Магистр ее сердца (СИ) - Штерн Оливия

Сжав зубы, Алька резко поднялась. При этом, правда, голова закружилось и перед глазами пыхнуло багровой болью.

Наверняка он ей нос сломал.

Но надо было двигаться, причем быстро. Теперь время работало против нее.

Алька рванула прямиком к твари, зажмурившись от страха, схватилась за клочья меха, оперлась пяткой о распластанное крыло — и через пару мгновений уже сидела на шее чудовища.

— Полетели, — и сама удивилась тому, как решительно и твердо это сказала.

Тварь с шумом захлопала крыльями. Фигура Рона замерла. Затем Магистр медленно, рваным движением, повернулся к оставленной пленнице.

Алька рассмеялась, когда в лицо ударил ветер. Даже пожалела, что теперь лицо Рона не отражало никаких эмоций — было бы любопытно посмотреть на перекошенную рожу магистра, когда он понял, что птичка выпорхнула из клетки.

— Давай, вверх, вверх, — крикнула она твари, направляя ее к провалу. Туда, где небо, где свобода.

Все выше и выше.

И ощущение полной связи с этим странным и страшным существом.

Внезапно воздух откуда-то снизу расцвел пламенем. Тварь заверещала, захлопала крыльями, стремительно заваливаясь набок. Невыносимо завоняло паленой плотью.

— Нет, — вопль рассыпался в дыму, — не-ет.

И — все.

Крылья обвисли безжизненно, и светляк на ладони погас.

Свист ветра в ушах, клочковатая серая шерсть перед глазами. А потом — далекое лазуритовое небо.

— Мамочка, — выдохнула Алька.

Еще через мгновение ее тело пронзила боль, растеклась лавой под кожей. Перед глазами все мутилось, плыло, размазываясь багровыми мазками. Алька судорожно вдохнула. Где-то высоко над головой по-прежнему синело пятно провала, теперь совершенно недосягаемого. Попробовала шевельнуться и зашлась в беззвучном крике. Ее всю… как будто приколотили гвоздями к камням. Или же она просто лежала поверх острых осколков, перебитая, перемолотая ими.

Она заморгала, потому что слезы застилали глаза. Откуда-то сбоку в поле видимости вплыла дергающаяся фигура магистра. Он скалился по-звериному, облизывая губы, и с шумом втягивал носом воздух. Учуял кровь.

— Налеталась, — прошипел он, склоняясь ниже, — сладкая маленькая птичка. Ты хоть понимаешь, что с тобой? Сколько тебе осталось?

Наверное, глубоко внутри, Алька понимала, понимала, что — все. Она попросту разбилась и, возможно, доживает последние свои минуты. Но запертое в телесной клетке сознание рвалось в ужасе, содрогалось в агонии. Вот это — все? И сейчас ее не станет?

Магистр наклонился еще ниже, к самому ее лицу, уставился остекленевшими глазами Рона. Вдыхал и выдыхал шумно, с присвистом. А потом резким движением рванул в стороны ткань сорочки.

— Я все же пообедаю, птичка. Надеюсь, ты не против? Уже не против, знаю.

Ей хотелось выть от омерзения, когда обнаженного живота коснулся язык твари. Но все, на что она оказалась способна — это дышать, часто-часто, пытаясь напоследок ухватить еще кусочек воздуха. Возможно, последний кусочек.

А потом что-то случилось. Магистр дернулся, быстро поднялся на ноги — и внезапная волна, призрачно-зеленая, смела его в сторону. Куда — Алька уже не успела увидеть, проваливаясь в непроглядную темноту, где не было ничего.

ГЛАВА 10. Артефакт ниаты Дампи

Непривычно было наблюдать за собственным письменным столом легкомысленную блондинку, которая предавалась занятию совершенно несвойственному юным и ветреным девицам, ковыряясь разогретым щупом паяльника в миниатюрном артефакте. Вся поверхность стола была завалена медными и латунными пластинами, кусочками слюды, разноцветными сколами горных пород и еще какой-то гадостью, в которой Мариус узнавал то сушеные лапки летучих мышей, то кусочки хитина насекомых. Тут же горкой были свалены эскизы, чертежи, расчеты магических потенциалов, поверх них уже были наставлены грязные чашки из-под кофе: его Энола Дампи поглощала в таких количествах, что кофе запросто мог циркулировать внутри нее вместо крови.

