Если любишь - солги (СИ) - Калинина Кира

Маска? Фосэр размазывал гель по моим щекам, как слёзы, а мне вспоминался сумрак вагона, трепет свечного пламени и тёплые блики в глазах Фалько, глубоких, будто ночное море. Только не плакать! Не то получится бородавка на лбу или нос картошкой.

Я ведь даже не злюсь на него за то, что бросил меня так внезапно и грубо. Мне просто больно.

— Вот и всё, — объявил Фосэр. — Вы умница, Верити. Сейчас я накрою ваше лицо светонепроницаемой салфеткой и включу специальную лампу, чтобы гель скорее просох. Можете подремать полчасика. Только умоляю, не двигайтесь.

На веки опустилась мягкая тьма, вслед за ней пришло тепло. Прозвучали и стихли в отдалении шаги…

Должно быть, Фалько велели оставить меня у дверей, и он побоялся, что от страха я вцеплюсь в него, как клещ, отказавшись идти в подвал в одиночку. Он не желала мне зла. Он заботился обо мне. По приказу, да. Но разве кто-то заставлял его утюжить моё платье, которое потом всё равно пришлось выбросить — и он наверняка понимал, что придётся — или баюкать сказкой о солнечных морях, чтобы разогнать мрак в душе…

Зачем он делал это, если ему всё равно?

Глава 20. Рити Ловьи

Жутко смотреть в зеркало на себя, а видеть незнакомку. Глаза мои из серо-голубых стали карими, светло-русые волосы приобрели цвет шоколада и завились мелкими кудряшками. Щёки округлились, губы сделались чересчур пухлыми, лоб и подбородок приобрели непривычную округлость, нос стал шире. Брови Фосэр не выщипывал, только провёл чем-то шершавым, но этого оказалось довольно, чтобы избавиться от лишних волосков. Теперь две узкие дуги карабкались вверх, придавая лицу удивлённо-глупое выражение. Даже уши, и те пополнели!

Видя мою недовольную мину, Фосэр развёл руками.

— Я не могу отнять — только прибавить. А теперь извольте в примерочную.

Он заставил меня снять жакет, надеть, прямо поверх платья, зелёную блузу с глухим воротом — и сделал фотографию на паспорт.

— Пока я готовлю документы, вы сможете переодеться. Да, ваше новое "я" не обладает изысканным вкусом и любит яркие тона, — он заново открыл дверцы гардероба, демонстрируя жёлтое платье с чёрными цветами и чёрный жакет с жёлтой отделкой. — Но с этим придётся смириться. Смена стиля одежды — принципиальный момент. Ничего в вас не должно напоминать прежнюю Верити Войль. Прошу обратить внимание вот на эту вещицу.

Он снял с вешалки предмет одежды, фасоном похожий на старинный длинный корсет, каким его знали до того, как Сара Гош разделила это орудие пытки на бюстгальтер и корсетный пояс. Но "вещица" явно не предназначалась для того, чтобы стягивать талию и придавать фигуре изящество. Скорее, это был жилет, сделанный из толстого и дряблого полупрозрачного материала — и в то же время явно элемент нижнего белья.

— Позвольте представить — моделир. От слова "моделировать", как вы понимаете. Моё изобретение, — Фосэр кашлянул, пытаясь скрыть явное довольство собой. — Жаль портить такую прекрасную фигуру, но отныне вам придётся взять за правило каждое утро, после ванны или душа, надевать моделир. Непременно на влажное тело! Материал прилипнет и подстроится под цвет кожи, так что на беглый взгляд будет казаться, так сказать, неотъемлемой частью вас. После этого можете одеваться, ходить, двигаться как угодно. Вечером принимаете ванну, моделир отстаёт, и вы спокойно ложитесь спать. Важно! Отдавайте предпочтение длинным рукавам. Ваши плечи и предплечья слишком изящны для нового типа внешности, это может привлечь внимание.

Как странно. В прежние времена такие разговоры заставили бы меня покраснеть до корней волос. Но сейчас я просто усваивала информацию. Не было никаких чувств. Возможно, потому что меня как таковой больше не существовало.

— Советую выбирать обувь на возможно более низком каблуке. Это изменит вашу походку. Сделает её более…

— Неуклюжей? — подсказала я.

Фосэр улыбнулся.

— Вижу, вы уловили суть. Возиться с душем сейчас не будем, наденете моделир прямо на бельё, жакет скроет неплотное прилегание. Что ж, оставляю вас наедине с зеркалом. За полчаса управитесь?

