас было много времени, чтобы по-настоящему узнать друг друга. А главное, внутри пышным цветом расцвела надежда на будущее с Евой, в котором есть место счастью и любви.
— Ева Бакури, — задумчиво протянула девушка, от скуки изучая данные своей электронной карты личности, — это твоя фамилия?
