На изнанке чудес (СИ) - Флоренская Юлия

— Да он с ними спелся, — низким голосом сказала Марта. — Чуть опасность какая, переметнется на сторону врага — и поминай как звали.

— Неправда! — вспылила Рина. — Может, вы и грызетесь по пустякам, но это не повод…

— Как там наша птичка? — вклинилась в разговор Теора. Сегодня она была необычайно бодра, легка и беззаботна, как если бы ей преподнесли щедрый дар или поклялись в вечной любви. Бесшумно подлетела к окну на невидимых крыльях, подразнила занавеской кота Обормота. Тот с яростным шипением спрыгнул на пол — прямиком на вторую тень.

Забрызганная соком рябины, в дверную щёлку боязливо поглядывала Пелагея. Несмотря на то, что привести поддельную арнию в божеский вид было велено Теоре и Марте, с птицей полночи провозилась она. Теора так крепко спала, словно напилась хмельного отвара. А от Марты за версту разило глухим отчаяньем. В таком состоянии ее лучше всего было не трогать.

— Странно, что Киприана еще нет, — пробормотала Пелагея, затворяя дверь. Снаружи громко распинался какой-то старик. На него таращились, как на пророка. Его речи наконец-то приобрели желанный вес, заряд и направление. Толпа жадно ловила каждый его жест и слово. А потом смотрела на растерзанную на крыльце арнию и еще больше убеждалась в том, что старик не врёт.

— Эх, а всё-таки хороша из меня рукодельница, — похвалила себя Пелагея. — Арния как живая. Вернее, как мёртвая. Но куда же запропастился Киприан?

К ней просеменил сонный лохматый Кекс и потянул зубами за край юбки.

— Юлиану не видела? — спросил он. — Да и Пирог куда-то делся. Они что, без меня в шпионский поход отправились?

— Хотела бы я знать…

Обстановка за порогом накалялась. Если сперва Пелагею просто поливали грязью и перечисляли все ее преступления (к коим она, разумеется, была непричастна), то теперь толпа распалилась, дошла до предела и требовала ее головы. Горожане даже лозунг сочинили. Лозунг так себе. Могли бы что и пооригинальней придумать.

— Ведьму на костер! Ведьму на костер! — без остановки кричали они.

Рина подошла к двери, стукнула кулаком по смолистой древесине.

— Право слово, дикари какие-то! — возмутилась она. — Ведь и ворваться могут.

— Не ворвутся, — устало произнесла Пелагея. — Защитная нить делает своё дело. Так что враг не пройдет.

В воображении у нее неожиданно всплыл образ Юлианы. Влить бы в это пресное утро немного ее иронии и шальной отваги!

«Почему сразу ведьма?! — сказала бы Юлиана. — Уж скорее, коварная браконьерша. А в нашем обществе браконьеров любят и уважают».

Дед тем временем разошелся. Физиономия багровая, козлиная бородка дрожит, возгласы сотрясают воздух.

— Кажется, он только что призвал народ пойти в наступление, облить дом керосином и спалить, чтобы даже косточек от ведьмы не осталось, — передала из кухни Марта. — Бьюсь об заклад, они собираются зажарить нас, как цыплят в печи! — с нездоровым воодушевлением добавила она.

Судя по всему, народ оратора поддержал. Дюжина молодцев отделилась от толпы и ринулась в лес — кто за керосином, припрятанным в кустах, кто за хворостом (хотя где среди этой промокшей осени наберешь сушняка?).

— Все старания коту под хвост, — горестно заключила Рина. И тут за бисерной занавеской появилась пунцовая Теора.

— Сюда, быстрей! Глядите, что творится! — вскричала она.

Пересвет не мог понять, отчего Киприан тянет резину. Согласно плану, ему следовало уже давно швырнуть в толпу птицу-подделку и устыдить клеветника. Парень искал глазами человека в пурпурных одеяниях, но того нигде не было.

— Она крадёт нашу радость, убивает наших прекрасных арний и отнимает солнечный свет! — вещал Яровед в громкоговоритель. От его крика закладывало уши, и хотелось приложить деятеля по башке чем-нибудь увесистым.

— Умолкни уже, — процедил Пересвет.

