Лилия для герцога (СИ) - Казакова Светлана

«Не думай сейчас, — сказала я себе. Так, как посоветовала бы кому-нибудь другому. — Этими тревогами о том, чего уже нельзя изменить, ты отнимаешь у себя радость от того, что происходит сейчас».

Себастьян легко ссадил меня на землю и, спрыгнув с коня, привязал его к дереву. Подняв глаза к небу, которое лишь в погожий осенний день может быть настолько синим в золотисто-багряном обрамлении лиственного кружева, я почувствовала, что на глаза навернулись слёзы. Казалось, будто я прощаюсь с тем, к чему уже успела привязаться невидимыми нитями, и оттого сердце точно сжимала ледяная рука. Торопливо смахнув со щеки солёные капли, я позволила супругу взять меня за руку и повести за собой. Под ногами шуршали листья, слышались негромкие голоса птиц, которые перекликались между собой в вышине над кронами деревьев.

— Тебе понравилась невеста короля? — поинтересовался мой спутник, и я задумалась, нужно ли рассказать ему о сделанных мною наблюдениях, касающихся Эльсы и Яниса. Не выдам ли я этим чужую тайну? Впрочем, герцог ведь с хальфданцем лучшие друзья, так, может быть, ему и без того известно куда больше, чем мне самой?

— Понравилась, — ответила я, осознав, что пауза чересчур затянулась. — Однако почему-то я сомневаюсь в том, что она сумеет прижиться здесь. Янис не обманывал, когда говорил, что девушки на его родине совсем другие, не такие, как у нас.

— У неё нет выбора, — пожав плечами, заметил Себастьян. — Придётся привыкнуть. Учитывая, как важны для нашей страны её приданое и хорошие отношения с Хальфданом, не думаю, что его величество станет обижать жену.

— Не обижать и любить — разные вещи, — сказала я и тут же испуганно замолчала. И кто меня за язык тянул? Разве следовало сейчас заговаривать о любви?..

— И как же, по-твоему, я отношусь к тебе — люблю или всего лишь не обижаю? — отозвался на мои слова герцог, вдруг резко остановившись и развернув меня лицом к себе. Я закусила губу, чувствуя себя точно на экзамене под его пытливым взглядом. — Скажи мне, Лилиан.

— Я… я не… — запнулась, понимая, что любые уловки сейчас прозвучат наигранно и беспомощно. Оставалось лишь сказать правду. Признаться — и ему, и себе самой. — Я люблю тебя, Себастьян де Россо. А ты меня?

— Разве мои поступки ещё не сказали тебе всё? — наклонив голову так, что наши волосы перепутались, а лбы почти соприкоснулись, проговорил он. — Обязательно требуются слова? Что ж, тогда слушай — ты нужна мне. Нужна, как дыхание, как твёрдая почва под ногами, как глоток холодной воды в жаркий полдень… И, если это не любовь, то кто скажет, как это назвать?

Я не успела ничего ответить. Герцог притянул меня к себе, накрыл мои губы своими, прижимая к сильному телу, в сравнении с которым моё собственное казалось хрупким и миниатюрным. Я утратила счёт времени, растворяясь, словно крупинки сахара в чае, в страсти и нежности поцелуя.

Мы вернулись к месту, где привязали коня, останавливаясь и целуясь на каждом шагу. Когда Себастьян расстелил на мягком ковре из листьев захваченное с собой покрывало, я соскользнула на него в приятной истоме. Приподнялась, чтобы помочь мужу расшнуровать и стянуть с меня платье, и сама жадно протянула руки к его рубашке, желая провести ладонями по упругой смуглой коже, а затем повторить этот путь губами. Резко выдохнула, когда, покрыв обжигающими поцелуями мою грудь и живот, он спустился ниже. Вцепилась пальцами в мягкую ткань, выгибаясь навстречу бесстыдным ласкам и жадно глотая сладкий, как самое изысканное лакомство, лесной воздух.

Всё смешалось, будто в бесконечном вращении ярмарочной карусели, — земля и небо, прикосновения тёплых губ и чуть прохладного ветерка к разгорячённому телу, учащённое биение двух сердец и стремительный бег облаков… Осталось только одно желание — быть с ним, принадлежать ему полностью, душой, телом, сейчас, сегодня, завтра, всегда… Я стонала и, кажется, даже кричала в голос, но вокруг на несколько миль никого не было, так что единственными свидетелями нашего тайного свидания, кроме мирно пасущегося на траве умного бессловесного животного, оставались только птицы и молчаливые деревья, шатром окружавшие уголок леса, где мы находились.

