Стоило нам покинуть дом, Виктор привлек меня к себе и мягко промурлыкал: — Мы очень
быстро справились, не находишь? Как насчет того, чтобы уделить мне время?
— Обязательно, — я хитро улыбнулась. — Но вначале нам нужно заглянуть в СИБ.
Виктор досадливо поморщился, но спорить не стал. Предупредил только, что в отделение
заходить не будет — там его точно узнают. Такое условие меня вполне устраивало. Мы
подъехали к месту моей службы, Виктор остановил машину на стоянке, и откинул кресло.
— Ты надолго?
Я прикинула.
— Минут сорок должно хватить.
— Возьми мой пиджак.
Погода была по-весеннему хорошая — вышло солнце, прогревая воздух, снег уже сошел, но
мокрая старая трава еще не высохла. Платье горничной, в которое я была одета, не было
рассчитано на долгие уличные прогулки, и потому предложением регента я воспользовалась.
Конечно, выглядела я немного странно, но зато точно никто во мне не узнал бы невесту Его
Высочества, которая каждый эфир меняет наряды.
Со стоянки было два выхода — один вел прямо к ступеням здания, где размещалась СИБ, а
другой выводил на оживленную площадь. Уверена, Виктор заметил, что двинулась я отнюдь не
в отделение, но окрикивать не стал. Правильно, по возвращении я собиралась все объяснить.
В Центральном районе почти все здания были высотными, но нашлись особо упрямые люди, которые с переездом и последующим сносом родного жилища мириться не собирались, и
оставались жить в своих домиках в один этаж, более подходившим Клайфсбету. Вот одним из
таких упрямцев и был сторож СИБ, который, по словам Мариссы, забрался в архив. Должность
сторожа в силовой организации была номинальной. В обязанности его входило блюсти по
ночам сохранность хозяйственного хранилища, причем не от кого-то, забравшегося в него
извне, а от своих же. Отчего-то, руководство СИБ было уверено, что в темное время суток все
сотрудники желают украсть дополнительный комплект формы, или же мечтают о старой
списанной мебели.
Свежеотремонтированный за счет государства дом сторожа стоял сразу за площадью —
чиновники не могли допустить, что им приходится видеть из окна столь нелицеприятное
зрелище и поэтому выделили деньги на его реконструкцию. Я быстрым шагом добралась к
калитке, и уверенно толкнула дверь. В соответствии со временем суток, сторожу полагалось
отсыпаться перед сменой, и не застать его дома я не боялась. Честно говоря, как не опасалась и
разбудить, уверенная, что он, как обычно, пьет. Как оказалось, я ошиблась. Полусогнутый, всегда гладко выбритый старичок, с головой, лысой, что моя коленка, затеял уборку. Увидев
меня, он обрадовался, с готовностью отбросил полинявшую, то ли от воды, то ли от старости
тряпку и предложил войти. Я и вошла, с интересом оглядываясь. Чиновники навели лоск не
только снаружи дома, но и внутри — везде стояла новенькая мебель и хорошая бытовая техника.
Наверное, они надеялись, что таким образом старичка задобрят, и он согласится переехать, но
из роскоши, на которую он лично не потратил и копейки, сторож тем более, никуда уезжать не
собирался.
Сторож проворно поставил на стол чашки, сообразил чай, печенье, но вопреки моим ожиданиям
и его привычкам, спиртного не было видно. Я с трудом припоминала, как же зовут мужчину
напротив меня: вроде бы Сихал, но могла и ошибаться, поэтому решила обойтись без имени.
— Как у вас дела? — решила я начать издалека, наблюдая за тем, как сторож наливает в кружки
чай. Кружки были до скрипа чистые — заслуга посудомоечной машины, подаренной
чиновниками.
— Как сажа бела, — тяжело вздохнул старичок и с ненавистью взглянул на коричневый
напиток. — Не пью я… — сторож подвигал губами. Видно, тоже мое имя не помнил, но
выкрутился. — …дочка.
— Давно?
Подняв глаза в потолок, сторож посчитал:
— Почитай шестой день. Дааа, как обвинили меня, чуть ли не в воровстве, так и пить
перестал…
— В воровстве? — притворно ахнула я. — Это кто ж такое посмел сделать? Вы же честный
человек!
