— Усиленная для божества?
— Да, — ответил Кинич. — На случай, если не сможем вылечить Чаама.
«Хрен с два, я чертовски голоден…»
— Кто пойдёт внутрь за ним?
Кинич выглядел встревоженным, что не очень-то устраивало Антонио, но в данный момент небольшой нервный срыв не мог поколебать решимость.
— Я, — ответил Кинич. — Поэтому и попросил Пенелопу остаться с Эммой. Ей будет очень не по себе, если увидит, что я собираюсь сделать.
Вероятно, это мудрый выбор, учитывая высокую концентрацию зла, вибрирующую в воздухе. Здесь не место для беременной женщины.
— Может, мне следует спуститься и попытаться очистить его, прежде чем поднимать, — предложил Антонио.
Кинич почесал золотисто-коричневую щетину, и его глаза на мгновение превратились из бирюзовых в серые.
— Нет, он может быть в сознании, и, учитывая душевное состояние, может начать сопротивляться. У меня больше шансов вытащить брата. Но злая энергия, даже извне, чрезвычайно мощная.
— А что будет, если ты столкнёшься с тем, что находится внутри? — поинтересовался Антонио.
— Уверен, несколько минут воздействия не смертельны. Кроме того, вы с Иш Таб поможете мне, если что-нибудь случится. Да?
Антонио только надеялся, что Маргарет сдержит слово и доставит Иш Таб, как обещала.
На грязной дороге остановился караван чёрных «Хаммеров». Из машин начали вылезать уже знакомые Антонио божества. Мужчина с волосами до щиколоток и огромным головным убором (как он поместился в машине?), дама в шляпе-улье, тот, что казался пьяным (хоть сегодня он был в тоге), Фейт и ещё несколько божеств, чьих имён он не помнил.
— А ещё есть они, — добавил Кинич, кивнув головой в сторону родни. — Они позаботятся, чтобы ничего не случилось.
— Точно не хочешь, чтобы я пошёл с тобой внутрь? — настаивал Антонио.
— Сосредоточься лучше на своей части — вытащи всю тьму из Чаама, как только мы окажемся снаружи. — Один из солдат позвал Кинича. Около двадцати человек на вершине пирамиды возвели треугольное сооружение с системой натяжения. — Пожелай мне удачи, — проворчал Кинич.
Антонио не решался последовать за ним. Где же Маргарет? Она сказала, что освободит Иш Таб до того, как выйдет Чаам.
«Чёрт побери! Прошу».
Боги, он никогда в жизни не чувствовал себя таким встревоженным и отчаявшимся.
Антонио резко обернулся, вглядываясь в зловещие джунгли, окружавшие основание пирамиды из чёрного нефрита. Здесь не было ни зверей, ни птиц — лишь тишина.
Лёгкий ветерок с ароматом ромашек и ванили обдул лицо.
— Иш Таб? — Он посмотрел на небо и верхушки деревьев.
Ответа не последовало.
Наблюдает ли она за ним сейчас? Он закрыл глаза, страстно желая увидеть ту, которая когда-то преследовала его, но ничего не происходило. Нет, если он хочет снова увидеть Иш Таб, придётся положиться на судьбу. Не на сестру Иш Таб — ужасная женщина — а на самую настоящую судьбу Вселенной. И где же, чёрт возьми, Маргарет и Иш Таб?
— Идёшь? — позвал его Кинич.
— Да, иду. — Антонио поднялся по широким ступеням, чувствуя энергию, исходящую из недр пирамиды. Он не мог представить себя внутри такого тёмного, подавляющего места, хотя желудок не соглашался и громко урчал. Ну, по крайней мере, Антонио голоден, ведь кажется, ему предстоит поглотить огромную порцию.
Стоя на вершине пирамиды, Антонио наблюдал, как Кинич стягивает в хвост золотисто-каштановые волосы и надевает упряжку. В его движениях не было ни страха, ни неуверенности, тогда-то Антонио и задумался, что, возможно, после стольких тысячелетий существования мало что могло испугать существ. Странно думать, что когда-нибудь и ему тоже может исполниться тысяча лет. Оставалось лишь надеяться, что в тот момент рядом будет Иш Таб.
Кинич встал над жерлом чёрной дыры и подмигнул, прежде чем прыгнуть ногами вперёд. Солдаты, все крупные мужчины, легко удерживали верёвку и позволяли ей скользить в устойчивом темпе в похожее на колодец сооружение. Через минуту верёвка ослабла.
