Мариона. Планета счастливых женщин (СИ) - Грез Регина

— Лоут, я не хочу, слышишь? Да ты же все видел — я была с ним! Не трогай меня, Лоут, пожалуйста, отпусти! Что ты делаешь!? Я не хочу!!!

— Зато хочу я! Ты моя жена и должна уважать мои желания. Мне надоело совокупляться с аналогами, пока ты развлекаешься здесь с мальчишкой! Надоело наблюдать ваши игры со стороны.

Он рывком сдернул с меня белье и толкнул на кровать рядом с собой. А потом подтянул тунику к моей шее и так закутал тканью голову, что я начала задыхаться. Теперь я уже боролась за свою жизнь, но силы были слишком не равны. Мои жалкие попытки освободиться заставили Лоута навалиться на меня всем телом и полностью обездвижить. Я прекратила сопротивляться и только с трудом тянула воздух через складки ткани, прижатые к моему лицу.

Наконец муж отодвинулся и дал мне возможность дышать свободно, просто стянув тунику с моей головы. А потом Лоут начал меня целовать, жадно, взахлеб, горячо. Я зажмурилась и приготовилась дотерпеть эту вспышку до конца. Я знаю, он потом успокоится и сможет говорить разумно. Он злится, и имеет на это полное право.

— Ты же не кончила там у стола, правда? Сделай это сейчас со мной. Хотя бы раз, мейла, кончи для меня. Я видел, как тебе было сладко, но ты не успела — я помешал, и я могу это исправить. Ты уже мокренькая и готовая, в тебе еще остался его сок, я хочу, чтобы он смешался с моим, мы же одна семья.

— Отпусти, ты не можешь со мной так поступать!

— С тобой я могу все, мейла…

Со стороны двери вдруг раздался громкий звенящий от волнения голос:

— Отец, ей же больно! Оставь ее!

— А-а-а… пришел…. Останься у двери и смотри… Стой, где стоишь, я сказал!

Не помня себя от ужаса, я лежала, придавленая к постели телом своего мужа — нет, я боялась уже не за себя, мне вдруг показалось, что Лоут может сделать что-то плохое с сыном. Сейчас Шалок был способен на все. Значит, нужно защитить Гордаса в первую очередь:

— Оставь нас, мы разберемся сами. Пожалуйста, уйди!

— Он же делает тебе больно? Отец, она напугана, что ты творишь?

Лоут обратил к сыну перекошенное от бешенства лицо:

— Хочешь научить меня обращаться с моей женой? Сначала заслужи право получить свою! Не смей подходить к нашей кровати!

Краем сознания я понимала, что сейчас происходит в душе у Гордаса. Отец же для него полубог, он вырастил его и воспитал, до моего появления они были лучшие друзья, а тут какая-то ничтожная девчонка из Дейкос. Конечно, Гордас не думал настолько уничижительно на мой счет, но его высокие чувства ко мне не должны рушить их тесную связь с отцом. Господи! Только бы они не поссорились перед долгим расставанием. Я должна что-то сделать, я должна им помочь, и все равно, чем придется заплатить мне.

— Лоут, не сердись, я люблю вас обоих. Вы оба мне бесконечно дороги. Но ведь он скоро уезжает, а мы останемся одни. Поэтому я хотела на прощание быть с ним самой нежной мией. Как ты не можешь понять… Ты же сам этого хотел, Лоут, вспомни… Мы все одна семья, мы должны любить друг друга, дарить радость и тепло.

Я гладила руками лицо мужа, обнимала его плечи, пока он продолжал ритмично двигаться во мне, не спуская глаз с застывшего у порога сына. Мне хотелось только успокоить его, сделать прежним — внимательным, заботливым отцом и мужем. Меня снова охватило спасительное чувство нереальности происходящего, оно-то и помогло выдержать этот вечер.

… Даже не заметила, как Гордас ушел. Я лежала на смятой постели, прикрыв глаза, а Лоут влажной салфеткой вытирал меня между ног.

— Ему надо от тебя отвыкать.

— Я понимаю. И все же… за что ты так с нами? Ладно уж — я, не известно кто, не известно откуда, но с ним так — за что?

— Соня, это необходимо.

— Кому? Лоут, почему ты нас ненавидишь?

— Неправда.

— Лоут — это жестоко.

— Ты ничего не знаешь о жестокости.

