Я смотрела на Эдварда с удивлением. Когда внучка читала мне про то, что этот парень убивал людей, я буквально возненавидела его. Я презирала Беллу, которая так легкомысленно отнеслась к этой части биографии вампира, и из-за писка приборов совсем прослушала, объяснял ли Эдвард ей и читателям свои поступки.
Когда Каллен признался в убийствах мне сегодня, я почувствовала странное опустошение. Наверное, у меня оставалась надежда на то, что здесь что-то остановило его… Сейчас же я испытывала даже стыд за то, что позволила себе так плохо думать об этом мальчике. Мне всегда казалось, что причиной его ошибки была несдержанность. Я воображала себе случаи, подобные тому, что случилось на биологии…
— Я думала, что ты убивал просто так, — непослушными губами прошептала я, боясь поднять глаза на вампира. — Я боялась, что ты убьешь меня тогда, на биологии. И других…
Эдвард молчал.
Мои щеки горели от стыда.
— Твой запах особенный, Белла, — нескоро нарушил тишину Каллен. — Я ещё никогда не чувствовал ничего более желанного. Это словно наркотик. Я не могу остановиться, быть вдалеке. В тот день я был голоден, а твой аромат выбил всё человеческое из меня. Если бы не порция свежего воздуха… Если бы не Элис… Твоя кровь…
Он замолк, оставляя мне шанс сделать выводы.
— Поэтому ты так прилип ко мне? Цапнуть нельзя, так хоть понюхаешь?
Каллен рассмеялся моей формулировке:
— Твое присутствие прекрасно тренирует силу воли.
— Если после таких тренировок в моей спальне ты откажешься поступать со мной в Гарвард на хирурга, я на тебя обижусь.
— Ловлю на слове! — тепло улыбнулся Каллен, нежно поправив плед на моих плечах.
Запоздало я поняла, что это звучало как настойчивое приглашение. И в Гарвард, и в спальню. На последней мысли мои щёки отчаянно покраснели.
— О чём ты думаешь, Белла?
— О том, что ты не ответил на другие мои вопросы.
— Ах, да… Плазма крови… Мы не пробовали смешивать, но я точно знаю, что вода никак не питает нас. Твёрдая же пища просто застревает внутри нас, так как… У нас нет привычных органов, Белла. Мы ожившие камни, твердые, прочные, но пористые внутри. Кровь попадает внутрь и тут же всасывается, питая тело. Наша кожа даже немного розовеет от большого количества выпитой крови.
Мое представление об усовершенствованной модели графа Дракулы рассыпались, как карточный домик.
— И что ещё общего у вас с губкой? — спросила я в шутку, но получила серьёзный взгляд в ответ.
— Регенерация, Белла. Ты же, наверняка, знаешь, что даже протертые через мелкоячеистую ткань губки, помещенные, скажем, в воду, восстанавливаются в полноценную особь?
Я вспомнила свои молодые эксперименты:
— Да, я проводила опыты с двумя морскими видами, измельчала их через сито, скидывала в баночку оба и получала две первоначальные губки, они даже не смешались…
Эдвард кивнул.
— Единственный способ убить вампира — разорвать и сжечь части до пепла.
— А вы хорошо горите?
— Внутри нас вместо крови циркулирует жидкость, которая очень хорошо горит. Просто так ты сможешь поджечь разве что волосы.
У меня голова шла кругом от этих откровений.
— А превращение? И… Размножение?
— Яд содержится в нашей слюне. Он вступает в быструю реакцию с кровью, обращая клетки человека… В это время человек чувствует себя в аду… — Эдвард замолчал, очевидно вспоминая своё обращение. — Почкованием мы не размножаемся. Половой путь тоже закрыт. Мы бесплодны по своей сути.
— Это точно?
— Поверь мне, если бы это было возможно, Роуз давно стала матерью. И Эсме… Даже Элис.
— Жаль.
Мне было действительно жаль девушек. Та же Роуз явно мечтала стать матерью.
Эдвард почему-то закашлялся и сменил тему.
— Ты, кстати, угадала, у меня есть две медицинские степени.
