Повелитель моря (СИ) - Миллерова Агния

Касик взглянул на Анри и вновь опустил голову. На некоторое время повисла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием костра. Наконец Кукумель Йаш заговорил, глядя на огонь:

— Да, альмиранте, наши боги стали слабы и потому пали. Мы приняли вашего бога. Он стал нашим богом, и майя перестали умирать на вершинах храмов и в войнах. Мы приняли ваши законы, но мы не стали равны вам. И вы не доверяете нам. Вы запрещаете майя носить оружие и даже ездить на ваших животных. Вы боитесь нас?

— Ты прав, мудрый касик, мы до сих пор не доверяем многим из вас. И это справедливо! Разве на дорогах на повозки не нападают индейцы? Разве не твои люди убивали на асьенде? Даже если вы искренне верили в то, что поселения майя были уничтожены испанскими солдатами, почему вы не искали правосудия в Белизе или даже в Мериде, раз приняли наши законы? Почему вы сразу поверили в то, что это мы сожгли ваши деревни? Не потому ли, что вы знаете повод для этого?

— Ты задаёшь правильные вопросы, альмиранте. Но если у наших народов до сих пор нет доверия, почему я должен сейчас поверить тебе? — лицо касика было задумчивым, а голос усталым.

— Потому что пришло время начать верить друг другу. Я уверен, что наши народы могут жить в мире и делить между собой то лучшее, что есть в наших культурах. Если мы с тобой начнём доверять друг другу прямо сейчас, нашим детям уже не надо будет бояться друг друга. А что касается неравенства — разве у майя нет своей знати, у которой больше прав? Вы вошли в уже существующую иерархию, и нет ничего удивительного, что оказались в самом низу. Все мы стоим на этой лестнице — кто-то ниже, кто-то выше. Даже над королём есть ступени. А что касается ваших прав — всё может измениться. Жизнь меняет королей, а короли меняют законы. Но кое-что изменить и в наших силах. Так давай же откроем пути для новых отношений между испанцами и майя, касик!

Старый вождь погрузился в глубокие раздумья. Анри решил, что вернуться к своим до утра он уже не успеет, тем более что разрезавшие небо молнии и далёкие раскаты грома предвещали начало ночного ливня. Он снова взял ветку с оставшимися на ней семенами и не спеша доел их. Касик то ли долго думал, то ли решил дать время своему собеседнику поесть, но пока Анри ел, не проронил ни слова и лишь тогда, когда в огонь полетела последняя кожура, спросил:

— И для этого достаточно, чтобы мы вернули ваших женщин, альмиранте?

Анри кивнул.

— Как много значит твоё слово, альмиранте?

— Если бы я не был уверен, что моё слово будет иметь силу, я бы не принял от губернатора эту миссию и сейчас бы уже горели деревни майя.

Анри сказал это с такой убеждённостью, глядя прямо в чёрные глаза старого вождя, что тот невольно заразился этой уверенностью и кивнул:

— Хорошо. Я тебе верю, альмиранте. Но я не могу вернуть тебе всех женщин.

— Почему?

— Потому что одна из них нашла себе в Нахо-Баалам мужа, а другая больна.

Анри нахмурился. Немного подумав, сказал категорично:

— Все, унесённые вами испанки — католички. Ни одна из них не взяла бы в мужья язычника, тем более что все они овдовели вашими руками.

— Среди моих людей нет язычников. Испанские падре уже давно заставили нас забыть веру предков. Они забирают наших детей в свои обители и обучают их там своей речи, вере и правилам. Лишь старики ещё помнят некоторые традиции предков и то лишь по рассказам своих дедов. Мы ушли в Нахо-Баалам в надежде вернуться к своим корням, но новая вера так глубоко вросла в сердца майя, что люди начали роптать оттого, что туда не приходят братья-монахи. Ту женщину никто не принуждал, она сама приняла такое решение.

— В таком случае я поговорю с ней и, если она подтвердит мне твои слова, касик, я сам позабочусь о том, чтобы эта женщина и тот, кого она выбрала себе в мужья, были обвенчаны, как того требуют наши правила. Затем она сможет покинуть город вместе с мужем, и я лично прослежу за тем, чтобы им не чинили препятствий!

Выслушав адмирала, касик опять скорбно вздохнул.

