Хроники города номер Три (СИ) - Соколова Мария

— Больше всего меня привлекаешь ты, — усмехается он, обнимая меня за талию. — А из еды… ну давай вот этот хлеб, кажется, с мясом?

— Это хамон. Предупреждаю сразу, у него довольно специфический аромат.

Кайл целиком отправляет брускетту в рот, не особо стремясь насладиться изысканным вкусом, быстро жуёт и тут же запивает виски.

— Какой-то бутерброд совсем крошечный. На один укус. А запах обычный, это ты просто в шахте не была. Что дальше?

— А попробуй устрицу! Здесь либо влюбишься навсегда, либо выплюнешь, другого не дано. Главное – с лимонным соком или, если любишь острое, с соусом чили.

С сомнением посмотрев на меня, Кайл всё-таки "выпивает" содержимое раковины.

— И это еда? — ворчит он, но, к моему удивлению, берет ещё одну, щедро поливая её лимонным соком. — Ладно, сойдёт. Вполне съедобно. А ты сама почему не ешь?

— Честно говоря, было интересно понаблюдать за твоей реакцией, — хихикаю я, снимая одного из моллюсков с подноса. — Из всех моих знакомых устриц любит только мой отец. Ну и, конечно, я. А все остальные сравнивают их вкус с… хотя не буду портить тебе аппетит. В общем, самое лестное, что я о них слышала – «безвкусные сопли».

Мы пробуем разные закуски, болтаем, смеёмся, и я с облегчением замечаю, как постепенно Кайл расслабляется, отпуская ситуацию. На удивление, он оказывается абсолютно не привередлив в еде – что-то ему нравится больше, что-то меньше, но все реакции довольно сдержанные, без особых восторгов или явного негатива. Кажется, даже если предложить ему что-то совершенно несъедобное, он проглотит это, не выказывая недовольства. Я понимаю, что в его районе еда простая, но должно же там быть что-то вкусное? И почему мы никогда об этом не говорили? Надо будет спросить, но позже, не сейчас – не хочу разрушать эту хрупкую гармонию и затрагивать темы, которые могут быть ему неприятны.

Спустя полчаса, когда на столе не остаётся ничего, кроме пустых тарелок, мой взгляд падает на роскошный виниловый проигрыватель на комоде. Включив нежную мелодию, я иду с бокалом вина в руке к панорамному окну и замираю, заворожённая пейзажем: усыпанное звёздами небо, тёмная морская гладь и полная луна, царящая высоко над горизонтом.

Кайл неслышно подходит сзади, и его неожиданное прикосновение к моей спине обжигает, посылая волну трепетного волнения. Он крепко обнимает меня, зарываясь носом в мои волосы.

— Красивый вид. Но уже глубокая ночь, и, кажется, пора спать. Я прилягу здесь на диване, а ты отправляйся в кровать.

Спать? Уже? Ну уж нет! Это совершенно не входит в мои планы! Я резко разворачиваюсь и, не раздумывая ни секунды, впиваюсь в его губы долгим, жадным поцелуем. Мои ладони скользят по его мускулистой груди, лихорадочно расстегивая рубашку, пуговицу за пуговицей.

— Диван тебе сегодня не понадобится, — мурлычу я, расправившись с последней из них. — Я безумно, до головокружения, хочу тебя.

— Я тебя тоже, но, пожалуйста, не торопи события, — тихо произносит он, невесомо касаясь губами моего лба и отступая на шаг.

Но я сбрасываю рубашку с его плеч и вновь упрямо целую Кайла, наслаждаясь теплом кожи и рельефом напряжённых мышц под моими пальцами. Какой же он красивый… А эти шрамы лишь делают его только притягательнее, мужественнее…

— Посмотри мне в глаза, прошу. Сейчас я предельно серьезна. Ты мне нужен. Именно сегодня. Именно сейчас, — задыхаясь от желания, шепчу я.

— Лина… Если позволишь… я бы мог, как позавчера, в море… — начинает он, медленно опуская руку к моему животу, но я обрываю его новым, настойчивым поцелуем, решительно касаясь пряжки его ремня.

Дыхание его моментально сбивается, но вместо того чтобы подхватить меня на руки и отнести в спальню, он резко отстраняется и уходит к столу. И, до краёв наполнив бокал янтарным виски, осушает его в несколько глотков.

— Но почему? — мой голос дрожит от жгучего разочарования и обиды.

