Дожить до коронации - Роу Анна Мария

ГЛАВА 26

Коронация ли, свадьба ли, но поезда на железнодорожном вокзале ходили по расписанию. Как и дилижансы. К вечеру следующего дня я ступила на улицы старинного городка на границе Аоры и Соуры. Мой выбор легко объяснить: не очень далеко от столицы, добраться можно в кратчайшие сроки, а корабли в Новые Земли отсюда отправляются регулярно. Ближайший — завтра на рассвете.

Капитан не очень обрадовался новой пассажирке, путешествующей практически без багажа, но возражать не стал. Не я первая, не я последняя искала новой жизни на далеких берегах.

А пока я гуляла по приморскому городу, вдыхая свежий воздух с запахами соли и рыбы. О вчерашних торжествах здесь ничего не напоминало. Белоснежные дома, безоблачное небо, суета прибрежного рынка, пестрая разноголосая толпа без единого знакомого лица. Правда, на миг показалось, что мелькнул гусар с маскарада, но просто померещилось. За столетия тут ничего не изменилось. Не изменится и при правлении молодого короля и его королевы. Я бы сказала, королевы и ее короля. Так будет точнее.

Ноги вынесли меня на одну из многочисленных площадей. Я застыла на мгновение у статуи, украшавшей фасад небольшого каменного храма. Святая Катажина Ружанская возвела очи к небесам и молила небеса уже несколько сотен лет. А ведь не такой уж святой она и была!

Если верить записям из библиотеки императора Роокана.

Триста лет назад у королевы Соуры служили несколько прекрасных дам, главной задачей которых было выведывать по указанию госпожи любые сведения и оказывать нужное влияние на королей, министров, иностранных дипломатов, полководцев, принцев или вельмож. Одной из них и являлась Катажина. Именно ей поручили соблазнить одного из северных князей, слишком активно сопротивлявшегося политике Соурского королевства.

Князь влюбился без памяти. Как-то Катажина обронила: если королева узнает об их романе, немедленно сошлет ее в провинцию, а то и на костер. Нравы тогда гуманизмом не отличались. Влюбленный немедля помчался в Соуру. После беседы, мало чем отличающейся от шантажа, он предложил королеве вассальную клятву.

Но к лику святых храм причислил ее за другое «задание». Вышеупомянутый князь придерживался веры в старых богов и другой религии знать не хотел. На следующий день после разговора с возлюбленной языческие идолы пылали ярким пламенем на площадях во всех городах княжества, а на местах капищ были заложены первые камни храмов…

Ольга называла Катажину своей любимой святой и каждый год совершала паломничество в ее честь.

Сомнительная святая, на мой взгляд.

— Не хочу ее судьбы…

Просто мысли вслух.

— Поэтому и бежите?

В саквояже спрятался заветный билет в новую жизнь, в которой я смогу сама себе быть хозяйкой и в которую не хочу, боюсь впускать доверие, верность и одного черноволосого эола.

Артлейн незаметно подошел, стал рядом и тоже начал рассматривать статую.

— Ольга неисправима. Это ее способ выживания. Или она манипулирует, или манипулируют ею.

— Я надеялась, что меня она больше не будет использовать.

Сказала с хорошей такой долей злости.

Женщиной, которая научилась уважать себя и обрела внутреннюю силу, уже невозможно манипулировать. Вы такого не говорили, дорогой мой человек, но беда в том, что я приняла решение идти по этому пути.

— Наконец-то вы искренни перед собой! — И не поймешь, издевается он или нет. — Кто мешает вам сказать «нет»? Пять лет вы находитесь при княжне. От «хорошей» девочки, которая не умела говорить «нет», не так уж много и осталось. После предательства родных жизнь дала вам шанс начать все с нуля, в новой стране, где вас никто не знает. В итоге — вы выбрали себе новую мамочку. Где гарантия, что на Новых землях вы не найдете себе очередного покровителя? Не нужно убегать. — Эол взял мою руку, легко и нежно поцеловал ладошку. За сутки я успела соскучиться по такой нехитрой ласке. — Лучше встретить проблему здесь и сейчас. Ольга, конечно, будет пытаться вас использовать. Да и не она одна. Но принимать решения будете только вы. Решайтесь.

— А вам-то какой резон от моего решения? Вы ведь мое «нет» не слышите!

— Злитесь?

