Там, где горит свет (СИ) - Шевченко Ирина

Размышлять о том, что случилось с Лансом, не было нужды, он все понял еще у Манон.

«Коз гуляй» - козырь, Гуляй-город. Никто кроме них с Шутом не называл так кварталы Ли-Рей, никто больше не догадался бы. И никто не стал бы всерьез искать там сбежавшего с фабричной кассой и жестоко избавившегося от подельников бандита – слишком специфическое место. Но книги и альбомы – товар как раз для тамошних жителей, и Ланс, не раз ходивший с приятелем прогуляться в Ли-Рей, наверняка подумал об этом, как только понял, что со студентами каши не сваришь. Но печатная продукция – не ухваты для сковородок. По идее, книжные новинки Шут сразу должен был в магазин какой-нибудь предложить. Правда, торговля в Гуляй-городе, начинается позже, чем везде, по утрам богема еще дрыхнет. Значит, позвонил в какую-то дверь. Потом еще. И еще. Где-то что-то купили. Где-то послали. А где-то наткнулся на козыря или его девку. Он узнал, и его узнали. Шулерский глаз наметанный, а Ланс с этой сволотой не один вечер у мамаши Бланшет играл. Его узнали, вспомнили, кто и откуда, решили, что тут же к царям побежит…

Ему бы не к царям, а в ближайший участок со всех ног, или, на худой конец, к постовому. Только нет у слободских такой манеры, они с детства приучены десятой дорогой легавых обходить, даже если за всю жизнь и грошика не стянули. Но химический карандаш достать, наслюнить и записочку другу черкануть Ланс успел. Выходит, от того дома ушел, но видел, что его ведут. Чуял, что в слободу не доберется…

А может, не просто вели. Поначалу – да, а после что стоит подойти, схватить под руку и пистолетом под шарфом, к примеру, в бок ткнуть? И идут себе два приятеля, почти в обнимку, подальше от кварталов артистов, в глухой заброшенный парк, где и выстрел услышать некому…

Тьен накрыл ладонью тлеющий конец папиросы, выманивая огненную искорку.

- Поговори со мной, - попросил он.

- Можно и поговорить. – Увеличившийся в размерах сполох принял облик присевшей рядом девчонки, и от звука ее голоса стало не по себе.

- Не делай так. – Юноша зажмурился.

- Я думала, тебе будет приятно, - не меняя голоса, сказало порождение огня.

- Нет, не приятно. Не сейчас.

Возвращаться к Софи, даже мыслями, он не желал. Рядом с ней всегда было светло и спокойно, а он не хотел сейчас успокаиваться и сам лелеял в душе тьму.

- Как скажешь.

Нежный альт сменился хрипловатым баритоном, и юноша открыл глаза. Посмотрел на знакомого уже мужчину с длинными волосами.

- Ты – Огонь. И ты везде. Значит, сможешь мне помочь.

Тьен не просил, а приказывал, и пламенеющему на фоне ночного неба собеседнику это не понравилось:

- Я уже говорил, я тебе не слуга.

- Но ты приходишь, когда я зову, - с напором произнес вор. – И не уходишь, пока не прогоню. И вряд ли можешь навредить мне. – В подтверждение этого он по локоть погрузил руку в грудь огненного, а тот даже не отстранился. - Все не так просто, да?

- Все очень непросто, малыш, - грустная улыбка на миг изогнула горящие губы. - Даже не представляешь, насколько непросто. Но я не обязан служить тебе. И я могу уйти.

- Ну и ладно. – Стало горько и жалко вылитого вина. – Вали.

В секунду огненный уменьшился до крохотного светлячка, и Тьен едва успел поймать его и сжать в ладонях.

- Подожди! – выкрикнул он. - Не уходи! Помоги мне, пожалуйста.

- Видишь, просить совсем нетрудно, - ухмыльнулся вернувшийся огненный, и вор с опозданием понял, что именно этого он и добивался: чтобы его попросили.

- Хорошо. – Тьен опустил голову. - Прошу тебя, помоги. Я искал бы его сам, но каждая минута может оказаться решающей. Я буду в одном месте, а он уже уйдет из другого. А ты Огонь, ты везде. Я ни о чем больше не попрошу, дальше – сам. Только скажи, где он.

- Собираешься его убить?

- Да.

- Это ничего уже не изменит.

- Изменит, - уверенно сказал юноша. – Мне станет легче.

