Ловцы душ (СИ) - Загороднева Наталья

   Снилось мне что-то тревожное: много крови, Жрец с жертвенным топором в руке, огонь и вода, и за всем этим - смерть... Но не уход из жизни страшил, а собственное бессилие что-либо изменить.

   Разбудил нас зычный окрик стража. Нам принесли еду, мы сели на пол, ели сухие лепешки и запивали водой, молча, многие плакали. Во мне по-прежнему не было сил, болела голова и руки дрожали от слабости.

   Затем нас вывели на улицу и под охраной повели в Храм. Площадь была полна народа, горожане с интересом разглядывали моих подруг по несчастью, переговаривались, обсуждали, какая из нас красивее. Я сжала руки в кулаки, стиснула зубы от злости. Мы просто потеха для этих зевак, им радостно видеть наши страдания. Я гордо вскинула голову и с вызовом смотрела по сторонам. Так и прошла царственной походкой по ступеням храма, про себя думая о том, что сбегу отсюда, как только восстановлю силы.

   Храм поразил меня роскошью и мрачной красотой. Высокие каменные колонны, много богатых украшений, на стенах - рисунки. А в центре - огромный жертвенник, от вида которого меня замутило. Нет, сейчас он был чист, но воздух пропитался запахом крови, и души убитых животных, казалось, бродят по бесконечным залам храма, с тоской и укором глядя на людей. "А если я не придумаю, как спастись, то скоро и наши души будут бродить тут неприкаянно",- мелькнула горькая мысль.

   Мы встали в ряд у стены. Стражи молча ушли, не сказав, долго ли нам ждать, и чего. Мне было неуютно и жутко в этом доме смерти, хотелось скорее покинуть его. Несколько девушек заплакали, очевидно, посчитав, что отсюда нас поведут прямо на жертвенный костер.

   Вскоре раздались шаги и голоса, в одном из которых я узнала Кетцаля. В зал вошли жрецы, направились прямиком к нам. Я похолодела. Что сейчас будет?

   По молчаливому приказу Верховного Жреца остальные разошлись по залу и встали в круг. Сам он прошел к жертвеннику. Встал в центр каменного ложа, опустил голову, сложил руки на груди и закрыл глаза. Слуги зажгли огонь в больших каменных чашах. Я завороженно смотрела на жреца, забыв о страхе. Мне вспомнилось, как ночью он пел, усмиряя силы природы, и захотелось снова испытать то странное чувство восхищения.

   Он запел. Развел руки в стороны и стал раскачиваться в ритуальном танце. Остальные жрецы опустились на колени и негромко подпевали, с обожанием глядя на него.

   Все повторилось - и оцепенение, и безволие. Звуки голоса Жреца захватили меня, все остальное ушло, перестало существовать. Только он, его движения, его манящие глаза. Мне казалось, он смотрит только на меня, зовет к себе, просит выйти и встать рядом. Я словно раздвоилась. Тело само стало отвечать на мелодию. Закрыла глаза и подчинилась желанию танцевать. Откуда только пришли движения? Я кружилась на носочках, едва касаясь пола. Ноги сами повели меня к тому, чей взгляд пронзал насквозь, так захотелось встать рядом, коснуться его кожи, слиться с нм воедино. Как он красив! Как глубок и нежен его голос...

   Я не заметила, как прошла через стену огня, окружившую жертвенник. Не было страха, боли. Поднялась по каменным ступеням и встала рядом с Кетцалем. Вздрогнула, когда его горячие руки коснулись моих плеч, развернули, повели в танце. Я закрыла глаза и задохнулась от восторга. Напряжение нарастало, руки вспыхнули, двигались уже сами по себе, а мир вокруг расцвел радужными цветами.

   Жрец замолчал, и я без сил опустилась на колени перед ним. Он поднял мое лицо, наши взгляды встретились. Он торжествовал.

   - Орис выбрал тебя,- сказал с нежностью и неожиданной теплотой.

   Остальные жрецы склонились в почтительном поклоне.

   Я почувствовала, что по щекам текут слезы.

 Так я стала невестой Ориса. Кетцаль рассказал мне о ритуале, вдоволь насмеявшись над моими страхами.