Я попыталась вспомнить, когда я так сама прокололась, но потом поняла, что Эдвард запомнил случай на биологии…
— Ну, давай, хвастайся, чем ещё богат твой внутренний мир…
Каллен рассмеялся. Взял меня за руку и начал осторожно загибать пальчики:
— Ученая степень в литературе, математике, праве, машиностроении, нескольких языках, — Эдвард взял вторую руку и начал сначала:
— Степень в истории искусств, международном бизнесе, две медицинские, в психологии…
Я вырвала свои руки, когда и на второй руке пальцы закончились:
— Ну хватит! Я уже обросла комплексами!
— Ты очаровательна, когда злишься…
Я фыркнула.
— Напомни, Эдвард, почему мы общаемся?
Этот плут рассмеялся и снова взял меня за руку, загибая пальчики:
— Ну, тебе нравится общаться с моим отцом, душа моя. Ты очень любознательна. Тебе интересно доводить меня до белого каления, как говорят в России… Я потворствую твоим шалостям и желаниям… И я хорошенький, — смело закончил парень, прожигая меня хитрым взглядом.
— Кто тебе сказал, что ты хорошенький, Каллен?
Улыбка на его губах немного дрогнула, но не скисла:
— Ну, Джессика определённо часто об этом громко думает…
— А мне кажется, — я немного приблизилась, вдыхая пряный, почти конфетный аромат кожи вампира. — Джессика мысленно называла тебя «сладеньким», Эдвард…
Судьба неизбежнее, чем случайность
Нельзя уйти от своей судьбы —
другими словами, нельзя уйти от неизбежных
последствий своих собственных действий.
Ф. Энгельс
Эдвард
Сладенький… Кто бы говорил, прости Господи…
Я сглотнул яд, в который раз пассивно убеждаясь, что слабые способности к телепатии у Беллы присутствуют. Откуда ещё она могла узнать, как порой мысленно называет меня мисс Стенли?
— Душа моя, напомни, пожалуйста… Почему я тебя ещё не съел?
Улыбка Беллы стала просто ослепительной, когда она в ответ взяла мою руку и стала загибать мои пальцы, перечисляя все аргументы, кроме главного:
— Твой отец будет очень расстроен, если ты позволишь себе меня съесть. Смею надеяться, что остальные тоже всплакнут…
— Вампиры не плачут, — тихо уточнил я, пытаясь спрятать улыбку.
— Ты со мной зарыдаешь, — беззаботно отмахнулась девушка от проверенного веками аспекта жизни вампира и продолжила:
— Ты же понимаешь, какая ломка начнётся у тебя через месяц или два?
Я вздрогнул, представляя, как меня скрутит через секунды после осознания своей ошибки… Через месяц после её смерти меня и на свете не будет…
— Вот, по лицу вижу, что представил. Ведь как можно убить такого миленького, такого сообразительного, весёлого, интересного и хорошенького песца? — на каждом прилагательном Белла упрямо пыталась загнуть большой палец моей правой руки, но моё тело настолько застыло после представления смерти девушки, что я просто никак не реагировал на её попытки.
— Эй… Ну, ты чего? — горячая ладошка обожгла мою щёку, а карие глаза с тревогой посмотрели в мои. — Эдвард…
Её ласковый тон и очевидное тепло кожи помогло прогнать кошмары будущего… Осторожно протянув руки, я развернул девушку спиной к себе и тесно прижал к своему телу, с удовольствием вдохнув неповторимый запах волос.
Её сердце быстро билось, пело для меня… Этот звук был тем, что держало меня в этом мире.
— Белла, ты не хорошенькая, — наконец совладал с голосом я, решив вернуть ей её же шпильку. — Ты невероятно сладенькая, именно поэтому есть я тебя не собираюсь.
Плечи, что я держал в объятьях, затряслись от сдерживаемого смеха:
— Кто бы мог подумать! Идеальный Каллен наркоман, токсикоман и диабетик…
— Я просто на диете, — поправил я эту хохотушку. — Мы в шутку называем себя вегетарианцами.
Смех стих, а голос вновь стал заинтригованным:
— Только ваша семья такая?
Я вспомнил о нападении на охранника:
— Нет, на Аляске, в Денали, есть клан Тани, нашей хорошей знакомой. Однако остальные вампиры предпочитают убивать людей. Чаще всего они ведут кочевой образ жизни.
