Для тебя я ведьма (СИ) - Вечер Ляна

— Прошу, не оставляй меня, — прошептала, закрыв глаза. Слова контролю не поддавались, логике тоже.

— Повтори, Гвидиче, — прозрачный чуть сладкий аромат его парфюма забрался в нос, и я разомкнула веки.

Лекарь стоял совсем близко и смотрел с надеждой услышать «останься» ещё раз, а у меня горло будто в тисках зажало. Прекрасно понимала синьорин, которые теряли головы под натиском природного очарования лекаря. Сдержать себя нереально. Ромео — сосредоточение мужественности и нежности, он ещё не прикоснулся ко мне, а голова уже кружилась. Пошатнувшись, подалась вперёд и оказалась в тёплых и таких нужных объятиях синьора Ландольфи.

— Останься, — попросила едва слышно, прижимаясь щекой к его груди.

— Делить тебя с Сальваторе?

— Что?! Да как ты…

В моей груди клокотал тугой комок возмущения. Ромео — развратник, похотливый сластолюбец! Любовь на троих?! Нет уж, увольте!

— Моя… — сквозь зубы процедил Ром и накрыл мои губы поцелуем.

В ту сумасшедшую секунду мир, который я старательно выстроила для Амэно, рухнул. Гвидиче заткнулась, перестав вести споры с Амэрэнтой Даловери. Впервые за долгое время я чувствовала себя собой — абсолютно счастливой и по-настоящему любимой. Синьор Ландольфи жадно забирал поцелуем страсть с моих губ, а я умирала от мысли, что это закончится. Запустив пальчики в густые волнистые волосы лекаря, тянула к себе, не позволяя завершить ласку, безмолвно требуя ещё.

— Мы должны остановиться, — шептал Ромео, целуя моё лицо. — Гвидиче, мы натворим дел, о которых ты будешь жалеть.

— Скажи! — на мгновение отстранилась и вцепилась пальцами в рубашку лекаря. — Скажи, почему сейчас меня целовал не Тор — ты?! И почему я хочу, чтобы поцелуй случился ещё раз? — мой голос дрогнул. — Ещё сотню тысяч раз…

— Потому что Сальваторе тебя не любит, — Ромео прижался своим лбом к моему. — Я тоже верил в искренность его чувств, уважал их и оставался в стороне, а несколько дней назад Торе признался мне, что после того, как чары Эммы перестали действовать, любовь прошла, и единственное, что заставляет его держать тебя рядом — твой чудесный носик.

— Неправда, — дёрнулась, но широкая ладонь лекаря легла мне на затылок.

— Мне дико неприятно делать тебе больно, — слова с горечью срывались с его губ, — но это правда. Сальваторе велел скорее заканчивать с настойкой и валить хоть к фавну на рога, лишь бы подальше от вас. Он боялся, что я поставлю чувства к тебе впереди нашей с ним дружбы. Давно стоило это сделать.

— Предать друга?

— Он предал всё, что у вас было, и я имею право попытаться…

— Предал?! — мой крик заглушил треск порванных ниток на рубашке Ромео, а пальцы свело. — Мы оба не понимали, что творим. Магия, морок, сумасшествие — называй, как хочешь, но это не наша вина.

— Не в этом дело, Амэ… Сальваторе поступил подло. Я ему не прощу.

— Да о чём ты?!

Вместо ответа случился ещё один поцелуй. Его вкус я запомню навсегда — соль моих слёз, тонкий запах одеколона синьора Ландольфи и привкус счастья на языке. Отказаться я не могла, не нашла в себе сил и целовала в ответ того, кого хотела целовать с первого дня знакомства. Ром остался в стороне, искалечив свою любовь, лишив нас шанса на счастье, которое теперь невозможно. Слишком много лжи, недоговорок, недоверия — в такой почве не прорастают семена любви, это яд. Оттолкнув от себя синьора Ландольфи, размахнулась и от души влепила ему пощёчину.

— О-о… Ром, прости! Прости-прости-прости! — потянулась к лекарю, но моё запястье попало в плен его хватки.

— Не за что прощать, — в карих глазах застыла боль, а на щеке остался красный отпечаток моей пятерни. — Я оставлю тебе настойку Ши. Сделаете всё так, как в ночь карнавала на площади. Ты должна её выпить, а Сальваторе прочесть заклинание.

Синьор Ландольфи направился к двери, а я не могла пошевелиться. О Сильван, я такая дура, уму непостижимо! Время остановилось, мысли вертелись с сумасшедшей скоростью — я слишком поздно поняла, что давно стою каменным изваянием посреди пустого кабинета. Когда вышла в гостиную, Ром уже надевал пальто, а на столе стоял его саквояж.