— А что за болезнь приключилась у другой? — спросил Анри.

— Вы, испанцы, называете её чёрной рвотой. Эта женщина не способна передвигаться. Наш колдун заботится о ней, но, когда я видел её, ей было худо.

— У нас есть лекарь, он позаботится о больной, как только мы доберёмся до неё.

— Неужели ты думаешь, альмиранте, что я покажу тебе дорогу в деревню? — искренне удивился касик, и снова его перья затряслись от беззвучного смеха.

— Вам всё равно не пройти с отрядом через джунгли, — вдруг вмешался Хуан. — Доверьтесь касику, он не англичанин, он вас не обманет, сеньор!

Анри дождался, когда перья над головой вождя перестанут трястись и, подавив раздражение, вызванное словами Кукумель Йаша, спросил:

— Где и когда мне ждать всех испанских женщин? — сделав ударение на «всех».

— На реке Белиз есть большая крепость, где живут братья-монахи. Они называли её «миссия». Мы доставим женщин туда на каноэ. Уже через два дня ты сможешь прийти туда и забрать их. Но не забудь, что ты дал слово той, что нашла себе мужа в деревне, позволить стать его женой.

— Миссия на реке Белиз? — переспросил Анри, пытаясь мысленно представить карту Юкатана, виденную им в кабинете губернатора.

— Ты не знаешь где это? — интонация касика стала озабоченной.

— Нет, но я найду, — уверенно прозвучало в ответ.

Касик поднялся.

— Подожди, я ещё не узнал всё, что хотел! — остановил его Анри. Его голос, сопровождаемый блеснувшей молнией и ударом грома, прозвучал зловеще.

Удивлённый вождь медленно развернулся:

— Что ещё хочет знать альмиранте? — холодно спросил он.

— Я хочу знать, где находится поселение англичан. Ведь твои люди, отводившие туда мнимого торговца, уже вернулись, не так ли?

— Вернулись. Но я не скажу тебе, где поселение. Если ты прав и это его жители убили майя из Йаша и Печтун-Ха, мы должны отомстить за погибших. Это дело чести! — Последние слова индейца поглотили новые раскаты грома и шелест полившейся на навес с разверзнувшихся небес воды.

— Хорошо, — вдруг согласился испанец, — тогда скажи мне, какие подарки получили твои охотники за то, что отвели англичанина в лагерь.

Касик некоторое время думал — стоит ли отвечать, но, видимо, решив, что это произведёт на альмиранте впечатление, с гордостью произнёс.

— Он дал им палку, которая плюёт железом.

«Мушкет, не иначе!» — догадался Анри и улыбнулся.

Его улыбка не ускользнула от глаз касика:

— Ты не считаешь этот подарок достойным? — голос Кукумель Йаша стал холоден.

— Я считаю этот подарок доказательством своих слов, — спокойно ответил Анри.

Касик снова сел:

— Объясни!

— Как много раз уже твои охотники выстрелили из этой палки? — лицо Анри стало сосредоточенно серьёзным, но голос оставался спокойным.

Касик показал большие пальцы:

— Они стреляли из неё, когда получили у торговца и когда показывали это мне.

— И ты взял эту палку с собой?

Индеец кивнул и надменно посмотрел в лицо испанцу:

— Она нацелена на тебя, альмиранте. Стоит мне отойти и дать сигнал — она плюнет в тебя железом.

Анри пожал плечами, придав лицу безразличное выражение.

— А хочешь знать, почему у моих солдат нет с собой таких палок?

Касик снова кивнул.

— Потому что они не стреляют в джунглях. То, чем стреляют эти палки, которые мы называем мушкетами, боится воды. И твой торговец тоже это знал. Потому он и дал её вам.

— Я не верю тебе, альмиранте! Я сам видел, как она выплюнула дым и сделала дыру в стволе дерева!

Анри поднялся:

— Это легко проверить. Дай сигнал своему охотнику и пусть он покажет, что умеет.

Краем глаза Анри заметил, как напрягся Хуан.

Касик некоторое время думал, потом снова встал и сказал:

— Ты не дал мне повода убить тебя, альмиранте. Я уважаю твою смелость и вижу, что ты веришь тому, что говоришь. Я найду другую цель, чтобы проверить твои слова. Если они будут правдивы, ты получишь голову того торговца.