Королевство Бездуш (СИ) - Суржевская Марина "Эфф Ир"

— Как же красиво! — поневоле прошептала я.

— Выпей. — Не заметила, когда Эш успел пересесть на мой диванчик. Его рука, лежащая на спинке, почти касалась моего плеча. Вторая держала бокал. — Это вино из предгорного винограда. Растет на юге, возле моря… Очень… ценный сорт. Шампанское из него получается особенным. Попробуй.

Я осторожно сомкнула пальцы на хрупкой ножке фужера, сделала глоток. Пузырьки защекотали язык, а нёбо обволокло фруктовое послевкусие.

— Нравится?

— Да.

Еще глоток, и в голове стало легко и радостно. И даже огни города, кажется, вспыхнули ярче.

— Тебе надо поесть, пустышка, — голос Вандерфилда приобрел низкие, царапающие нотки. — Ты снова голодная… И слишком быстро пьянеешь. Вот, возьми это.

В моей руке оказалось что-то с восхитительным воздушным кремом. Безумно вкусное.

— Божественно, — промычала я, когда смогла говорить.

И тут же Эш сунул мне в рот еще кусочек, коснувшись губ пальцами. На этот раз — без перчатки… Посмотрел напряженно, вздохнул. Я медленно прожевала, не совсем понимая, что именно ем. Но вкус был просто потрясающий. Запила.

— Здесь довольно тепло, — негромко произнес Эш. — Ты можешь снять куртку.

Признаться, мне было уже не тепло, а жарко. И я не знала, от чего — тепловатора в углу, игристого вина или слишком близкого присутствия Эша. Куртку я стянула неловко, пристроила в угол. И поняла, что парень меня рассматривает. По Котловине я гуляла не в форме, а своем обычном платье — длинном, синем, с белым воротничком и рядом пуговичек от горла до талии. И теперь Вандерфилд, кажется, считал эти пуговки. Одну за другой. Не отрывая от них тревожных глаз. Досчитал до последней и посмотрел мне в глаза. И то, что я там увидела, заставило снова схватить бокал и допить залпом.

— Думаю, мы можем потанцевать, — произнес он.

— Это ещё зачем? — чуть не подавилась я пирожным.

— Почему нет? Нормальным девушкам нравятся танцы.

— Вот с нормальными и танцуй, — буркнула я.

Эш внимательно всмотрелся в мое лицо и вдруг широко улыбнулся.

— Ты не умеешь. И никогда не танцевала с парнем?

— Все я умею, — огрызнулась, уже жалея, что подписалась на это безумие. И зачем я вообще с ним пошла? — Что там уметь? Топчешься с ноги на ногу и все дела!

Вандерфилд усмехнулся и встал, протягивая ко мне руку в перчатке.

— Топчешься на месте… Ясно. Вставай, Аддерли.

— Я не буду с тобой танцевать.

— Боишься? — вкрадчиво произнес он.

— Не боюсь. Ты сказал, что не прикоснешься ко мне!

— Танцы не в счет. Давай, покажи, что не боишься, Аддерли. Ты же такая смелая, можешь явиться на вечеринку и распугать всех своим видом, можешь швырнуть тарелку. А трусишь танцевать со мной? Я тебя не съем. И знаешь, мне как-то не приходилось раньше уговаривать девушек!

Я неуверенно встала. Посмотрела на свои руки, надеясь, что на ладонях не осталось крема. Сделала шаг в сторону. И коснулась кончиками пальцев руки парня. Левой. Без перчатки. Он медленно, глядя мне в глаза, положил вторую руку мне на талию. И так же медленно повернулся, ведя за собой.

— Танец вдвоем — это не просто топтаться на месте, Аддерли, — насмешливо сказал Эш. — Это, прежде всего, доверие.

Я напряглась, ощущая себя деревянной куклой в руках мастера. Он двигался легко и гибко, медленно вплетая наши тела в чарующий ритм музыки. Шаг влево, скольжение вправо, поворот… и снова влево. Касаясь лишь кончиков моих пальцев и невесомо придерживая за спину.

— Доверие надо заслужить, — прошептала я.

— Я попробую. Закрой глаза, — тихо приказал Вандерфилд. И снова улыбнулся. — Просто закрой глаза. И слушай музыку. Это третья симфония Риарди.

