Бог Волков (ЛП) - Дуглас Вероника

Гребаный ад.

Мои острые, как бритва, глаза остановились на Саманте, и я потянулся к ней своей силой, соединяясь с ней какой-то необъяснимой связью. Проблеск жизни. Мерцание прохладной магии в темноте.

Надежда.

Я поднимался все выше и выше, и когда пара подо мной повернула на север, к лесу, я нырнул.

Мир расплылся, когда я полетел вниз. За мгновение до удара я принял форму гигантского орла. Щупальца тени обвились вокруг меня, и мои крылья развернулись до двадцати футов.

Я врезался в спину первого зверя и схватил его за крылья. Он сопротивлялся, но прежде чем он смог освободиться, я подлетел и насадил его на верхушку умирающего дерева. Тварь завизжала, но я уже улетал прочь.

Фейри дернулся обратно на юг и начал подниматься, но он не мог уклониться от меня. За секунду до того, как я набросился на него, он отпустил Саманту.

Страх сжал мое сердце. Я сложил крылья, врезавшись в него, затем нырнул в погоню за ней.

Она нырнула в крону желтой березы, и я схватил ее когтями. Ветви пронзили мои широкие крылья, ломая кости и разрывая плоть и выдирая перья. Я не обращал внимания на боль. Я думал только о ней.

Я призвал человеческий облик, и тени сгустились вокруг нас. Снова став человеком, я слетел с дерева, сжимая ее в объятиях.

Мой позвоночник врезался в выступающий корень, и я позволил своему телу принять на себя тяжесть нашего падения. Сверху смертокрыл по спирали приближался к нам через проделанную мной дыру.

Агония пронзила мою спину, я перекатился на Саманту, чтобы отразить его удар. Его отравленный шип пронзил мою кожу, и я почувствовал, как токсин прожигает меня насквозь.

Он убил бы ее, но я был богом. Боль только разожгла мой гнев.

Я схватил смертокрыла за хвост и вонзил свой топор в его грудную клетку, высвобождая свою магию. Существо взвизгнуло, когда черная молния разорвала его тело на части.

Вокруг нас воцарилась тишина.

Я опустился рядом с Самантой. Она была без сознания, и черт, я был охотником, а не целителем. Я мог бы вырастить заново лес, но не плоть.

Отчаяние охватило меня, и я притянул ее к своей груди. Я должен был попытаться.

Я призвал свою силу восстановления, но вместо того, чтобы представить, как дерево исцеляется и возвращается к жизни, я представил, как ее раны исчезают, а глаза распахиваются. Я вложил в нее всю свою силу, которая у меня была, но моя магия не отреагировала.

— Пожалуйста, — прошептал я. — Исцели.

Но там ничего не было.

А затем над головой раздался шум крыльев.

Пульс Саманты участился, и паника и ужас, которых я никогда не испытывал, поселились во мне.

Токсины смертокрыла текли по моим венам, ослабляя мою силу. Я мог перекинуться и доставить ее обратно в крепость, но на такой риск я не хотел идти. Не тогда, когда еще два смертокрыла в данный момент направлялись в нашу сторону.

Я подхватил ее, мои сломанные кости и рваные раны кричали. Проклиная гребаного смертокрыла, который ужалил меня, я шагнул в тень деревьев.

Нас поглотила тьма, и я тенью двинулся через лес, стараясь держаться как можно дальше от фейри, надеясь, что напряжение быстрее выведет токсины. Когда я больше не чувствовал магии смертокрылов, я остановился.

Уверенный, что мы в безопасности, я окутал нас завесой теней. Я опустился на колени под древним белым ясенем, держа Саманту на руках. Столб лунного света освещал ее нежные черты.

— Саманта, проснись.

Ее дыхание было поверхностным и быстрым, пульс неровным. Мою грудь сдавило, что-то болезненное застряло в горле.

— Я приказываю тебе проснуться.

Ее сердце на мгновение затрепетало, но она не пошевелилась. Мне нужно было оправиться от ядовитого укуса, чтобы я мог вернуть ее к целителю, но я чувствовал, что на это нет времени. Я должен был вылечить ее.

