Сердце морского короля (СИ) - Арнаутова Дана "Твиллайт"

— Не похоже, — оглядев Тиарана, задумчиво заключил Герувейн. — Хотя целители скажут точно. Но кто этот таинственный «он»?

— Да я бы уже хвост отдал, чтобы это узнать, — с отвращением и безнадежностью сказал Алестар. — Выдергиваем из клубка по одной мурене, а они там будто множатся! Ладно, все свободны! И заберите… это, — кивнул он на жреца.

Иреназе потянулись из спальни, причем Эргиан выплыл молча, так и не сказав ни слова, только на прощание бросил на Алестара очень странный взгляд, а Джиад почему-то снова вспомнила посла Риаласа. Ах да, нужно еще поговорить с Санлией. Вот сейчас она останется одна… то есть с Лилайном, который уже не дает себе труда притвориться спящим и с любопытством разглядывает и Алестара, и Жи, и скулящего Тиарана, которого гвардейцы просто подняли на руки и поволокли из комнаты вон.

Как только они остались втроем, Алестар глубохо вздохнул и, измученно посмотрев на Джиад, выдохнул:

— Прости.

— Ничего, — ровно отозвалась она. — Я понимаю. Пожалуй, я действительно не смогла бы притвориться. То есть я имею в виду, он бы почувствовал ловушку, раз умеет творить подобные вещи с рассудком. Вы знали?

— Что он тебя пытался зачаровать? Нет, конечно! — возмутился Алестар. — Ты же сама мне не рассказала! «Жреческие дела-а-а-а», — скопировал он ее слова похоже, но очень обиженно, на мгновение став совсем прежним. — А сегодня… Я не знал, честно! Думал, он просто выманит у тебя Сердце. И все время был рядом… А если бы он вывел тебя из комнаты, вы проплыли бы совсем немного! Там везде были посты…

— Я понимаю, — снова уронила Джиад, бесстрастно отмечая, что в последнее время говорит это слово как никогда часто.

Похоже, ей приходится очень много понимать.

— Джиад! — взмолился Алестар, словно не замечая недобро щурящегося Лилайна. — Ну прости, пожалуйста! Тебе ничто не грозило! Я бы своими руками удавил и эту мразь, и Эргиана за его план, если бы…

— И это, конечно, очень помогло бы Джиад от ножа в бок, — ласково, прямо-таки медовым голосом подсказал с постели Лилайн.

Алестар резко обернулся к нему, сверкнул глазами, а алахасец продолжил, морщась и садясь на постели:

— Вы отдали ей побрякушку, за которой охотятся все короли суши и моря. Выставили приманкой, как козу, привязанную к колышку, и сели в засаду. А если бы этот урод хвостатый решил, что снять цацку проще с трупа? Или выжег ей мозги, чтобы стала послушной и пошла с ним по своей воле? Кого там нужно удавить за такой план? Окажите любезность, познакомьте меня с ним. А еще лучше — сами спросите у него, во что он оценил жизнь Джиад! Хотя дайте подумать… Если бы с ней сегодня что-то случилось, вы бы неплохо сэкономили на обещанном выкупе.

— Лил… замолчи… — прошептала Джиад, у которой перехватило горло от стыда и злости.

— Нет уж, пусть говорит, — так же недобро усмехнулся Алестар. — А ты, значит, у нас безупречен? Про выкуп ты уже знаешь? Вот и хорошо. Посмей только упрекнуть Джиад в чем-нибудь! Она отказалась от награды, которую предлагал мой отец! А та была гораздо больше… Я же только хочу ее освободить. И могу это сделать! И ничего не прошу взамен, Морем клянусь! Можешь сказать о себе то же самое?

— Сказать — что? — Лицо алахасца заострилось, глаза потемнели, впрочем, как и у Алестара. Эти двое смотрели друг на друга, как два готовых кинуться зверя, и Джиад замерла, боясь шевельнуться и отчаянно думая, хватит ли простого окрика? — Думаешь, я у нее чего-то попрошу? Для тебя эти деньги — пустяк. А я готов отдать ей все. И отдам. Но хватит уже лезть в ее жизнь. Мало горя ты ей причинил? Я сам могу позаботиться о своей женщине.

