Заложница Ада (СИ) - Лали Та

Ему нужен был только его страх. Он хотел чувствовать, как смердит Константин, знать, что он не может спать ночами, чувствуя дыхание Мулцибера рядом с собой постоянно.

Но сейчас эта тварь перешла все границы.

Мулцибер знал, кто предатель. С первой секунды знал. Никогда не ошибался в таких вещах. И с тем, кто его предал он поступит так же. Но ожидание… О, самое страшное для трусливой крысы — это ожидание смерти. И он уже предвкушал глаза, наполненные ужасом. Такие же, как были у Константина, когда он понял, что Мулцибер пришел за ним. Забился в угол и в штаны наделал от того, что понял — это последние его мгновения.

Мулцибер думал, что придется убить его в статичном положении, пока тот замер вместе со временем, но Константин внезапно зашевелился, когда он подошел к нему вплотную.

Мулцибер удивился даже, не понял, как такое возможно.

Энже говорила ему о том, что любое неизученное явление будет отдаваться последствиями. И то, что они так долго принимали сыворотку, прячась от смерти, еще аукнется им.

Что ж, это только будущее. В настоящем же, он всадил ублюдку пулю в лоб, и почувствовал… Разочарование.

Не было того, что он рассчитывал — триумфа от того, что давний враг сдох.

Впервые смерть неприятеля не принесла ему удовлетворения. И он хмурился, глядя на Диану, зашедшуюся в крике.

Он пугал ее. Чувствовал это, бесился, и от того старался показаться ей еще хуже. Быть настоящим монстром, чтобы она послала его к чертям собачим, дав повод убить ее.

О, ему нужен был только малейший, мельчайший повод, чтобы подтвердить то, что роилось в голове.

Но она вдруг… Начала говорить про любовь.

И он в ступор встал. Не понял, как предательница может так играть.

Не понимал, что происходит, и только чувствовал, что еще больше с катушек съезжает.

Мозг разъедала эта неспособность понять, где правда, а где марево, посаженное Константином и его выродками-учеными. Яд алияд… Так сказал Дато. И теперь Мулцибер впервые в жизни был напуган по-настоящему.

Он уже не знал, что реально, а что — плод больного воображения. И хотел только одного — чтобы чертова Диана держалась от него подальше.

Потому что он опасен… Для нее.

И снова сходить с ума начал пока в машине ехал.

Рассказал про то, что Константин ее подарил ему и надеялся, что она дрогнет, выдаст хоть одну эмоцию, что и правда была его шпионкой, но… Он не смог увидеть ни единого подтверждения этому.

Сам не знал, что собирается с ней сделать, пока не привел в один из отсеков.

Она так отчаянно пыталась понять его, его безумие, его жестокость… и он… Предложил ей этот выбор.

«— Ты готова умереть за меня, Диана?..

— Да.

— Слишком просто. — Готова ли ты жить для меня?

— Да.»

И это ее «да» с ума сводит, заставляет его, потерянного, проклятого и разорванного на клочки поверить в то, что еще возможно… Возможно его безумие утихнет, если только… Если только она будет рядом.

И все внутренности переворачиваются, когда видит, как она вниз падает. Как соглашается на его безумную просьбу, и доверяет ему. И действительно готова на все.

А он кретин… Бессердечный демон, стоящий на краю и взирающий, как жижа проглатывает ее тело. И одна его часть ликует. Орет восторгом от того, что больше ничто не сдерживает в нем зверя. И он может творить, убивать, купаться в крови и собственном безумии. Но вторая часть… Орет от боли, понимая, что без Дианы больше ни в чем нет смысла. Что без нее эта вечная жизнь превратится в серое, тягучее марево бесполезно прожитых дней.

А он так и смотрит на проклятые пузыри на поверхности, рыча, словно демон, не понимая, какая часть в нем сильнее: та, что хочет ее, или та, что хочет ее крови.

Сжимает кулаки до хруста пальцев, а голова наполняется голосами. Они рвут его на части, и каждый тянет в свою сторону.

Мулцибер делает рваный, звериный вдох, а потом резко шагает вперед, ныряя в багровую жидкость.

Глава 32

— Я безраздельно предана тебе, Эм, но всему есть предел.

