Похождения сестёр. Миссия: Альянс (СИ) - "Скрыта в Тени Та Что"

Аккуратно ступая на не заминированный песок, я поплелась обратно, чувствуя себя предательницей и тупицей. Внезапно уши пронзил высокочастотный ультразвук. Голову будто раскололи надвое и оттуда что-то полилось. Да, именно так я себя и почувствовала. Сквозь пелену недуга, я разглядела, как заметались пушки в клетках, как птицы одна за другой падали с небес… и как браконьер дул в предмет, наподобие манка. Я шлёпнулась на колени и, пошатываясь, поползла прочь, надеясь, остаться незамеченной, но, по закону жанра, звук резко стих и надо мной нависла тень.

— Оп-па. Попала… — пронеслось в голове.

Ахмед наклонился, схватил меня за ухо и рывком поставил на ноги.

— Ай, дядя, вы мне ухо оторвёте!

Узнав меня, он запил:

— Снова здорово. Твоих рук дело? А где твоя подружка, а, оборванка? Из-за вас у меня намечаются крупные неприятности. Кто-то донёс, что я занимаюсь незаконной торговлей и поэтому сегодня я последний день нахожусь в этом городе. Уже к полудню, я буду вынужден покинуть место, на котором провёл много лет. Парадиз был раем для моей деятельности, а теперь… — в ярости походящий на густо политый сгущёнкой блин Ахмед брызгал слюной, — Вы поплатитесь за это!

Не церемонясь, ступая прямо по оглушённым тушкам, он потащил меня к не до конца разгруженной повозке. Узловатые пальцы продолжали сжимать горевшее огнём ухо. Но то были цветочки. Ягодки планировали начаться после того, как Ахмед достал со дна телеги конский кнут.

— Мало, видать, тебя мамка в детстве порола. Сейчас я попытаюсь исправить её ошибку.

Я бы и рада заплакать, как я это обычно делаю, но глаза были сухи. Они смотрели на обидчика с укором. Но недолго они оставались открыты. Когда Ахмед замахнулся, я зажмурилась, готовясь к неизбежному.

— Ай! — возмутился Ахмед. Хлыст просвистел в опасной близости от спины. Браконьер потирал макушку, судя по всему, чем-то ушибленную. Он огляделся, но никого не заметив, снова повернулся ко мне.

— Не расслабляйся. Дубль два, — сплюнул живодёр. Пушки в клетках яростно и храбро бросались на прутья. Лошадь нервничала не меньше меня. Видно, сама часто попадала в подобную ситуацию. Она взбрыкнула, чем вновь отсрочила наказание, но вместе с тем разозлила своего хозяина ещё сильнее. Он не выдержал и ударил сперва её. Серая в гречку лошадь душераздирающе заржала. Всё-то Ахмеду мешало осуществить задуманное. Вот и сейчас он уставился на что-то, в удивлении раскрыв рот. Его лицо приобрело сладостное выражение. Пальцы, сжимавшие алое, как закат, ухо, стали потихоньку расслабляться, а затем и вовсе разжались.

Я не понимала, в чём причина столь стремительной смены настроения, пока не услышала голос. Неземной, удивительный по своей красоте, он ласкал больное ухо и заставлял забыть обо всём на свете. Более прекрасной песни мне ещё слышать не доводилось. Я мельком взглянула на одурманенного Ахмеда, у того из уголка губ скатилась слюна. Ему не просто нравилось, он был заворожён или же… заколдован! На ум пришли сирены, чудо-птицы из древнегреческой мифологии, которые благодаря своим чарам заманивали моряков в сети неминуемой гибели. Браконьер больше не казался опасным, и я осмелилась выглянуть из-за его спины, чтобы посмотреть, чей вокализ спас меня от порки. И была удивлена до глубины души. По белому песку гордо вышагивала Лера.

***

Её глаза были прикрыты, а губы издавали удивительные звуки без слов. Вот уж никогда прежде не замечала за ней подобных талантов. Мне не терпелось разузнать, в чём секрет, но это могло подождать. Лера плавной походкой обогнула лодки и, пройдя вдоль причала, застыла на самом его краю.

— Жди здесь, — приказал Ахмед и направился к сестре. Лера глазами дала понять, что всё идёт по плану и можно не беспокоиться. Сейчас нужно было позаботиться о пушках.

Кстати, о них. Рядом с клетками я заметила Серебрянку. Она переговаривалась со своими товарищами посредством попискивания. После она вспрыгнула на «крышу» и задёргала замок, но ей явно не хватало сил.

— Серебрянка, мы не можем так просто их выпустить. Твои друзья потеряются.

