На осколках гордости (СИ) - Мечтательная Ксенольетта

Все слезы были пролиты вечером, но если бы они остались, я, наверное, снова расплакалась бы от того участия, которое исходило от Волтуара.

Он верит, что правду можно вместить в несколько слов…

— Скучаю по дому.

Хмурый вид правителя быстро превратился в виноватый. Он опять погладил мои руки, а затем оглушил мягкой речью:

— Прости меня. Давай перед сном ты расскажешь обо всем, что тебя тревожит. И я постараюсь придумать, как помочь тебе справиться с этой тоской.

Его неподдельная забота больно жалила. Я смотрела в нечеловеческие глаза и понимала, что не достойна любви шан’ниэрда. «Грязный человек» — кажется, так назвал меня когда-то Волтуар. Так ли незаслуженно не любят людей в Фадрагосе?

— Спасибо, но с этим я справлюсь сама.

— Пожалуйста, — настойчиво попросил он. — Ты ведь знаешь, что мне необходимо… — отвел взгляд, покачивая головой, а потом продолжил говорить тверже: — Асфирель, ты же знаешь, на что обречешь меня, если по окончанию срока уедешь из дворца? Каждый рассвет я буду встречать, думая о тебе. Каждый закат буду читать о тебе все, что сумеют раздобыть мои люди. Я не стану первым отвергнутым шан’ниэрдом в истории Фадрагоса, — горькая усмешка перевернула что-то в моей душе. — Для таких давно придумали облегчающие участь амулеты, зелья, снадобья, но от многого из этого мне придется отказаться. Чтобы править, я должен пребывать в трезвом уме.

Руки Волтуара скользнули за мои плечи, он обнял меня. Я ответила ему, но возникло чувство, будто делаю это впервые. Как-то неудобно… Горько-сладкий аромат не нравился больше, чем цветочный, а от голоса, звучащего над ухом, становилось как-то… тревожно?

— Помоги мне сделать тебя счастливой рядом с собой.

Я не смогла ответить ему, как не смогла и улыбнуться за эту встречу. Мне повезло, что Волтуара ждали неотложные дела. После его ухода мысли метались от ненависти к себе до жалости к шан’ниэрдам. Ко всем шан’ниэрдам… Вспоминая пример Ромиара у водоема, я понимала, почему эта раса не подпускает к себе тех, в ком не могут быть уверены. Люди слишком непредсказуемы.

Как только Волтуар вернулся, стража с моей комнаты была снята, а мне разрешили свободно перемещаться по дворцу, чем я сразу же воспользовалась. Ив вышла из кабинета Аклен’Ил, выслушала мой вопрос о тайне дворцовых мудрецов и, посмотрев на меня расстроенно, пожала плечами. Она знала легенду, как и многие в Фадрагосе, но даже примерно не представляла, где можно отыскать эту тайну. Да и нужно ли искать тайну, которая толкает на убийство, а после — на самоубийство?

Ромиар молча забрал список и пообещал, что на рассвете выберется в город.

Я боялась обеда и даже обдумывала над тем, чтобы пожаловаться на недомогание, но заставила себя идти в столовую. При виде Кейела с трудом продолжила вежливо улыбаться. Смотрела, как он снова держит руку Айвин, и мысленно благодарила его за это. Нас никогда не будут связывать добрые эмоции и чистые чувства — только расчет, корысть. Сугубо деловые отношения. А вчера мы просто… Никто не умер. А для наших совместных с Кейелом деяний это уже колоссальный успех. Правда, повторять и закреплять этот успех почему-то до жути не хочется.

Подловив момент, когда все дружно смеялись над непонятной шуткой, я пристально посмотрела на Кейела. Он не сразу заметил. Взглянул на меня мимолетно, словно скользил по всему, что было напротив, а затем все же вернул мне взгляд и игриво вздернул бровь. Сердце, к сожалению, споткнулось. Я кивнула на выход, а затем откинула косу за спину, будто она мешала. Оставалось надеяться, что наши переглядывания в суматохе веселья никто не увидел.

Когда правители поднялись, я усердно выковыривала вишенки из творожного десерта. Захватывающее занятие все равно не спасло от внимания Волтуара. Он остановился, положил тяжелые руки на мои плечи и склонился. Я невольно из-под ресниц взглянула на Кейела — он тоже боролся с вишенками, но как-то старательнее, чем я.

— Если что-то понадобится… — начал говорить Волтуар, но оборвал фразу уставшим вздохом. — Асфирель, если снова будет тоскливо, притронься к метке и мысленно позови меня.

— Вы ведь будете заняты, — нахмурившись повернула к нему голову.

— Я что-нибудь придумаю, — пообещал он.