Энже сжимает губы, быстро разрезая на не дышащей Диане одежду.

— Твою мать, ты можешь просто сделать так, чтобы она задышала!

— И кто в этом виноват?! — Энже орет на него так, что он даже слегка напрягается.

Впервые слышит от нее подобное. Даже когда он приказывал ей рисковать своей жизнью, она не позволяла себе такого тона.

И здесь… Эта маленькая девушка сумела вызвать любовь даже черствой, прагматичной Энже.

И он опускается на пол, обессиленный, обхватывая голову руками.

Шепчет:

— Просто вытащи, бл*** ее с того света… Умоляю… Я сдохну, если она умрет…

— Сдохнет он, — ворчит Энже, носясь с какими-то склянками, — я тебе говорила, что сыворотка твоей крови даже в малых дозах опасна. Ты — яд для другого организма. И только в малых дозах он позволяет нам выживать.

— Энже…

— Я делаю все, что могу! — взрывается она. — Я даже не сомневаюсь, что это ты ее туда скинул! А она тебя спасла! Шкурой своей рисковала! Сама к Константину пошла, чтобы тебя, идиота вытащить! Чего тебе еще нужно?! Душу ее хочешь?! Так она и ее отдала!

— Сама… Пошла?.. — произносит, а голос срывается.

Какого черта с ним вообще происходит? В горле сухо, как в долбаной пустыне Колдора, а в теле словно каждая кость ломается.

— Сама пошла, — Энже смотрит на него хмуро, — Диана все тебе отдала, Мулцибер. И если ты не… Не… Не способен дать ей то, что она хочет, так просто отпусти ее. Спрячь, чтобы враги не нашли, но отпусти. Она сдохнет здесь.

— Да мне плевать! — орет, вскакивая на ноги, заставляя Энже разбить склянку в руке. — Пусть сдохнет! Срать я хотел на это!

Энже смотрит на него теперь по-новому, чуть щурясь и делая шаг вперед.

— Что они с тобой там сделали? — глухо произносит она.

А он не может говорить. Звон вновь разрывает голову, сжимая спазмом все тело. И он остается собой только нечеловеческим усилием воли.

— Просто заставь ее жить, — хрипит он, чувствуя, как приступ отпускает.

Устало смотрит в глаза Энже, и она больше не задает вопросов, только хмуро кивает, возвращаясь к еле дышащей девушке на столе.

— Если она выживет, — уже спокойно произносит Энже, — то прежней уже не будет. Такая доза твоей плазмы навсегда ее изменит.

— Мне все равно, — тихо произносит он, подходя ближе и небрежно проводя по влажным волосам Дианы. — Пусть просто откроет глаза.

И словно отвечая на его просьбу, тело Дианы вдруг проходит дрожью, и они с Энже вместе пытаются удержать ее на столе. Резкие, нечеловечески-сильные рывки заставляют их хмуро переглянуться. Девушка заходится в немом крике, широко распахивая глаза, и Мулцибер с Энже синхронно вздрагивают, видя в ее глазах неоново-зеленое пламя.

— Скучала, детка?

Лив вздрагивает, роняя чайник на пол. Он разливается кипятком, ожигая ступни, но она не чувствует этого, глядя на демона, появившегося черт знает откуда в ее доме.

— Мулцибер, — выдает она, невольно пятясь, что не укрывается от насмешливого взгляда демона, — какой сюрприз.

Архитектор Ада оглядывает обстановку вокруг, притворно-заинтересованно произнося:

— А у тебя тут ничего, миленько.

— С-спасибо, — произносит Лив, приказывая себе успокоиться. — Неожиданный визит.

Он двигается, как хищник, прямо смотря на нее. Растягивает слова, произнося:

— Тебе нравится твой дом? — Мулцибер делает шаг, а Лив наблюдает за ним с замирающим сердцем.

— Да.

— Нравится твоя жизнь? — еще один шаг.

— Д-да…

— Такого, бл*** дьявола ты решила предать меня?! — он орет так, что посуда в шкафах дрожит, подпрыгивая.

Оказывается рядом молниеносно, хватая Лив за горло и сжимая ее до хрипа.

— П-прости… Меня… — рыдает девушка, болтая ногами в воздухе.