— Кинич добрался до самого дна. Он потянет за верёвку, как только будет готов, — сказал самый крупный мужчина с коротко стриженными тёмными волосами, который почти не разговаривал, но казался главным, учитывая то, как мужчины следили за каждым его движением.
— Через сколько? — И где же, чёрт подери, Маргарет с Иш Таб?
— Через несколько минут. Ему нужно только подцепить другую упряжь под руки Чаама, — ответил солдат.
Антонио окинул взглядом фасад здания, где около двадцати человек стояли рядом с божествами, которые выглядели… скучающими? Божество, одетое в тогу, играло в войну больших пальцев с дамой с ульем.
Антонио покачал головой. Нет, он никогда не сможет понять этих существ.
Прошла одна минута, потом другая. У Антонио завибрировал мобильник. «Проклятье». Он вытащил телефон из кармана. Пенелопа. Он должен ответить.
— С ним всё в порядке? Пожалуйста, скажи, что с ним всё в порядке, — попросила она.
— Он ещё внутри пирамиды, перезвоню тебе через минуту…
— Это сигнал, ребята! Тащи! — завопил главный Учбен.
«Дерьмо».
— Я позвоню, как только всё закончится. — Антонио повесил трубку и сунул телефон обратно в карман. Когда начали тащить верёвку, Антонио заметил, что она изменилась в цвете, словно покрылась каким-то чёрным порошком. Наконец показалась почерневшая макушка. Кинич? Или Чаам? Мужчины снова потянули за верёвку, и на поверхность вынырнула верхняя часть второго туловища. Эти двое были в одной упряжке и оба с ног до головы покрыты сажей. Учбены быстро вытащили их и уложили на землю. Антонио поспешил к первому мужчине и стряхнул с его лица чёрный порошок. Это был Кинич.
Темнота тут же поползла в кончики пальцев Антонио, такая густая и липкая, как патока
«Qué sabroso. Вкусно».
Кинич застонал.
— Хватит. Спаси брата
Антонио перешагнул через Кинича и осмотрел другого мужчину. Вероятно, больше Кинича.
«Пора ужинать!»
Антонио потёр руки и положил их на плечи мужчины. Вкус был ощутимо другим — едким и мерзким. Антонио хотел отстраниться, но не смог. Он начал задыхаться и кашлять, чувствуя, как душа яростно протестует против вторжения. О, боги. Так много боли, так много разрушений…
Внезапно что-то швырнуло его на холодную каменную платформу. Антонио не мог ни дышать, ни видеть, ни говорить.
— О чём, чёрт возьми, ты думал, а? Глупый, мерзкий вампир!
***
Иш Таб прижала руки к щекам Антонио, отгоняя яд.
— Teen uk'al yah. Teen uk'al yah. Teen uk'al k'iinam. Teen uk'al yah. — Несмотря на то, что он бился в конвульсиях, всё же оставался самым великолепным мужчиной, которого ей доводилось видеть. — Вот так, доктор Инкупир, просто расслабься. Я рядом.
Его веки затрепетали, а радужка медленно потускнела, вернувшись к своему великолепному оливково-зелёному цвету с золотисто-коричневыми крапинками.
— Это ты? Ты, правда, здесь? — пробормотал Антонио.
— Да, — кивнула она. — Да, мой милый. Я здесь. — Чудо из всех чудес. Всё ещё обнимая его лицо руками, она наклонилась и поцеловала его в губы. Они были мягкими и тёплыми, и это были самые восхитительные губы, к которым она когда-либо прикасалась. И если бы они не находились в процессе разрешения очень ужасной ситуации и в окружении большой группы солдат, она бы сорвала с него одежду и взяла прямо там.
Антонио застонал.
— О, прошу, не надо так стонать. Ты недееспособен и уязвим, а у меня в голове всплывают порочные мыслишки, подпитывая желание воспользоваться тобой весьма грязным, публично неподобающим способом.
— Я тебя даже не остановлю. — Он усмехнулся.
«Ты даже не представляешь, что для меня значат эти слова».
— Я бы с удовольствием, но… — Она взглянула на неподвижно лежащего на земле Чаама. — Должна помочь ему.
— Нет, — запротестовал Антонио, не в силах говорить громче шёпота. — Что бы внутри него ни было, оно не похоже на остальное.