— Вот и я говорю, — схватился за мои слова сторож. — Я сроду чужого не взял, только свое в
организацию эту проклятую таскал, а они… А ты что ж, не знаешь ничего, что ли?
— Да откуда? — загрустила я. — В отпуске уже вторую неделю.
— Делааа… — протянул сторож и опять заглянул в кружку. — Под такие разговоры другой
напиток надобно бы, но нет, сказал — не пью, значит, не пью!
— Я тоже не выпиваю, — поспешила я старичка поддержать. Не то, чего доброго, сорвется.
— Беременная что ль, или закодированная? — поразился сторож. Я прикинула варианты, и
твердо заявила:
— Закодирована.
— Жаль, — опять загрустил сторож. — Беременной чуть-чуть можно: для здоровья.
— Вам нельзя, — напомнила я. — Мы говорили о воровстве…
— Да какое там воровство, — раздраженно махнул рукой старик. — Хулиганье, видать, залезло
к ним в архив, и бумажки поразбрасывало, а они — это ты Сихал влез, там бутылка рома стояла, так украсть хотел. Что я, на запах, что ли шел?! Откуда мне было знать про их заначки? Да и не
пью я такую гадость, сам гоню!
— Вот-вот, — поддакнула я, мысленно радуясь, что память меня не подвела. — А они что
говорят?
— А они говорят, что я, когда напьюсь, сам не пойму, что творю. Больше, говорят, некому, мол, ваши личные дела никому не нужны. Даже капитан приходил и мораль читал, что так нельзя, надо завязывать, иначе работы лишусь.
Сторож совсем пригорюнился и подпер подбородок кулаком.
— А куда я без работы? На пенсии скучно — с людьми не пообщаешься, не приставать же мне к
прохожим…
— Даа, ситуация, — с сочувствием протянула я. — И что вы решили?
— Да махнул рукой, сознался, меня пожурили и забыли. Но пить я завязал, а то вдруг и правда
белая горячка настигла, и архив я в беспамятстве громил.
Я отхлебнула чай, и как бы между прочим уточнила:
— Так пропало что-нибудь в архиве?
— Да нет же, даже их бутылка проклятущая на месте осталась! Так они сказали, что я ее просто
не нашел.
Мы еще немного поговорили, я придумала подходящую байку, оправдывающую свой визит, и, наконец, ушла. Виктор вроде бы дремал в машине, но когда я открыла дверь, без удивления
повернул голову.
— Готово?
— Еще один момент, — заверила я, и, сбросив пиджак, бросилась к отделению. Но войти
пришлось с заднего входа, опасаясь встретиться с многочисленными знакомыми. Им обычно
пользовались гражданские сотрудники СИБ, так как в этом крыле располагались их рабочие
места. Интересовала меня Марисса: именно она заведовала архивом.
Мне опять повезло: в коридоре встретился только системный администратор, но он прямо на
ходу разглядывал какие-то платы, и внимания на меня не обратил. Марисса в кабинете была
одна, и, несмотря на то, что обед ее давно прошел, жевала булочку. Да о чем это я, из-за
размеров этого мучного безобразия со сладкой начинкой, называть его нужно не иначе, как
батон. Завидев меня, женщина привстала с угрожающим видом, но так спешила прожевать
торопливо отхваченный кусок, что подавилась, и эпичный момент был безнадежно испорчен.
Марисса повалилась на натужно заскрипевший стул, и принялась так громко и, по-настоящему, страшно кашлять, что я испугалась даже больше, чем если бы она бросилась на меня с
кулаками. Первую помощь оказывать не пришлось — Марисса достаточно быстро оправилась, и теперь ничто не мешало ей с ненавистью на меня взирать.
— Ты зачем пришла?
— Послушай, — вздохнула я, присаживаясь напротив нее на стул. — За что ты на меня
злишься? Твое место я не занимала: на Отбор ты и так не проходила, так может быть не нужно
этой глупой вражды?
— Я с тобой не враждую, — презрительно фыркнула Марисса, но руки ее заметно тряслись от