А затем герцог укутал меня в покрывало, пристроив мою голову ему на грудь, и я лежала в его объятиях, чувствуя удивительную гармонию с этим местом, которому довелось стать частью моей — нашей — истории. Мы беззаботно смеялись, кормили друг друга с рук, грелись под лучами неожиданно щедрого осеннего солнца. Я никогда прежде не бывала на пикниках, и для меня приятным сюрпризом оказалось то, что аппетит на свежем воздухе может разыграться куда сильнее, чем в изысканной столовой.

Но наступило время возвращаться. Мне не хотелось думать о следующей встрече с Виенной, однако, чем ближе становилась королевская резиденция, тем тяжелее делался камень на сердце. А что, если баронесса уже сделала выводы и рассказала о них каждому во дворце? Что сможет защитить меня от обвинения в колдовстве? Как доказать, что оно ошибочно, если это не так? И кто поверит, что я никогда не использовала свой дар во вред людям? В нашей стране любая колдунья всегда считалась опасной угрозой, от которой нужно избавиться заранее, как от сорняка в огороде, чтобы даже тень её не падала на других.

Миновав коридоры, мы не встретили ни новую фаворитку короля Арнальдо, ни предыдущую. Постаравшись, чтобы Себастьян не заметил, как ухудшилось моё настроение, я удалилась в свою комнату. Провела гребнем по волосам, в которых запутались жёлтые листочки, и услышала стук в дверь.

Неожиданной визитёршей оказалась Виенна де Кастеллано. Почти оттеснив меня с дороги, она вошла в спальню и вздёрнула голову, с прищуром разглядывая меня. Баронесса явно чувствовала себя хозяйкой положения, и вызывающее поведение ещё до её первых слов подсказало мне, что мои недавние опасения оправдались.

— Что вам нужно? — спросила я.

— Обрадовалась, что никто ничего не заметил? Сегодня в саду, — усмехнулась Виенна. — Поверь, я не отводила от тебя глаз и не упустила из вида, что случилось со стрелой, которую ты выпустила. Я уже видела такое однажды — родители говорили, будто нам показывают всего лишь фокусы, но я-то знала, что у того циркача был особый дар, а не просто ловкость рук. Давненько у нас никого не сжигали за колдовство…

— Что бы вам ни почудилось…

— Ты совершенно не умеешь лгать, — окончательно забыв о вежливом обращении, бросила она. — К тому же, у меня есть и другой свидетель. Думаешь, слуга, который таскается за княжной, отказывается от прибавки к жалованью?

— Чего ты от меня хочешь? — тоже без церемоний спросила я.

— Другой разговор. Ты бросишь Себастьяна. Напишешь записку, чтобы тебя не искали, и покинешь столицу, оставив также обручальное кольцо и твоё разрешение на заключение вашего развода.

— Но… как я объясню?

— Скажешь, что встретила другого мужчину и убежала с ним.

— Он не поверит!

— Могу найти тех, кто с готовностью подтвердит каждое слово.

— Лжесвидетелей?! — прижала ладонь ко рту я, но собеседницу моё замешательство только развеселило.

— Ты ничего не знаешь о том, как обстоят дела при дворе. Слышала о подводных течениях, которые нельзя увидеть, глядя с берега? Разумеется, вся власть сосредоточена в руках короля, однако и мы, те, кто его окружает, можем не меньше, но иначе, без официальных распоряжений, законов и уставов.

— Мне некуда уехать, — произнесла я, втайне надеясь, что этот разговор — всего лишь дурной сон, который облачком дыма развеется наутро. Но всё происходило наяву. — Если вернусь в обитель, герцог станет первым делом искать именно там, да и… сомневаюсь, что меня примут обратно.

— Страна большая, можешь найти, где укрыться, — передёрнула плечами, с которых едва не соскальзывал лиф ярко-алого бархатного платья, баронесса. — Не моя забота. Однако я готова подыскать тебе сопровождающего — нашего старого знакомого.

— Кого? — непонимающе уточнила я.

— Аларика, конечно. Мы с ним недолюбливаем друг друга, но за достойное вознаграждение наёмник мне не откажет. А я готова заплатить, чтобы от тебя избавиться. Но если ты напишешь Себастьяну письмо или как-то ещё дашь о себе знать, я тут же всё расскажу королю Арнальдо. И слуга, не сомневайся, подтвердит, что тоже видел, как ты управляла летящей стрелой, что, каждый знает, невозможно было бы совершить без помощи злонамеренного колдовства.