А в ответ – лишь давящая тишина и взгляд, полный какой-то непостижимой, отчаянной безысходности… Да что же это за издевательство такое?! Во мне медленно, но неумолимо поднимается чёрная волна ярости. Кровь кипит, и я, едва сдерживая себя, делаю два шага вперёд.

— Кайл, я больше так не могу… Я купила это чёртово платье, забронировала номер, устроила этот ужин, даже сделала эпиляцию всего тела… И всё абсолютно всё ради тебя! Но ты игнорируешь любые мои намёки! Даже сейчас, когда я прямо говорю, что хочу тебя, ты опять отталкиваешь меня! Если я тебе не нужна – скажи прямо!

— Ты думаешь, я слепой? — тихо произносит он. — Я прекрасно всё понимаю, но, пожалуйста, давай не будем спешить. Ведь… у тебя еще ни разу… А для меня это уже давно пройденный этап.

— И что с того?! — я срываюсь на крик, чувствуя, как глаза начинают щипать от слез. — Почему ты принимаешь решение за меня? Ты ведь сам говорил, что всё нужно обсуждать вместе. Так услышь меня! Я хочу тебя здесь и сейчас! Хотя в данный момент уже не уверена, чего хочу больше – поцеловать тебя или ударить! Или, на самом деле, я тебе безразлична?! И ты просто решил поиграть в любовь с богатой девчонкой и потешить своё самолюбие?!

— Лина, милая, ты не понимаешь, — хрипло говорит он, стремительно сокращая расстояние. — Дай мне всего две недели… прошу тебя.

— Чего я не понимаю?! Объясни! И какие, к чёрту, ещё две недели?! Что изменится через две недели? Я и так жду уже целых два месяца! Я же к тебе и так и эдак, а ты… бесчувственное бревно!

Кайл делает шаг навстречу, сводя дистанцию между нами до минимума, пытается прикоснуться, заключить в объятия. Но я со злостью отталкиваю его руки, хватаю со стола недопитую бутылку виски и бросаюсь в спальню. И со всей силы сдвигаю эти идиотские раздвижные двери, слыша, как в гостиной со стены с грохотом падает какая-то дебильная картина, а по номеру разносится гулкое эхо. Вот даже и не захлопнуть нормально! Aaaa! Как же бесит! Комната погружается в темноту, и только лунный свет, пробивающийся сквозь шторы, рисует бледные серебристые полосы на ковре.

Всё. Это конец. Абсолютный крах… Ну что я за неудачница такая?! Первый раз влюбилась по-настоящему, отдала своё сердце, а ему всё равно! Наверное, я для него слишком нетерпеливая, слишком взрывная, слишком наивная, слишком… неподходящая! А я люблю его так безумно, что внутри всё разрывается от боли! И как мне жить дальше без него? Без его нежной улыбки, без его сильных рук, без его тёплых губ… Пытаюсь представить свою жизнь без Кайла – пустую, унылую, серую и рыдания душат меня. И я изо всех сил зажимаю рот рукой, чтобы не завыть.

Сидя на краю кровати и обнимая подушку, я делаю большой глоток виски прямо из бутылки, кривясь от горечи и чувствуя, как он обжигает горло. Какая же мерзость! Совершенно отвратительное пойло… Но упрямо заставляю себя сделать еще один глоток, чтобы хоть чуть-чуть опьянеть и ненадолго приглушить эту невыносимую боль. Ну когда уже рассосутся эти проклятые энтеросорбенты?!

Жгучие слёзы градом катятся по лицу, а внутри дерёт так, что хочется кричать, хочется разнести здесь всё к чёртовой матери! Секунды кажутся вечностью, и когда я слышу, как с тихим шорохом отодвигается одна из дверей, я даже не могу понять, сколько прошло времени. Минута? Десять? Полчаса? Или целая эпоха? Комната превратилась в тюрьму, а сердце – в разбитые и растоптанные осколки.

Не оборачиваюсь. Только судорожно вдыхаю, стирая пальцами мокрые дорожки со своих щёк. Кайл осторожно, словно боясь спугнуть, присаживается рядом, и я ощущаю, как матрас прогибается под его весом. Едва заметно он касается рукой моей спины, поглаживая кончиками пальцев.

— Лина, — тихо говорит он. — Не плачь, пожалуйста. Ты – самое дорогое, самое важное, что у меня есть. Без тебя… я буквально не понимаю, как и зачем мне жить дальше. Как дышать, если тебя не будет рядом.

Я всхлипываю, делаю ещё один глоток виски и, поднявшись с кровати, устраиваюсь в её изножье, подальше от Кайла.