— Еще как!

— Я вас пять лет искал! — И немного грустная улыбка. — Думаете, так просто сдамся? Я не отступлюсь и сделаю все ради положительного ответа.

И нет чтобы обнять, так ведь смотрит прямо в глаза, и все!

— Это были вы?

Тот день я очень долго старалась забыть. Все равно в ночных кошмарах меня на руки подхватывал кто-то крылатый и не давал упасть в пропасть.

— Я вас узнал с самой первой минуты, с первого взгляда…

Щеку обдало теплым воздухом. Словно по коже провели белыми перьями.

И что мне теперь делать?

— А я вас тогда даже не видела…

— Неудивительно! Так что вы решили? Но если вы сейчас откажетесь, я больше не буду настаивать.

По крайней мере сейчас.

Просто придумает что-нибудь еще. Отступит, несмотря на гордость и собственное неприятие, павлиньи танцы, как он однажды выразился. Но своего добьется, потому что не привык отступать.

— Простите, — нас прервал тонкий девичий голосок, — вам может показаться глупым, но вы так похожи на мою сестру!

Я обернулась, сдерживая бешеный бег сердца.

Федора, повзрослевшая, стройная, нервно мяла в руках маленькую сумочку.

Годы жизни при дворе даром не прошли. Я быстро окинула младшую сестру оценивающим взглядом, подметив и слишком новое платье, и неудобный корсет, и неподходящие украшения. Будто ее нарядили, как куклу. А у куклы грустные заплаканные глаза.

— Простите. — Девушка перестала терзать сумочку и начала поправлять складочки на платье. Не привыкла она к таким нарядам, чувствовала себя в них неуютно и неуклюже. Но оно не очень-то и дорогое! Я помню, раньше у нас были и более изысканные и модные платья! Неужели дела отца так плохи? — Она умерла. Несколько лет назад. А вы так похожи! Вы…

— Прошу прощения, благородные господа! — запыхавшаяся мать подлетела совсем неожиданно и, как курица-наседка, начала одновременно кланяться, извиняться, тащить Федору куда-то в сторону кафеен и причитать: — Как ты посмела? Сбежать? Что подумает твой жених?

Матушка источала ощущение подчеркнутых благополучия и богатства. Но на перчатках был едва заметен аккуратный шов. Обувь покупали в прошлом сезоне. Платье чуть великовато, а сумочка отличалась от туфель по тону. Мелочи, которые хорошо заметны, если знать, на что смотреть.

— Он же барон! Вот твоя сестра, будь она жива, никогда бы так не поступила! Она была такой послушной девочкой, не то что ты!

— Мама! Но… — тихо запротестовала сестра, а потом, понурив голову, позволила матери взять себя под локоть и увести в сторону одной из рестораций. Судя по вывеске и рекламе — самой дорогой и фешенебельной в городке.

— Так что вы решили, леди Аврора? — Артлейн тоже смотрел вслед уходящим женщинам, пока они не скрылись в толпе.

— Я через секунду вернусь, — и, не глядя на эола, бросилась вслед за Федорой и матерью.

Сестра шла медленно, неохотно переставляя ноги в туфлях на высоких каблуках, и догнать их не составило труда.

— Милая леди, — я протянула ей свой билет на корабль в Новые земли, — вы обронили.

— Но… — опешила Федора, а я чуть ли не силой вложила в ее ладони плотный прямоугольный кусочек бумаги. От возражений спасла мать.

— Моя дочь все-таки права! — воскликнула она в изумлении, прикрыв ладошкой рот. — Вы так похожи!

— Да-да! — отмахнулась я. — Мне многие говорят, что я похожа на кого-то из их знакомых. Лицо такое обыкновенное!

Женщина, которая в прошлой жизни считалась моей матерью, хотела еще что-то сказать, но вовремя появившийся Артлейн не дал ей этого сделать.

— Дорогая, — вежливая и холодная улыбка в сторону опешивших дам, теплый взгляд в мою сторону, — ты уже закончила? Мы опаздываем.

Уходили не оборачиваясь.

Эол подвел меня к автостоянке и посадил в черный автомобиль, явно сделанный по спецзаказу. Машина плавно тронулась, привлекая к себе полные зависти взгляды прохожих. Через несколько поворотов я сообразила, что едем мы очень целеустремленно и не в сторону вокзала или порта.