О великом композиторе я знала лишь то, что он жил пару веков назад, был заклинателем и созидателем. Его симфонии хранят частицу чар композитора и дарят покой и счастье всем, кто способен ее понять. Но такую музыку не слушают в Котловине. А ведь она действительно прекрасна…

И я подчинилась — закрыла глаза. Не из-за Эша, а из-за нежных звуков, проникающих в душу.

— Вот так… — тихий голос Вандерфилда с царапающими хриплыми нотками тоже кажется частью волшебной симфонии. И как ни странно, он оказался прав. С закрытыми глазами, не видя его лица, стало легче. Остались лишь звуки и ощущения. Полет. Движение. Тепло рук. Легкое дыхание у виска. Запахи… И такое желанное головокружение. Томление и непонятный жар внутри…

Достаточно!

Я открыла глаза и отстранилась.

— Красивая симфония. И она закончилась.

— Еще шампанского?

Я покачала головой и отошла к прозрачной стене, пытаясь прийти в себя и очнуться от магии танца. Вандерфилд оказался прекрасным партнером — чутким и умелым, с ним я ощутила полет. И меня это испугало. Все-таки танец — это слишком личное. У нас в Котловине тоже пляшут — на праздник Костров или в Ночь Тысячи свечей, но это совсем другие движения. Любящие люди у нас просто обнимаются и качаются из стороны в сторону, но это позволительно лишь с мужем или возлюбленным.

А такой танец, как показал Эш, совсем иной.

Я тряхнула головой, замирая у стены.

Ахнула от восторга и ужаса. За время нашего странного танца кабинка успела подняться, и сейчас внизу открывался вид, от которого сердце сделало кульбит и застучало сумасшедшим ритмом. Город сиял и переливался, словно зачарованная игрушка, которую вешают на деревья зимой.

Справа вилась снежной змеей река, слева вырастали шпили Магистерии и Часовой башни. Впервые в жизни я видела знаменитый циферблат так близко. Несколько сияющих кругов с цифрами, звездами, лунами и даже изображением зверей и птиц. Пять стрелок, показывающие точное время, множество двигающихся фигурок и Хранитель Сновидений, прогуливающийся по узкому карнизу вокруг Башни… Легенда утверждает, что пока этот механический человечек совершает свои бесконечные круги, городу ничего не грозит. Но впервые я смогла рассмотреть и его задорную шляпу, и очки, и тросточку. А когда наша кабинка поравнялась с циферблатом башни, хранитель ударил каблуками и приподнял цилиндр!

Невероятно. Я ахнула и, не сдержавшись, поклонилась в ответ.

А дальше был виден прекрасный королевский дворец и реющие над ним флаги с изображением короны и грифона.

Слева тянулись парки, Плоское Озеро, дома богачей и мосты вплоть до самой академии.

Котловина тонула во мраке, за сиянием центра окраины не видно.

Зато были хорошо различимы два зеркально расположенных гребня Гряды. Левый зовется Фобос, что означает «страх». А правый — Деймос, и это значит — «ужас». Между ними завис узким лезвием месяц. И даже во тьме пики кажутся подсвеченным с изнанки. Хотя все знают, что это иллюзия, за Грядой лишь пустоши и дикие, непроходимые леса.

Смотреть на Гряду не хотелось, и я снова начала разглядывать красоты города. Как же он прекрасен. И сколько огней!

— Нравится?

Я замерла. Почему Эш снова так близко? Стоит за спиной. Не прикасается, но я чувствую тепло чужого тела и дыхание на виске.

— Это волшебно… Кажется, что весь мир для меня одной. Раскину руки и полечу, прямо в это сияние. Я никогда не ощущала… подобного!

Боги, похоже, вино все же ударило мне в голову.

— Вот как? Полетишь в сияние… Ты такая…

— Глупая? — чуть повернула голову. И зря. Потому что смотрел Эш не на город, а на меня.

— Необычная.

— Ну да. Это Котловина. Очень необычное место. Мы там все такие!

Выразительно хмыкнула, пытаясь перевести все в шутку. Вандерфилд не улыбнулся и взгляда не отвел. Напротив, тот стал тяжелее и темнее.

— Может, все-таки объяснишь, зачем мы здесь?

— Хочу кое-что проверить, — отозвался он. — Одну теорию. Не думай об этом.

Думать мне вообще становилось с каждой минутой труднее. И это почему-то напрямую зависело от сокращающегося между нами расстояния.

Эш поставил ладони на стекло, по обе стороны от меня. Так что мне поневоле пришлось прижаться к почти невидимой преграде.

— Страшно? — его шепот лизнул слух, как голодный зверь.