За окном стояла глубокая ночь. По кабинету плыли запахи раскаленного металла и тлена. Мариус мерил шагами комнату, поглядывая то на серебристый круг луны, повисшей над ломаной кромкой крыш, то на Энолу Дампи. Его так и подмывало спросить — ну как? получается ли? Но сжимал зубы, понимая, что будет спрашивать каждые пять минут, а отвлекать Энолу — значит поставить под угрозу успех мероприятия.

— Да присядьте вы уже, — наконец не выдержала она, — вам бы и поспать не мешало.

Артефакт был закреплен в держателе металлическими скобами, и Энола вертела его туда-сюда, ловко и быстро тыкая в нужные места паяльником.

— Вы смеетесь. Как я могу спать?

Миловидная блондиночка с голосом Энолы Дампи бросила на него сочувствующий взгляд.

— А надо бы, магистр Эльдор. Вам просто надо передохнуть, иначе свалитесь в самый неподходящий момент.

— Не свалюсь, не сомневайтесь. — И все же не удержался, — долго вы еще?

Она вздохнула.

— Послушайте. Я понимаю ваше нетерпение, но поверьте, делаю все, что могу. К тому же, это в укор его величеству, то, что он приказал арестовать все мое имущество, и поэтому пришлось съездить на квартиру, о которой никто не знал…

Мариус все-таки уселся в кресло, вытянул вперед ноги. Энола права. Он устал, надо передохнуть, потому что впереди — схватка с Магистром, с опасной, хитрой и хищной тварью.

— Поспите, — мягко повторила она, словно угадывая его желания, — не думайте о плохом. Он ничего ей не сделает… Он вас дождется.

— Все равно, я не могу, — выдохнул Мариус, — почему все так глупо получилось? Энола, почему… почему женщины так себя ведут?

Дампи хмыкнула, почесала преносицу, затем пинцетом подхватила со стола какой-то кусочек, и только потом, вплавив его меж пластин артефакта, заметила:

— Ну, бывает. Вы ж ей ничего толком не рассказывали…

— Зачем ей это было знать? О том, что с Авельроном не все в порядке?

— Вот-вот, — Энола хмыкнула, — держите свою невесту за дурочку, а потом удивляетесь, что она творит глупости. Надо было ей все рассказать. Вы взрослый мужчина, а ведете себя как лялечка… Так, давайте еще раз по существу. Проговорим.

И они вернулись к обсуждению артефакта.

Астрал всегда считался слоем не-материи, пролегающей за слоем, где жила и циркулировала магия. Попасть туда было невероятно сложно, а вернуться — почти невозможно. Однако, Энола все же смогла раскопать старинные чертежи, позволяющие переместить нематериальную сущность в слой астрала — и именно эти замечательные идеи она и воплощала в закрепленном в держателях артефакте.

— Вы понимаете, оно не убьет тварь, — сказала она, — это надо учитывать. Оно просто ее выбьет из тела в астрал.

— А что с телом будет?

На самом деле спросил просто так. Ему уже было глубоко плевать на то, что станется с Авельроном. К тому же, вряд ли он уже придет в себя, после такого-то.

Энола взяла со стола потрепанный справочник, порылась в нем, вздыхая.

— Этот парень, в которого вселилась дрянь, крагхом был, м?

Мариус кивнул, не совсем понимая, к чему она ведет.

— Нужна кровь родственной сущности. Тогда, быть может, у парня появится шанс.

Мариус приподнял брови, и Энола досадливо сморщила носик.

— Надо крагха мужского пола сюда, — пояснила тоном школьной учительницы.

— Будет крагх мужского пола, — заверил Мариус, подумав о том, что вот здесь-то Кьер и пригодится.

— Еще нюанс, — продолжила юная блондиночка усталым голосом видавшей жизнь женщины, — тварь мы пока не можем убить… Увы. Если бы было времени больше, я бы что-нибудь придумала. Пока только выбьем ее из тела.

— Ума не приложу, как он смог в нем зацепиться, — пробормотал Мариус.

А потом его словно тряхнуло. Он уставился на Энолу и — внезапно понял, что именно ему придется сделать и чем именно пожертвовать.

— Он ведь не успокоится, — выдохнул он, — Энола… Магистр не успокоится, пока не получит меня. И будет использовать для этого все средства.