На ощупь дрожащий, как желе, моделир оказался неожиданно приятным: бархатно-шероховатым, упругим и как будто тёплым. Живым. А вот одежда разочаровала. Жёлтое платье сидело мешком даже на моей новой фигуре — почти без талии, с покатыми плечами и спиной. Громоздкий жакет и вовсе превратил новую Верити Войль в пугало. Туфли с уродливыми пряжками соскальзывали с ног. Но лучше пусть будут велики, чем жмут.

— Тук-тук! — донёсся издалека голос Фосэра. — Вы готовы?

Он явился, поигрывая новеньким паспортом, раскрытым на странице с фотографией.

— Выдан год назад в связи с утерей прежнего. Печать, необходимые пометки. Всё, как полагается. Ни одна проверка не найдёт, к чему придраться. Взгляните же!

Я сделала, как он требовал.

— Что это?

— Ваши документы. По-моему, вышло совсем недурно.

— Имя. Здесь другое имя. Не моё. Вас что, не предупредили?

— Идёмте-ка со мной, — он сжал мой локоть крепкими пальцами и потащил обратно в гримёрную. Заставил сесть в кресло перед зеркалом. — Кого вы видите? Разве эта женщина — Верити Войль? Нет! Это Рити Ловьи.

Внезапно навалилась усталость. Какая чушь все эти игры с маскировкой и переодеванием. Есть только один способ спрятать меня от преследователей — запереть до конца дней.

— Вы не понимаете. Я никогда не смогу…

— Рити! — выкрикнул Фосэр. — Держу пари, именно так звали вас в детстве мама и папа. А подружки, с которыми вы играли во дворе! Неужели они выговаривали это скучное и длинное Ве-ри-ти? Рити. Меня зовут Рити. Ну, скажите же это!

Тривечные, я ведь почти забыла… Рити, иди сюда! Рити, что ты делаешь? Нельзя бросаться игрушками в папу! Рити, смотри, какие у меня туфельки!

Но откуда он узнал? Неужели за мной следили уже в раннем детстве?

— Меня зовут Ве… — я запнулась, в горле встал ком. — Вери…

— Стоп! Смотрите в зеркало! Это Рити. Вы — Рити. Ещё раз!

— Меня зовут Ве… — я зажмурилась и изо всех сил попыталась проглотить ком, — рити. Ве… рити. Ве… Ве…

На десятый или одиннадцатый раз я наконец справилась с задачей. Трижды медленно повторила, закрепляя успех:

— Меня зовут Рити.

Как ни странно, это имя вполне подходило женщине в зеркале. Милая пышечка Рити с полными щеками и чуть припухшими веками.

— Теперь фамилия, — потребовал Фосэр.

Я попыталась объяснить, почему никогда не смогу назвать себя Ловьи, но он взмахом руки отмёл все возражения.

— Внимательно посмотрите на это слово, а теперь мысленно напишите рядом "Войль". Теперь понимаете? Ну! Эти слова состоят из одних и тех же букв. Ловьи — то же самое что Войль. Так что вы никого не обманываете. К тому же она, — Фосэр ткнул пальцем в зеркало, — никакая не Войль. Взгляните на неё! Типичная Ловьи. Рити Ловьи.

Некая логика в его доводах была. Если, как говорил Фалько, правда — это вопрос веры…

— Меня зовут Рити В… ло… ах! — в ушах шумело, перед глазами плыли круги. — Не могу. Простите.

— Не надо просить у меня прощения. Надо лучше стараться. И не думайте, что я буду возиться с вами целый день. Принцип вы поняли. Придёте домой, сядете перед зеркалом и будете тренироваться, пока не получится. Три дня, неделю, месяц, сколько потребуется! И не выйдете из дома, пока не научитесь представляться новым именем.

— У меня нет дома, — сказала я.

— Ах да, — он вытащил из ящика стола коричневую сумочку, достал оттуда брелок с парой ключей и плотный конверт цвета пергамента.

При виде конверта моё сердце пропустило удар.

— Ключи от вашего нового жилья. Полагаю, здесь, — он тряхнул конвертом, — написано, как туда попасть.

Фосэр сложил в сумочку конверт, ключи и паспорт.

— Идёмте, я вас провожу. Мы потеряли уйму времени. Скоро вечер, а вам ещё нужно добраться до места. Минутку!

Он забрал из моих рук одежду, купленную Фалько.