— Конечно… конечно. Со мной никогда не происходило ничего плохого. Меня не увозили из родного города, не пытались трахнуть в космосе, никто не выкрал меня из дома моего мужа, не лапал на берегу, когда я даже пискнуть не могла. Моя жизнь всегда была похожа на сказку. И сейчас… Замечательный муж — чуткий, внимательный…

Лоут прижался лицом к моему бедру и застонал сквозь зубы, будто пытаясь справиться с зубной болью.

— Со-о-оня…

— Скажи, а чем ты лучше Доуха? Ты мог обругать меня последними словами, выгнать из дома, мог даже замахнуться, я бы тебя поняла. Кто я в твоих глазах? Шлюха… последняя дрянь, которая совратила невинного мальчика, обманула мужа, предала доверие. Но ты предпочел самую подлую месть, ты меня унизил, да еще у него на глазах. И только потому, что я слабее и была не в силах тебя остановить. Лоут, почему это происходит со мной снова и снова? Именно со мной… За что?

Я пыталась говорить ровно, но мой голос судорожно срывался, к горлу подкатывали рыдания.

— Знаешь, до меня, наконец, дошло, я для тебя такая же кукла, как твои женщины-роботы. Захотел — поиграл, захотел — сломал и выбросил. Сейчас ты со мной обращался как с куклой без души и сердца, но ведь ты же привык, да?

— Соня, это не правда! Ты значишь для меня несоразмеримо больше…

— Если я обидела тебя, скажи мне в глаза и вместе попробуем найти выход! Но в том, что я сблизилась с Гордасом, есть немалая доля и твоей вины. Однажды я пришла к тебе за советом, я была растеряна и нуждалась в поддержке, я искренне поделилась своими сомнениями, а что ты мне сказал? «Делай, как лучше для тебя», я так и сделала. Отчего же ты теперь злишься, Лоут?

— Я ни в чем тебя не виню. Я люблю тебя. Но уже иначе, чем в тот день, когда мы соединили наши судьбы в Ведомстве Брака. Мне казалось, я легко восприму твою близкую дружбу с сыном, но я ошибся. Я пытался занять себя делами, вне очереди вылетал в патруле, но вглядываясь во всполохи короны, я видел только твое счастливое лицо, обращенное к Гордасу. На меня ты никогда так не смотрела. Со мной ты никогда не была так нежна. Его ты ласкала сама… С ним была другой женщиной — открытой, страстной, любящей. Это сводило меня с ума. Если бы Гордас не был мне сыном…

Внезапная мысль вытеснила из моего разума личные переживания.

— Лоут, насколько ты любишь его?

— Достаточно.

— Никто не говорил мне прямо, но кое-что я все-таки поняла: Маракх — страшное место. Ты уверен, что Гордас вернется?

— Нет.

Я подтянула на себя одеяло и села на кровати, глядя в глаза мужу. Меня трясло так, что зубы стучали.

— А-а… если бы нашелся способ избавить его от этого испытания, ты бы использовал такую возможность? Представь, что у нас есть личный космический корабль и на нем Гордас покинет Мариону, ведь есть же другие планеты… Нужно только открыть Врата, пропустить звездолет. Ты бы пошел на это?

— Исключено!

— Просто ответь, если б можно было отправить его за пределы этой клетки, ты бы отпустил сына? Помог ему убежать? Лоут, скажи прямо!

— Помочь Гордасу покинуть Мариону вместе с тобой?

Лоут натянуто улыбнулся, садясь напротив меня.

— Он не согласится лететь один и ты это прекрасно знаешь. Зачем ему покидать Мариону без любимой женщины? Бросать дом и обеспеченную жизнь ради крохотного шанса сохранить шкуру целой, но стать изгоем, странником за пределами Божественного Венца. А что хорошего ждет его там…

Лоут задумчиво оглядывал потолок и стены спальни.

— Стать солдатом-наемником у Сианы, пилотом, если повезет… Никому прежде не удавалось сбежать, хотя попытки случались. Хм… мальчишка… Соня, ты же не понимаешь, он будет считать себя ущербным, неполноценным. Его предки прошли Маракх, а он нет. Как он станет жить с таким позорным клеймом беглеца и труса?

— Ты все решаешь за него… Ты — отец, готов отправить единственного сына в какую-то мясорубку на потеху сумасбродной богине! Но ради чего, ответь! Ради документа о присвоении статуса истинного марионца? Кому и что Гордас должен доказать, рискуя жизнью в мирное время? Что за древнеримский цирк вы здесь устроили? Лоут, насколько же сын твой дорог тебе, что ты велишь ему с улыбкой идти по лезвию ножа?