— Не смей ничего говорить, Гвидиче, — заявил лекарь, едва я попыталась открыть рот.

— Прости меня, — обняла себя за плечи, пытаясь хоть как-то сдержать дрожь.

— Всё правильно сделала, — надел шляпу. — Ты лучшее, что со мной случилось, Амэ, и я сегодня целовался, словно первый раз в жизни, — он улыбнулся широко и искренне. Так не бывает, если любимая синьорина оставила след боли на щеке и в сердце, но Ром сумел. — Спасибо.

Входная дверь хлопнула, а у меня в ушах гудело его «спасибо».

Глава 21

Поглядывая на склянку с настойкой Ши, я крутила перстень на пальце и пыталась не думать о том, кто мне его подарил. Ужасно хотелось последовать примеру Торе — напиться в хлам. Впервые за долгое время я точно знала, чего хочу, и это не касалось ни Ловчих безумия, ни синьора Сальваторе. Симпатия к Ромео, которую я так старалась не замечать, значительно подросла за время путешествия и теперь здорово походила на серьёзное чувство. Наш поцелуй, словно ключик, открыл замок на ящике с моими тайными желаниями, а запихнуть их обратно не получалось. Сальваторе ни в чём не виноват, он, как и я, жертва заклинания Эммы. Между нами нет места любви, но разум и совесть должны остаться. Отныне они — мои жизненные ориентиры. Здравомыслие — будто пелена тумана, а за ним всё те же неправильные, неуместные, бесстыжие желания. О, как бы я хотела всё бросить, отыскать Рома и снова утонуть в его объятиях, ощутить на губах сладкий вкус поцелуев…

— Всё-всё-всё! Хватит! — цапнула со стола бутылочку с зельем.

В окно заглянул рассвет — пришла пора завязывать с сантиментами. У нас с Ромео нет шанса на счастье, но это не повод продолжать романтику с Тором. Но как избавиться от чувства вины? Несколько часов назад я целовалась с лучшим другом Сальваторе, а сейчас готова отдать полжизни, чтобы повторить этот поцелуй. О, Сильван, так я до приюта безумных домечтаюсь!

Сжимая в кулаке пузырёк с настойкой, решительным шагом поднялась по лестнице на второй этаж и распахнула дверь спальни командира. Отвратительный запах вчерашней выпивки чуть не сшиб меня с ног. Поспешила раздвинуть шторы и распахнула окно, впустив в комнату свежий утренний воздух. Через несколько минут синьор Сальваторе с недовольным ворчанием приоткрыл глаза:

— О, печати… — прохрипел. — Холодно-то как! Амэ?

— Доброе утро, — обняла себя за плечи, жалея, что не прихватила пальто. — Пора вставать. Вернём мне магию — и за работу.

— Грандиозные планы, куколка, — кряхтя, Тор сел на кровати. — Мне бы ещё поспать или выпить, или обнять тебя, — он состряпал самую очаровательную улыбку, на которую способен с похмелья.

— Я знаю, что ты остыл ко мне и… я согласна быть носом Ловчих, сколько понадобится, без дурацких игр в любовь.

— С Ромом поговорила? — Сальваторе прилип взглядом к моему пальцу. — Не только поговорила?

— Я не буду обсуждать с тобой Ромео, — отрезала, пытаясь защитить тёплые воспоминания о вечере с лекарем. — Больше не нужно притворяться — это главное. К тому же я держу слово — остаюсь твоим компаньоном, и синьора Ландольфи здесь больше нет.

— Столько приятных новостей с утра, — Торе принял горизонтальное положение и схватился щепотью за переносицу, — и только один вопрос — с чего такая щедрость? Куколка, ты ведь в Ландольфи втрескалась с первого взгляда, и если бы не заклинание Эммы...

— Я и без заклинания Эммы хотела вернуть наши с тобой отношения.

— Жалела меня одинокого, — он дал слезы в голос и шмыгнул носом, — безответно влюблённого в тебя.

— А ты бессовестно этим воспользовался, — в груди булькнула обида.

— Как иначе, Амэ? — снова уселся на кровати и внимательно посмотрел на меня.

— Мог просто попросить остаться твоим компаньоном. Зачем притворяться влюблённым?

— Попросить? — он ухмыльнулся. — Куколка, наш лекарь — видный синьор, а я не идиот. В последние дни Ром еле держал себя в руках, готовился тебя окучить, а это крах моим планам.