Мы Крылья (СИ) - Вечерский Кристоф

«После этого, приятель, ты хочешь сказать, что не самый настоящий и законченный псих?» - буквально предвижу я ваш единственный  вопрос.

И, конечно же, не имею права спорить! Ваш вопрос справедлив и оправдан! Но знаете, иногда каждому человеку нужно переступить через собственный страх, чтобы избавиться от него раз и навсегда! В моём случае это было действительно необходимо. Необходимо для того, чтобы помимо страха избавиться ещё и от сомнений! И дело здесь, пожалуй, не только в одном лишь страхе, сомнениях или в желании ощутить глоток свободы, ведь её я ощущал какие-то жалкие секунды! А вот бесконечно родное и  крепкое объятие, в котором коготки любимой в эти секунды впились прямо в спину, и её такой близкий, испуганный и снова родной взгляд, в котором больше не было той остекленевшей, кукольной пустоты, я ощутил, едва мои ноги оторвались от бетона! А потом ощущал на протяжении всего падения, и даже продолжал ощущать после того, как наши тела глухо врезались в строительно-улавливающую сетку, которая была так заботливо кем-то  натянута двумя ярусами ниже. Поэтому, друзья, дело, действительно, в другом! «Ты думаешь, что после этого ты меньший псих?» - скажете вы снова. И я опять не стану перечить! Но скажите, кто из вас хотя бы раз в своей жизни не совершал безумных поступков?! И что-то мне подсказывает, что мой поступок в категории самых безумных далеко не на первом месте! Но зато я больше не сомневаюсь в том, насколько моя подруга реальна, и главное -  насколько реальны наши чувства! В самый последний момент эта девочка, не раздумывая ни секунды, сделала то же, что сделал и я. Понимая, что её хрупкими руками делу не поможешь, она просто и самоотверженно ступила вслед за своим любимым, не думая о последствиях, а желая лишь одного - просто быть рядом, пусть даже и в последние секунды. Переворачиваясь на спину, я ощутил, как на моей груди снова, дрожа и зажмурившись, лежит такая хрупкая и такая смелая девочка. В спину по-прежнему больно впивались острые коготки, коими за сегодня я был изодран, словно игрушка в клетке у тигрёнка. Но меня это только радовало, потому что эти раны, как оказалось, были единственным серьёзным последствием нашего падения.

- Ну, всё, малыш, - начал я во второй раз за последние десять минут успокаивать подругу, прижимая к себе так крепко, как только мог.

Наверное, впервые за всё время Маливьена так громко рыдала.

- На меня, главное, обзывалась, а сама-то, дурашка, ещё и похлеще меня будешь, - подытожил я.

Раскрыв свои огромные заплаканные глаза, в которых я был готов тонуть бесконечно, девушка смотрела на меня так, словно боялась, что теперь я сам могу раствориться в её руках.

- Это ты самый настоящий псих, Антоша, - ударила она меня в грудь кулачком и, делая глубокий вдох, чтобы не зайтись новым всхлипом, запинаясь, добавила, - но зато, зато я вспомнила... Я всё вспомнила!

- Знаю, - с уверенностью в голосе ответил я, улыбаясь. - На то и было рассчитано наше воздушное приключение. Ты так интересно рассказывала о жертве голубки при встрече с котом, что я не сомневался! Но это не снимает с тебя вины за необдуманный поступок! - сурово сказал я. - Зачем гибнуть обоим?!

- Затем, - обиженно фыркнула Маливьена, - затем, что без тебя всё это мне абсолютно не нужно. Я так устала столько лет тебя терять!

Не успели мы как следует поворковать, а пернатая команда в полном составе уже была тут как тут!

- Малиш! - улыбаясь, сказал я, смотря на девушку.

- Да? - вытирая глаза, нежно ответила та.

- Я, и в правду, вовсе не твой создатель! На самом деле, ты сама по себе такая! Я лишь дал тебе основу, спроецировал модель собственного идеала, но остальной путь ты выбрала сама! И выбрала его ты ещё в тот самый момент, когда только-только осознала себя девушкой, не желая разменивать свою духовную сущность в угоду всем слабостям, свойственным нам. В тебе больше человеческого, чем во многих из нас! Даже когда мы приземлились, ты была развёрнута спиной, чтобы принять первой удар на себя, и ты сделала это осознанно. Я прочитал всё в твоих глазах в момент падения! Будь ты только частью моей фантазии, то никогда бы так не поступила, потому что в силу собственного эгоизма, я никогда бы не позволил своей фантазии рисковать её идеальностью! Ты самый настоящий человек, Малиш, а главное - мой человек!

