— Подожди.
Я быстро встаю и открываю дверь.
— Мы закончили, детка, — кричу в коридор, на всякий случай, если Пострe захочет войти. — Она не любит спать одна. — Поясняю Колетт, когда возвращаюсь и устраиваюсь рядом с ней снова. — Ты не против, если она присоединится?
Знаю, что она — избранная, когда она улыбается.
— Зная тебя, не удивлюсь, если ты решишь, что двух девочек в постели недостаточно.
Я смеюсь, а потом серьёзнею.
— Кстати, я оставил… То есть, ты — одна.
Колетт кивает и прижимается ко мне.
— Я хочу, чтобы ты была единственной. — Я подчеркиваю это.
Она поворачивается и целует меня в губы. Переспрашиваю:
— Ты точно не против, да?
Она усмехается и встаёт, чтобы снова устроиться рядом. Я закрываю глаза, чувствуя себя удовлетворённым и измотанным, но…
— Слушай, а ты спишь вообще?
Её смех отдаётся у меня в груди.
— Если бы мне не дышали в шею… я бы попыталась. — Объясняет она, усмехаясь, после того как подкинула мне этот колкий комментарий. — Сплю мало. Где-то четыре часа, чтобы подзарядиться, хотя могу и без них пару дней пройти. Но обычно я это делаю днём, не ночью. Ночью я активнее.
— Да-да, и так понятно. Мистер Игнасио, земля ему пухом, подтвердит.
— Я чувствую усталость днём, когда солнце в зените. Не выхожу, когда оно такое яркое.
— Конечно, лучше сидеть в офисе.
Я её не вижу, но точно знаю, что она закатывает глаза, чтобы подчеркнуть, как я её смешу.
— Поэтому ты выбрала это место? — Спрашиваю я. — На севере. Не думаю, что тут бывает много солнечных дней.
— В числе прочих причин.
Я молчу, понимая, что она не собирается делиться остальными.
— Так ты что, спишь днём? — Возвращаюсь к теме её сна. — Ты прямо латиноамериканская девочка, Дьяволица.
Она взрывается смехом.
— Мне нравится план, — продолжает она. — Трахаться всю ночь и спать в обнимку в полдень.
— Придётся повысить гонорары мистеру Игнасио.
— Без сомнений.
Проснуться, обнимая Колетт, а она, в свою очередь, обнимает Пострe, — это просто чудо. И не потому, что, после нескольких милых поцелуев, мы идём в душ, и Колетт говорит, что «официально представит свои уважения мистеру Игнасио», а затем дарит мне потрясающий минет, пока горячая вода струится по нашим телам. Конечно, это тоже помогает.
Она смотрит на меня снизу с игривой и победной улыбкой, а я, откинувшись на стену душа, отрываю взгляд и тяжело дышу:
— Почему мы так долго тянули с этим?
Колетт бросает на меня взгляд «я всё прощаю».
— Напоминаю, в начале ты не хотел даже целовать меня. А уж до твоего сокровища страшно было дотрагиваться.
— Ты права, я идиот. — Я поднимаю её за подмышки, чтобы снова поставить на ноги.
Я смотрю на неё и вдруг думаю, что, наверное, собираюсь предложить ей выйти за меня.
На что она ответит, что, после минета, это не считается.
Но мой живот громко урчит, забегая вперёд.
— Не живут одними сексом, знаешь ли, — подшучивает Колетт и хватает меня за руку, потянув на завтрак. После того как мы одеваемся, конечно. А то представьте себе, каково было бы без одежды. Ну, не стоит идти по улице и травмировать людей.
К счастью, сегодня воскресенье, и ей не нужно идти на работу.
Знаете, что мне кажется охренительно прекрасным? Мои пальцы переплетены с её. Мы идём по улице, я смотрю на неё и понимаю, что у меня есть самое красивое на свете, потому что её улыбка сияет ярче, чем когда-либо. И что все люди могут это увидеть. Я её, и она моя. Горжусь собой, полный и удовлетворённый.
Она ведёт меня к ресторану, но на пороге останавливается и выглядит обеспокоенной.
— Хадсон!
— Что такое? — Испугался я.
Она сжимает моё лицо, впиваясь в меня взглядом.
— Ты уже решил, что будешь заказывать? — Она кладёт руку на грудь с надрывным, чрезмерно театральным вздохом. — Пицца или картошка? О, нет! Это убивает меня!