Тени скользили по опавшим листьям и мху, извиваясь вокруг нас, когда я втягивал свою силу внутрь. Вспыхнула агония, когда яд подействовал на мой организм, обжигая каждый нерв и высасывая силы. Стиснув зубы, я прижал одну ладонь к груди Саманты, а другую погрузил во влажную почву, вызывая связь, которая пульсировала между мной и каждым живым организмом в моем царстве. Сначала это было слабое мерцание электрических разрядов, которое переросло в постоянный поток энергии, протекавший между сетью лесных корней и мной.

Зеленая энергия поднялась вверх по моей руке, заземляя меня и восстанавливая мои силы. Я никогда не пытался передать эту силу кому-то другому, но моя магия, казалось, тянулась к Саманте, как будто она каким-то образом призывала ее.

Я позволил ей тонкой струйкой влиться в нее, осторожно, чтобы не захлестнуть ее.

Сначала ничего не было. Затем между нами запульсировало слабое свечение магии — не от леса, а от чего-то незнакомого. Я не мог быть уверен, исходило ли это от нее или от меня, или в пространстве между нашими телами, но это было там и нарастало. Сила взревела между нами, и, подобно водовороту, текущая назад, люминесцентная энергия хлынула наружу. Жар пробежал по моим рукам и врезался в нее.

Она ахнула, ее тело выгнулось дугой, голова откинулась назад в беззвучном стоне. Ощущения тепла и света перекрыли пылающую между нами связь. Каждый нерв в моем теле пылал, больше не от боли, а от осознания каждого движения, которое она делала напротив меня. Я чувствовал запах ее желания, и каждое мышечное волокно в моем теле напряглось. Что, черт возьми, только что произошло?

Ее глаза широко распахнулись.

— Смертокрылы!

Я усилил хватку.

— Все в порядке. Они ушли, и ты в безопасности.

Она забилась в моих объятиях.

— Но деревня…

— В безопасности, — прошептал я, убирая распущенные волосы с ее лица. — Здесь только ты и я.

Я отдал силу леса, которая все еще текла во мне, нерастраченная. Какой бы ни была магия, исцелившая ее, она была не моей и не моей земли. Неужели я каким-то образом вызвал ее силу?

Моя кожа никогда не была такой чувствительной, и темные цвета ночи были еще насыщеннее. Магия оставила меня измученным, живым и наполненным диким желанием.

Внезапный ужас наполнил мое сердце. Было другое объяснение… но это было невозможно.

Я слышал об эффектах, вызываемых срабатыванием истинной связи — обостренные чувства, общие эмоции и способность к исцелению. Но я был богом, а она смертной. Судьбы никогда не создавали таких уз, потому что они никогда не могли длиться долго.

Это должно было быть что-то другое. Но что еще могло объяснить невыносимую боль в моей груди или ужас, который я испытал, увидев ее раненой?

Грудь Саманты тяжело вздымалась и опускалась, пока я искал на ее лице невозможные ответы. Она подняла глаза и улыбнулась.

— Ты пришел за мной.

Эта неприятная тяжесть сильнее сдавила мою грудь.

— Я всегда буду приходить за тобой, маленький волчонок.

Слова слетели с моих губ прежде, чем я осознал, что говорю. Шок от них был глубок. Они были правдой. Как я мог вообще отпустить ее?

Выражение ее лица потемнело.

— Потому что я пешка в твоей игре.

Ее голос был хриплым от эмоций, которые я не мог распознать.

— Нет, — я провел большим пальцем по ее скуле, ее кожа заискрилась от моего прикосновения. — Потому что ты королева.

— Почему я должна в это верить?

— Потому что это правда.

Я жаждал ее и хотел защитить, но это было нечто большее — гораздо большее, чем я мог объяснить. Она заставила меня захотеть стать лучше, стать тем мужчиной, которым я когда-то был, до того, как меня поглотила ярость, до того, как я оказался в ловушке за стенами лунной магии.

Мои мысли переместились к ее губам и влажному теплу, который я почувствовал, поднимаясь между ее сочных бедер. Она была такой чертовски красивой и сильной, и я никогда не испытывал такого бесстыдного желания к женщине. По выражению ее глаз я понял, что не одинок в этом желании.

Она вцепилась в мою рубашку и медленно приподнялась.

— Тогда докажи это. Покажи мне, что для тебя значит королева.