Я ждала, когда Кейел с Айвин насладятся десертом и решат уйти. Украдкой посматривала на Вольного, ловила его заинтересованные взгляды. После того, как парочка поднялась, мысленно досчитала до пяти и отправилась следом. Кейел в этот момент аккуратно подтолкнул Айвин в поясницу, а сам, остановившись в проходе, оттянул белую рубашку и уставился на нее так, словно на чистом куске увидел яркое пятно. Я не рискнула обращаться к нему напрямую, поэтому прошла мимо и улыбнулась Айвин. Открыла рот, чтобы поприветствовать ее, но ни звука из себя не выдавила.

— Асфирель, — блеснула зубами эльфийка, накручивая на палец светлый локон, — вам сегодня нездоровится? Выглядите… уставшей. Бледная такая, — шагнула ко мне ближе. — Плохой сон?

— Все в порядке, — тихо заверила я, приподнимая подол светлого платья.

— Моя помощь обойдется вам… — она наигранно задумалась, почесывая указательным пальцем щеку, — бесплатно!

Ее задор, как и забота Волтуара, тоже жалил. А запах роз… Наверное, с самого начала он не понравился мне, потому что весь этот дворец пропитан цветочным ароматом.

— Просто не выспалась, — подхватила я идею целительницы. Краем глаза заметила, что к нам подходит Кейел, и отчетливо добавила: — Прогуляюсь к Арвинту. Думаю, что немного тишины в его гордом обществе мне не повредит.

— Будьте осторожны, — с заботой произнесла она, потянувшись к моей руке.

Я отшатнулась, едва не поежилась.

— Извините, Айвин. С самого утра… Извините… — повторила я, глядя на застывшую в воздухе изящную руку. «Пожалуйста» царапало горло, раздирало, рвалось изнутри — и я сомкнула плотно губы, попыталась сглотнуть горечь, но во рту пересохло.

Полный недоумения взгляд Айвин застыл перед глазами. Преследовал, смешиваясь с еще свежими в памяти поцелуями Кейела. Я выскочила из дворца и застыла, прикоснувшись к губам. Казалось, они все еще ныли. Повернула голову и столкнулась с доброжелательной улыбкой стражника. Он едва заметно кивнул и снова превратился в статую. Откуда взялось это ощущение, будто я и перед ним тоже виновата? Тряхнула головой, приподняла подбородок, распрямив спину, и отправилась дальше.

Притормозила, глядя на просвет аллеи из кустов жасмина. Осторожно вышла на открытую территорию, внимательно озираясь. В этот раз ни на кого не натолкнулась и однорукого гелдова, как ни старалась, не высмотрела. Тяжелые ворота огромной постройки были распахнуты, а внутри, казалось, притаилась тьма. Однако стоило только войти, немного привыкнуть к темноте, как она сразу же рассеивалась, предъявляя взору даже тонкие сети паутин по углам высокого потолка. Щебетание и воркование птиц, свивших гнезда на потолочных балках, звучали четче, чем на улице. Крепкая деревянная дорожка, начисто подметенная, тихо поскрипывала под каждым осторожным шагом. Запах силоса заглушал все остальные, а пыльный воздух от него немного кислил.

Я прошла ряды вольеров с крупными кошками, провожающих меня ленивым взглядом. Остановилась на развилке: прямой путь вел меня к вольерам с волками, свернуть направо — выйти на манеж, а налево Кейел в прошлый раз уводил Тоджа. Глядя на коротенький мрачный коридор я все же направилась вперед, но… несколько шагов — и я остановилась. Развернулась и направилась по привлекшему внимание пути. Коридор быстро закончился новым перекрестком. Из чистого любопытства я снова свернула налево, где прошла вдоль стойл. Полюбовалась красноглазыми, клыкастыми лошадьми, наткнулась на великолепных пегасов, а затем опять вернулась к перекрестку.

Вторая половина этого коридора выглядела зловеще: узкие окна под самым потолком заколочены; птиц ни слышно, ни видно; паутина лохмотьями свисала под потолком, а на ней тусклый свет выхватывал больших, застывших, будто в засаде, пауков. Вольеры закрывались толстыми прутьями сверху, на которых внизу зачем-то свисали штыри, а стены еще и обшиты наполовину от пола прочными листами стали. Наверное, прочными… Выпуклые следы когтей тянулись по наружной стороне, впечатляя размером. В глубоком мраке кто-то сопел, но я не могла разглядеть запертое чудовище. Несколько вольеров осталось за спиной прежде, чем я попятилась в сторону. Из темноты очередного вольера оскалились, зарычали. С огромных желтых клыков бурого чудовища стекала слюна, когти зацепились за прутья. И я бы ушла, убежала оттуда, но знакомый визг в конце коридора, мгновенно все определил. Я промчалась в самый конец жуткого ряда, провожаемая звуками потревоженных монстров, и, только увидев напротив красноглазую морду радужного ящера, вздохнула облегченно. И пусть Тодж заперт в таком же крепком вольере, мне все равно немного спокойнее рядом с ним.