Она кричит в небо, а я тяну её в сторону, чтобы остановить этот спектакль, но не могу перестать смеяться. Я прижимаю её к себе и целую в нос.
— Лучше тебя съем. Ведь мы уже решили, что ты круче обеих.
— Мороженное из пиццы и картошки? — Она поднимает брови с ноткой насмешки.
— Точно. — Целую её, а потом наслаждаюсь вкусом её губ. — Умм. Лучшее мороженое в мире. — После этого я вдыхаю и добавляю: — Если только не выбрать A-отричательную, конечно.
Колетт замолкает, и я задерживаю дыхание.
Постепенно. Очень медленно. Она улыбается.
Потом раздаётся её смех, и она смотрит на меня благодарно. За то, что смог пошутить над этим. За то, что как-то нормализовал её суть. За то, что показал, что я принимаю её.
Она целует меня в щёку и тянет меня внутрь заведения, прокомментировав:
— Видишь? Мне это намного легче, чем тебе.
Я чувствую себя ещё более приподнятым, когда мы возвращаемся домой, уже сытые до отвала.
— Я тебе говорю, было настолько вкусно, что пальцы можно было бы съесть, — повторяю, входя в её дом. — Клянусь.
Колетт закатывает глаза, снимая пальто.
— Да-да, ты уже говорил это раз сто. — Она сбрасывает шарф на вешалку. — Серьёзно, как тебе может так нравится еда?
— Я — телец, мамочка, — подмигиваю ей, гордо обгоняя по пути в кухню, где отодвигаю её железистую диету и кладу в холодильник заказанную еду, чтобы, если останусь подольше, была еда.
Потому что, оказывается, моя девушка — (девушка?) — не хранит еды в холодильнике. И если вы не читаете это с раздражением, то вы сделали ошибку.
— И что это меняет?
— Да то, что я — знак земли, привязанный к земным удовольствиям. Мы почитаем еду и делаем секс искусством. Лучший знак в постели. — Подмигиваю ей. — Чувствуй себя счастливым.
Она делает скептический жест, вся такая чёртова крутая.
— Ты знаешь, что гороскоп нельзя подгонять под себя, да?
— Да ладно. Серьёзно. Проверь.
Она бросает на меня вызов взглядом и достаёт телефон.
— Лучший знак зодиака в постели, — объявляет она вслух, вбивая в поисковик.
Кликает на ссылку, и её зрачки быстро бегают по экрану.
Я улыбаюсь, уверенный в себе.
Колетт поднимает глаза, чтобы взглянуть на меня с таким вердиктом, который я уже праздную в душе…
— Скорпион.
— Что? — Моё победоносное выражение лица исчезает.
— Скорпион, — она показывает мне экран.
— Нет, этого не может быть. Пересмотри ещё раз.
Она опять закатывает глаза и подчиняется.
— Скорпион, — повторяет она, будто это приговор.
— Что? Ты что, прикалываешься?
Я достаю свой телефон и сажусь на диван, готовый докопаться до истины.
— Серьёзно, Хадсон?
— Да, это личное, — отвечаю, не отрывая глаз от экрана, борясь за свою гордость.
Колетт тяжело вздыхает и садится рядом, готовая ждать.
Я рычу, перечитывая статью за статьей.
— Твой Wi-Fi глючит, — заключаю я.
Она щёлкает языком.
— Конечно. Или ты — знак неудачников.
Я фыркаю и сжимаю руки, лежа на спинке с надутыми щеками.
— Чёртовы скорпионы.
Колетт улыбается.
— Да, но, серьёзно, — продолжаю я. — Этого не может быть. — И снова поднимаю телефон, не собираясь сдаваться. — Кто лучше в постели: телец или скорпион? — говорю, заявляя свой новый запрос. — О, вот: «Скорпион — лучший любовник среди всех знаков зодиака, а телец уверенно занимает второе место. Оба страстны, преданы и ненасытны. Так как их созвездия расположены напротив друг друга на небесах, их встреча — это взрыв и магнитизм. Лучший союз в постели, безусловно. Искры полетят… если, конечно, они смогут преодолеть свою врождённую вражду».
Я потираю подбородок, задумчиво.
— Значит, мне нужно было попробовать с какой-нибудь скорпионшей… Чёрт! Вся моя жизнь с теми и другими, и вот теперь я узнаю это, когда уже поздно, потому что я только тебя хочу, и…