Но серый комок не думал сдаваться. Я потянулась к щеколде, чтобы помочь, но тут мой взгляд пал на телегу, запряжённую лошадью.

— Так нельзя, — сказала я себе, — это воровство.

— Но другого выхода нет, — вмешался медленный тягучий голос. Я опустила голову, взглянув себе под ноги и тут же отпрянула. Шурик безмятежно развалился на песочке, закинув крылья за голову. Ему бы ещё солнцезащитные очки и коктейль для полной картины.

— Ты чего здесь прохлаждаешься? — разозлилась я на недоЦезаря, чей план «Пришёл, увидел, победил» не работал.

— Наблюдаю за ситуацией со стороны. Иногда даю дельные советы. Знаешь, могла бы и поблагодарить меня. Я свою часть работы выполнил на отлично. Чего не скажешь о тебе. Теперь я заслужил полноценный отдых. А тебе советую поторопиться. Действие зелья на исходе.

— Чего…какого ещё… — но голубь уже упорхнул. Другие птицы тоже начали приходить в себя и теперь поспешно улетали по своим голубиным делишкам. Один так резко вскочил и смылся, что мелькнула мысль о том, что он забыл выключить утюг. Хотя всё возможно. В этом ненормальном мире. Антиутопия под видом утопии. Неплохо Альянс замаскировался.

Стоять столбом не было времени. Недолго думая, я напряглась и подняла двадцатикилограммовое железо. И не такое приходилось таскать, когда я работала на конюшне. Плюс неплохая физическая подготовка неоспоримо помогала. Вскоре (не совсем вскоре) в кузов перекочевали две оставшиеся клетки. Лошадь косо глянула на меня.

— Это всем во благо, — сказала, убеждая скорее себя, чем её.

На широкой спине кобылы возлежала тяжёлая сума. Под молнией обнаружились стеклянные монеты. От этой непосильной тяжести спина животного просела. Я расстегнула ремешки и бесцеремонно сбросила деньги в песок.

— О-о-о-о, — пела сестра. Ахмед стоял, покачиваясь в такт. Он находился в трансе.

Но тут голос Леры начал видоизменяться, надламываясь, он превратился в:

— О-о-А-а-а-а, во полее берёёзка стояяла. Во поле кудрявая… Кийя-я!

Выкрикнув последние слова, не дожидаясь, пока Ахмед придёт в себя, она столкнула его в воду. Увидев меня, усевшуюся на козлах, она прыгнула рядом, но предварительно предусмотрительная сестра сунула алое яблоко в рот лошади, умоляюще прошептав: «Не подведи».

— Давай, эм… Гречка, вперёд! Но! — приказала я, неловко стеганув по крупу поводьями.

Браконьер тем временем успел вынырнуть и, размахивая кулаками, бежал к нам. Глаза были ясны, а ноздри гневно раздувались, разметая жидкие остатки усов. Я снова хлестнула лошадь вожжами. Та не сдвинулась с места.

— Чего ты бьёшь, будто гладишь, резче давай! — крикнул приземлившийся между нами Шурик. Лерка удивлённо вытаращилась на болтливое создание.

— Если умный такой, сам делай, — возмутилась я.

— У меня конечности неподходящей физиологии. Так что если жить хотите, давайте, живее.

— Лерс? — умоляюще спросила я.

— Неа. Я же совсем в этом вопросе не шарю.

— А я шарю? Давай ты подгонишь, а я поведу.

Кавказец тем временем бежал не к нам. Его целью были поводья. Необходимо было сначала обездвижить лошадь, а затем браться за нас. Я поняла это вовремя и со всей решимостью, что была, и, которой доселе не было, выкрикнула коронное «Но» и на этот раз с достаточной силой воспользовалась правой педалью, приведшей в движение наше гривастое Феррари.

Лошадь, окрещённая отныне Гречкой за необычный форелевый окрас шерсти, сорвалась с места, перед этим встав на дыбы, чем отпугнула успевшего протянуть к поводьям руку Ахмеда. Он погнался следом, зацепился за борт, но подоспевший вовремя Шурик ловко клюнул его в бок, благодаря чему мы довольно быстро оторвались.

— Не благодарите, — плюхнулся Шурик на свой пернатый зад, прям-таки по-человечески вытянув вперёд когтистые лапки.

— Что это за чудик такой? — шепнула сестра.

— Сама пока не разобралась, — ответила я.

Голубь нас не слышал, он грелся на солнышке, в истоме прикрыв веки, или же делал вид, что не слышит. Дорога шла по прямой, где особых навыков управления повозкой не требовалось, поэтому пока всё шло гладко.