— Можешь? — вскинул брови Алестар, на глазах белея до полупрозрачности. — И как, интересно? Сколько девушек надо украсть и продать, чтобы столько заработать? Помнишь, как она сюда попала? Уверен, что ей нужны деньги, полученные за такое? И учти, что иреназе тебе больше не заплатят. Я, конечно, тот еще мерзавец и хвостатый урод, но нанимал тебя не я…

— Хватит! — услышала Джиад свой голос, подозрительно и странно ломкий. — Хватит, я сказала! Прекратите меня… делить! Я не кусок мяса! Не приз, не награда, не… вещь! Я сама могу решить, как и чем рисковать! И от кого принять помощь, я тоже разберусь! Чего вы оба добиваетесь? Чтобы я не взяла эти деньги вообще ни от кого? Что ж, так и будет! Хотите, чтобы я завтра же, а лучше — сегодня, уплыла на сушу? Отлично! Наверное, так и поступим! Неважно, что там нас ждут, верно, Лилайн? И что ты, раненый, далеко не уйдешь, а я не уйду без тебя, так что люди Торвальда возьмут нас обоих и будут счастливы. — Она глянула на алахасца, и Каррас, без того замолчавший, еще плотнее сомкнул побелевшие губы и опустил глаза. — А вам, ваше величество! — Второй взгляд достался Алестару, невольно попятившемуся движением хвоста. — Я премного благодарна за предложение выкупа. И за помощь в спасении Лилайна — тоже! И… много за что, в общем. И я прекрасно понимаю, почему вы не сочли нужным сказать мне, что именно придумали с его высочеством Эргианом. И одобряю, кстати! Стоило побыть приманкой, чтобы поймать эту тварь. Но, может, хватит уже о прошлом?!

Ее голос яростно зазвенел, и Джиад поняла, что впервые в жизни кричит на кого-то. В Храме сдержанность и хладнокровие были частью культа. Потом… Страж — это тень своего нанимателя, тень может говорить только при необходимости или если ее спросят. И уж конечно, Страж всегда должен быть учтив и спокоен. Бесстрастие — часть его служения. Она не помнила, чтобы когда-нибудь на кого-нибудь кричала…

— Я не хочу постоянно вспоминать, что меня предавали! — выдохнула она в мраморно-белое лицо Алестара с темно-синими омутами глаз. — Я не хочу помнить, что была товаром. И знать себе цену я тоже не хочу! Ни в деньгах, ни в ваших драках! Я рисковала жизнью не за награду! Даже не за свою свободу! А просто потому, что считала это правильным! И сделаю это снова, если захочу! Меня не нужно беречь, как драгоценность! Я Страж, я щит и клинок, и если бы ваш почтенный жрец попытался причинить мне вред, я уж как-нибудь отбилась бы!

На миг стыдом пронзило воспоминание, как Тиаран дважды едва не зачаровал ее, но Джиад затолкала его в кладовые памяти поглубже. Неимоверно сладко было злиться и выплескивать эту злость и обиду! На Лилайна, который, оскорбившись, творил невероятную дурость, но гораздо слаще — на Алестара! Короля, чтоб его крабы за хвост, и владыку подводного мира, с чего-то решившего, будто она способна обидеться на то, что ею рискнули! Для нужного дела, между прочим! Ради которого она и сама бы с радостью!

Джиад опомнилась, лишь поняв, что выпалила это вслух. Несдержанная самодовольная дура, позор Храма! И… плевать!

— Прошу прощения, ваше величество! — выдохнула она наконец. — Мне нужно успокоиться и побыть одной. Могу я надеяться, что в мое отсутствие никто из вас не сделает ничего… непоправимого?

Алестар молча кивнул, и Джиад склонилась в низком и издевательском, как она сама прекрасно понимала, поклоне. А потом выплыла из комнаты резкими, дергаными от слепящей ярости движениями. И даже не оглянулась. Хватит! Должно же у них достать ума не поубивать друг друга? А со всем остальным она разберется, когда в висках перестанут колотить молоточки кипящей крови, а сердце — грызть глупая и несправедливая обида. На обоих! Но… больше, почему-то, на Алестара.

Как же ему было стыдно. Стыд поднялся изнутри раскаленной волной, бросился в лицо, так что оно загорелось, и Алестар невольно передернулся всем телом в беспомощной попытке сбросить хоть часть невидимого груза, тяжко легшего на плечи. Дрожь прошла до самого хвоста, даже плавник затрепетал, но легче от этого не стало.

Джиад уплыла, а он остался вдвоем с человеком, которому тоже было не по себе. Лилайн, снова бессильно упав на подушку, скривился от боли и отвел глаза. Алестару не было жаль наемника, но он точно знал, что в случившемся они виноваты оба. А если учесть разницу между королем и обычным искателем удачи, то его, Алестара, вина гораздо сильнее! Король должен владеть собой и знать, когда можно переплавить ярость в слова, а когда не следует выпускать ее наружу, словно вулканическую лаву, способную погубить все живое.