Девушка снова крепко зажмурилась и только сильнее прижалась ко мне.

- Мне даже не верится, - сказала она, немного погодя, - что я не всегда была человеком, это так странно!

- Ты им была всегда, детка! Ведь человек - это  не только внешняя оболочка, но и его внутренний мир. Твой мир, Малиш, который делает нас теми, кто мы есть!

- Ты - моё крыло, - сказала вдруг Маливьена, поднимая на меня заплаканные, но бесконечно счастливые глаза.

- А ты - моё! - ответил я любимой.

- Мы - крылья! - подытожила она.

- Крылья одной любви! - улыбнулся я.

- Эй, голубки! - уже по традиции раздалось над нашими головами. - Я смотрю, вы всё больше и больше осваиваете жизнь на высоте, в прямом и переносном смысле слова, и, надо сказать, весьма неплохо там устроились, да и вообще закалка - штука, конечно, полезная, но сейчас всё же не май месяц, - прищурился забытый нами Костя.

 - А я смотрю, вы тоже нашли общий язык? -морщась,  спросил я у друга, приметив у того на плече одного из молодых птенцов.

- Да, вот, - ухмыльнулся Костя, - налаживаю дипломатические отношения, чтоб небо над моей головой всегда оставалось мирным... а одежда чистой!

- Мы так и поняли! - ответил я.

И все дружно рассмеялись.

- Ну, а если серьёзно, - решил прервать я затянувшееся веселье, - есть предложения?!

- Нет, - развёл приятель руками, - конечно, вы, найдя друг друга, снова чредой такого тернистого пути можете насмерть там замёрзнуть, я как бы не против... Но какая-то мелкая дрянь внутри меня, которую люди ещё называют совестью, подсказывает, что  это не самое лучшее продолжение этой истории. А так больше никаких предложений особо нет.

- Ой-ой, - передразнил я друга, - можно подумать, ты бы просто так совесть свою поощрял, если б не ждал продолжения банкета, ага, как же. И вообще, без лысых знаем, что не май месяц.

- Сам ты лысый, - осклабился приятель, продолжая щуриться от слепящего света заходящего солнца.

- А правду-то скажешь, Кос?! - крикнул я, чувствуя, как сам  продрог насквозь.

- Правду? - воззрился с некоторым непониманием Костя.

- Я о том, какого чёрта ты так вовремя оказался рядом?!

- Ну-с, - начал Костя, - скажем так! Судя по тому, что я теперь вижу твою подругу, получается, моя крыша тоже немного  тронулась. Как результат, решил вот прийти за новой, а тут вы, как раз в скалолазов играете, - сострил мой друг.

- Ха! -с иронией произнёс я, скривившись.

- И, кстати, я тебя о том же хотел спросить, Антоша!

- Меня? - удивился я.

- Тебя, тебя, Ромео! Ты ничего не забыл?!

- Эммм, - непонимающе покачал я головой.

Ничего не добавляя, Костя развернулся и пропал из виду. Вот же человек-загадка! И только я об этом подумал, как прямо над нашими головами угрожающе просвистело что-то увесистое и сверкающее! От неожиданности мы одновременно вытянули руки вперёд, пытаясь ухватить тяжёлый предмет, прежде чем тот раскроит нам черепа. Но не успели мы его поймать, как эмоции захлестнули нас, заставляя обоих разинуть рты! Я не верил собственным глазам, держа в руках, некогда разбитую самим же Костей, целую и невредимую ледышку с заветным сердцем внутри.

- Но как?! - вопросительно уставился я на Костю. Сердце сверкало и пульсировало,  как и прежде.

- Он, действительно, ледяной! - раздался голос друга. - А это значит, не такой уж ты и спятивший, сукин сын, - делая глоток виски из моего стакана, улыбнулся  Костик.

- Эй! - возмущённо крикнул я. -  Хватит разорять мою бутылку!

- Жлоб! - фыркнул Костя и сделал ещё несколько жадных глотков.

- Это же моё сердце! - воскликнула Маливьена. - Но как?! -  повторила уже она мой вопрос.