- Не думаю, - покачал головой огненный. – Я видел многих, говоривших так же, но не помню, чтобы кому-нибудь из них действительно стало легче. Убивая другого, ты убиваешь часть себя.

- Часть меня убили два дня назад, - глухо выговорил Тьен. – А мне нужна твоя помощь, а не лекции.

- Прости, в этом я тебе не помощник. Я – Огонь, несущий жизнь. И мне неприятно, когда меня делают пособником смерти. Но даже если я переборю себя, помочь тебе не сумею.

- Но…

- Да, - огненный кивнул. – Всегда есть какое-нибудь «но». Ты можешь использовать мои силы и сделать это сам.

- Я? – растерялся юноша. – Могу?

- Ты – флейм… в какой-то мере. А значит, можешь ходить и видеть через огонь. Правда, - на пылающем лице промелькнула привычная ироничная гримаса, - даже чистокровные флеймы не всегда овладевают этими умениями. Но один наш с тобой знакомый нечистокровный неплохо справляется. Как, ты думаешь, дядюшка Фернан появляется и исчезает так быстро? Ой…

Огненный прикрыл рот ладонью, словно ненамеренно выдал то, о чем должен был молчать, и театральность этого жеста лишь подтвердила, что в сказанном нет ни толики случайности. Если и были какие-то запреты, Огонь находил лазейки, чтобы поделиться информацией. Зачем? Вот этого он точно не скажет.

Фер – флейм, нечистокровный. Умеет ходить через огонь. А еще он все-таки «дядюшка». Это, несомненно, очень интересно… Но не теперь.

- Научи меня, - решительно потребовал Тьен.

- Попробую, но не здесь.

- Почему?

- Слушай.

Разговор полностью отвлек от реальности. Оказалось, внизу давно уже суетятся люди, что-то кричат и показывают пальцами на крышу, по которой вперед-назад прогуливается пламя. А на рыночной площади бьют в набат.

- Лучше уйти до приезда пожарных, - сказал огненный. – Хотя я не отказался бы увидеть их рожи, когда они поймут, что ничего не горит.

- Не дело, когда людей ни за что, ни про что поднимают среди ночи, - пробормотал под нос себе Тьен, когда собеседник, вновь уменьшившись, растворился во тьме.

Вернувшись в квартиру, он отодвинул кровать и выгреб из тайника остававшиеся тут деньги. Потом открыл лампу, облил керосином ковер и шкаф с книгами и чиркнул спичкой.

Все равно он не собирался сюда возвращаться.

В балке под каменным мостом мальчишки летом жгли костры до поздней ночи и пекли картошку. Сейчас, зимой, сюда вряд ли кто-то заглянет даже днем. Идеальное место, чтобы уединиться с материализовавшимся из искры от раскуренной папиросы наставником.

- Зачем ты это сделал? – спросил огненный. – Зачем устроил пожар?

- Избавился от остатков прошлой жизни.

- Для кого-то они могли стать жизнью будущей. Не говоря о том, что под твоей квартирой еще три этажа, а саламандры – всего лишь глупые ящерицы, весьма неразборчивые в еде.

- Пожарный расчет уже там. Разберутся, - закончил ненужный разговор Тьен. – А ты обещал научить меня ходить сквозь огонь.

И выражение пылающего лица, и вся поза огненного свидетельствовали о его недовольстве, но отказываться от своих слов он не стал. Только поправил:

- Не обещал научить, а обещал попробовать. Для начала… Для начала немного теории. Что есть пламя?

- Не знаю, - буркнул вор. - Меня почему-то не водили в школу для маленьких флеймов. И если можно, переходи сразу к практике.

- К практике? – воплощение огня сердито сверкнуло алыми углями глаз. – Хорошо. Гори.

- Что?

- Гори. Представь, что ты – это я, и гори. Захочешь исчезнуть – потухни. Зажжешься в другом месте от свечки, печки, спички, от удара молнии, от электрического провода, от…

- Огонь есть везде, - перебил нервную речь Тьен. – Я помню. Но как я должен загореться?

- Я же сказал, как я. В тебе есть огонь, найди его и вспыхивай. И если хочешь быть таким же неуловимым, как кое-кто, учись вспыхивать и тухнуть в один миг, чтобы это выглядело так, что ты просто исчез, а не сгорел. Люди не любят, когда у них на глазах кто-то сгорает. Когда исчезают, они тоже не любят, но это не так раздражает.