— Записывай, — прошипела Василиса и пихнула его локтем под ребра. За главного в «Южном ветре» она оставила братца, а сама отправилась с Пересветом, приговаривая, что проследит и что репортаж должен выйти образцовым. Да подавись она своим репортажем! Пересвет с великим удовольствием выложил бы ей без прикрас всё, что думает. Но до мечты — до заветного домика в горах — оставалось еще два года кропотливой работы. Василису он знал, как облупленную. Иногда ее приказы можно было не исполнять. Нарушишь правила внутреннего распорядка — получишь максимум штраф с выговором. До увольнения не дойдет. Но вот дерзить и рубить правду себе дороже. За такое моментом выгонят пинками.

События принимали скверный оборот, а от Киприана по-прежнему ни слуху ни духу.

— Сотрём с лица земли треклятое логово колдуньи! — возопил Яровед. — Убережем детей от зла! Улику вы видели собственными глазами! Где ваша честь и достоинство?!

— Интересно, сколько старикашке заплатили? — как можно громче сказал Пересвет. Его не услышали. Толпа пришла в возбуждение и возопила в ответ, что честь с достоинством на месте и что пора переходить от слов к делу. Тогда Яровед распорядился жечь дом.

Пересвет сжал карандаш с такой силой, что тот разломился пополам. Блокнот полетел в подсолнухи. Василиса с негодованием выпучилась сперва на блокнот, затем на обломки карандаша и принялась сворачивать в трубочку последний номер вестника, чтобы преподать Пересвету урок. Но паренёк оказался проворнее.

— Если не я, то кто?! — воскликнул он и опрометью бросился к крыльцу, расталкивая всех, кто под руку подвернется. Из-под навеса арния нежданно-негаданно воспарила ввысь, разбрызгивая на толпу незасохшую кровь (а на самом деле всего лишь рябиновый сок). После чего рухнула к ногам незадачливых мятежников.

Придав птице ускорение, Пересвет приступил к следующему шагу и подскочил к Яроведу. Отобрать у него рупор было делом пяти секунд.

— Эй, вы! — гаркнул Пересвет в рупор, и заметив движение, добавил: — Стоять, где стоите! А лучше подойдите поближе к птичке, которую я только что швырнул. Поглядите на нее хорошенько. Сдается мне, это муляж!

Он говорил и одновременно защищался, потому как Яровед не собирался вот так запросто уступать роль оратора. Но хоть старик и влил в себя порядочную порцию пойла перед «походом на ведьму», силенок сразиться с юным противником ему явно не хватало.

Из окна деда заприметила Майя. Она его, конечно, боялась, как чумы. Но отчего-то всё же выскочила из сеней и с криком: «Пусти дяденьку!» оттолкнула старика от Пересвета. Яровед вытаращился на нее, словно нечисть увидел, а потом как завопит:

— Дрянная девчонка! Ой, погоди у меня, вылуплю! Отдеру хворостиной, неделю сидеть не сможешь!

Майя на это показала ему язык и нырнула в дом. Старик, знамо дело, помчался за ней. Но едва он добежал до двери, как с наскока натолкнулся на невидимый щит и опрокинулся навзничь. Художники живо отложили наброски с бездыханной арнией и быстренько запечатлели под разными углами бездыханного Яроведа.

Люди очень скоро убедились, что птичка липовая. Повыдергав крашеные перья, они обнаружили внутри деревянный каркас и мгновенно раздумали устраивать вселенский пожар.

— Чтоб я еще хоть раз тебе поверил, старая калоша! — выкрикнул из толпы усатый бармен. — Даже не вздумай теперь соваться в «Синий Маяк»!

Василиса комкала в руках несостоявшееся орудие вразумления, отрывала от него по клочку и мало-помалу проникалась к Пересвету уважением. Недаром же говорят: доверяй, да проверяй. От статьи с ложным обвинением и до суда недалеко. Василиса утерла со лба выступившие капли пота и мысленно поздравила себя с тем, что у нее в агентстве такой смышленый работник.

«Прибавлю жалованья, — решила она. — Как-никак заслужил».

Рина с Пелагеей вышли и сообща подняли старика, чтобы унести от крыльца подальше. Тот был тяжелый, и кое-кто из бывших мятежников подбежал помочь.

— Вы это, вы уж не серчайте на нас, скудоумных, — извинительно сказал он. — Приняли на веру бредовые сплетни, как последние олухи.