   - Айя, ты несмышленое дитя. Чей недалекий ум придумал сказки про жертвенных дев? Богу не нужны тела, ему нужны души. Все в мире подчиняется гармонии. Раз в столетие, на смене лун, Орис дает знак, что пришло время соединить небо и землю, чтобы две силы мироздания слились воедино. Это искупает зло и уравновешивает добро, свет и тьма становятся неразделимы, и рождается гармония. В мир приходит покой, и боги перестают посылать людям испытания.

   - Кетцаль-ото, но как Орис выбрал меня? Почему? - недоумевая, спросила я.

   Он хитро улыбнулся.

   - Ты услышала то, чего не слышали другие. В тебе есть сила, Майана. Ты и есть воплощение матери - земли.

   - Но мне придется стать женой бога? - ужаснулась я.- А как его узнать, если он будет в образе человека?

   - Так же, как он выбрал тебя, он выберет тело, в которое войдет в Священную ночь, - ответил он, и тихо добавил:- Надеюсь, это будет...- и осекся.

   И больше не сказал ни слова, как я ни пытала.

   Моя жизнь стала легкой и радостной. Кетцаль поселил меня в своем дворце, не таком роскошном, как у Правителя, но куда лучше моих самых смелых ожиданий. Я только ахнула, войдя в отведенные мне покои. Тончайшие ткани, искусное шитье, каменные украшения на стенах и рисунки мастеров. Была и купальня, наполненная чистейшей родниковой водой, а мое ложе, закрытое от ветров и летучих тварей прозрачной занавесью, покрывало мягкое пуховое облако. Я уже чувствовала себя богиней.

   Я спросила Кетцаля о судьбе остальных девушек, он обрадовал тем, что все они устроены, и будут прислуживать при храмах, а такая честь выпадает не каждой горянке.

   Он сам занялся моим обучением. Научил красиво одеваться, двигаться в танце, а главное - раскрыл тайны письма. Я оказалась хорошей ученицей - ему редко приходилось сердиться, чаще он довольно улыбался, глядя, как я, высунув от старания язык, вожу по мягкой глине тонкой палочкой, составляя слова.

   Я и не заметила, как пролетели девять лун. Каждое утро я просыпалась в радости, зная, что меня ждет новый день, наполненный радостными открытиями. Жрец заслонил собой все, что было мне дорого - и я, хоть и вспоминала маму и Уцу, но уже не так скучала по ним. Он рассказывал мне о древних мудрецах, о том, как устроен мир, откуда взялись небо и звезды. Да и сам он не скрывал, что ему хорошо со мной. Каждую минуту он старался быть рядом, и если отлучался, грустил. А отлучаться приходилось часто - Верховный Жрец все-таки. Большие служения проводил только он, и никогда не брал меня с собой. А мне так хотелось выйти из его дворца! Побывать в городе, увидеть Правителя, праздники и увеселения. Я снова и снова просила его взять меня с собой, но он мрачнел и отказывался.

   - Кетцаль-ото, что мы будем делать, когда Орис призовет меня? - грустно спросила я его однажды.

   Он задумался, взял мою руку, накрыл своей и сказал:

   - Я прошу Ориса не разлучать нас. Айя, ты мой свет, мое сердце. Я готов принести в жертву сто быков, чтобы стать избранным. Я не бог, но многое мне подвластно. Скоро праздник Рух, и все решится. Если Орис не даст знак, я сам призову тебя к себе.

   Я отшатнулась.

   - Ты боишься? - В его глазах мелькнула тревога.

   - Нет...- подумав, ответила я. - С тобой я ничего не боюсь, повелитель.

   Он прижал мою руку к губам, а я прислушалась к своему сердцу. Тот ли он, кому я могу отдать свою жизнь? Сердце молчало, а разум ответил: "Чего еще желать, глупая? Есть ли кто-то на земле, кто так же дорог тебе и кому ты дорога так? Такой участи позавидует любая девушка. Стать кацу Великого Жреца, продолжением его тени, носительницей его священного огня - не это ли счастье?"

   Что-то неуловимое пронеслось в памяти - миг свободы и абсолютного покоя, там, в моих родных горах. Я стряхнула грусть и перевела разговор:

   - Скажи, Великий Жрец, почему ты не берешь меня на служения?

   Он коснулся пальцем моего виска.

   - Айя, мне нужна твоя душа, отданная по доброй воле. Я хочу, чтоб ты открыла мне свое сердце, и верю, что однажды так и случится. Мне не нужна магия, чтоб завоевать тебя. Не хочу, чтоб ты видела, что твой Жрец делает на ритуальных служениях.