Механика света (СИ) - Ода Ли

Глава тридцать пятая 2

- Не только не завтракал, - сделала первый глоток чая и выбрала себе бутерброд с блюда, что принес из кухни Эльдар, пока я разливала напиток. – Но и, похоже, не ложился?

Барятин, полностью и тщательно одетый, лишь пожал плечами, не думая спорить с очевидным. И тоже потянулся к ветчине, присмотрев себе ломтик поаппетитнее.

- Чем же был так занят? – продолжила я. И вдруг догадалась: - Доктор! К которому вчера ходил. Он все-таки причастен, да?

- Да, - кивнул тот и, отложив бутерброд, без дополнительных вопросов рассказал о визите к Гольтынину. В отличие от меня, его светлость зверски голоден точно не был.

- Как его только господа шведы не убили, такого знающего… - дожевав очередной кусок хлеба с сыром и запив сладким чаем я, наконец, поняла, что теперь выживу наверняка, и за новым тянуться не стала, предпочитая еде удовлетворение любопытства.

- Он сам себя успел убить, - невесело хмыкнули мне в ответ. – Немного раньше.

- Как?! – сообразить, что Эльдар имел ввиду смерть вовсе не иносказательную, меня хватило, а вот дальше, увы, воображение застопорило.

- Вот там все подробно, - кивнул он на толстую пачку густо исписанных листов на столике возле дивана. – Господин Гольтынин то сочинение, похоже, не одну неделю писал. Во всем покаялся. И объяснил тоже все, что можно.

- И? – понимания мне это не добавило. – Предлагаешь почитать? Или просто расскажешь?

Барятин вздохнул и рассказал:

- Сразу после покушения, прямо на лиговском мосту, у него украли саквояж. Во время паники, которая тогда началась. Теперь-то понятно – это господа шведы пытались за собой прибрать, не зная, что их прибор уже в канале, но тогда…

- То есть вы, когда вели следствие, о краже знали? – уточнила я.

- Да, об этом он рассказал сразу, - кивнули мне и продолжили с того места, где прервали: - но тогда мы решили, что это просто случайные воры. Поскольку про «занятную штучку», подложенную туда, он как раз промолчал – за сына переживал.

- Понятно, - подумав, я все-таки налила себе еще одну чашку чая и пододвинула поближе печенье – слушать это не мешало.

- Так вот, на месте его тогда шведы не прихлопнули, потому что надеялись провернуть все чисто. А потом, когда поняли, что прибора в сумке нет, доктора уже плотно взяли в оборот мы, и какое-то время к нему было просто не подобраться. Зато от сына способ избавиться нашли.

- Полагаешь, это они?

- Конечно. Без малейшего сомнения.

Подумав, я кивнула. Логично, не поспоришь.

- И только после похорон, когда следствие от доктора уже отстало, решив, что тот невиновен, некие интересные господа, подстерегли его и начали трясти на предмет прибора – где? Куда дел?

- Сколько времени уже прошло? – напряглась я. – Неделя? Или около того?

- Да, - Барятин понял меня совершенно правильно. – Погромы уже шли вовсю. И вообще, творилось черти что, особенно, в столице.

Я передернулась, вспомнив трупы на фонарях и в подворотнях. А тот продолжил:

- Вот доктор этой ситуацией и воспользовался, решив, что самое время и ему «умереть». Пришел к старому знакомцу в морг и попросил о помощи. Да еще и денег дал. Сказал, боится, что погромщики до него доберутся. Даже не соврал особо – с механиками-то он сотрудничал. А клинику, к примеру, где наша Анна Ильинична работала, действительно разгромили.

- И знакомец этот пошел навстречу, - я даже не спросила. Просто дала знать, что поняла.

- Да. Устроил подходящую подмену, тем более тел тогда хватало. Всяких. Вот одному из них, относительно похожему, документы Гольтынина и сунул, а тому передал те, что забрал у трупа. Под чужими бумагами доктор из столицы и уехал. На месяц примерно.

- А потом?

- А потом вернулся. Понял, что ему уже все равно – убьют или нет. Держаться за жизнь особо незачем. И просто въехал опять в бывшую квартиру, откуда давно сбежала прислуга. Про документы же свои у мертвеца, сказал полиции, что украли еще при покушении, вместе с саквояжем. В бумагах следствия его заявление нашлось, все честь по чести.

- Но шведам на глаза умудрился не попасться?

- Да. Те его уже похоронили и забыли. Даже в мыслях не было присматривать за его домом.

- Надо же, а герр Скутвальссон оказывается не вездесущ. А то я прям сомневаться в этом уже начала: куда ни ткнись – везде его след.

- Или его людей, - согласился Эльдар.

- И куда ты теперь с этим? – сменила я тему, кивнув на исписанные листы. – К Дробышеву в охранку? Правильно понимаю?

- Правильно. С этим и со списком из сейфа Скутвальссона. Надеюсь, он захочет меня не только выслушать, но и услышать. И понять, что ты здесь ни при чем. – Но тут же покачал головой, сокрушаясь в очередной раз: - Добавить бы сюда еще хоть несколько папок из тех, что я там видел – для большей весомости и убедительности. Ну да что уж…

Я отставила чашку и поднялась, молча шагнув к той консоли в углу, на которую Барятин пристроил мой саквояж:

- Вот таких? – вытащила и положила на стол перед ним две аккуратные, завязанные тесемками картонки со штампами и грифами охранного отделения. И с разборчивыми, хорошо читаемыми подписями от руки: Зарвицкий Андрей Федорович, Зарвицкий Роман Андреевич.

Глава тридцать пятая 3

Эльдар тоже молча поднялся, шагнул ближе и притянул меня к себе. Как будто надеясь спрятать в своих объятиях от всего света и предлагая там поплакать.

- Ли-иза… - тихонько выдохнул он, уткнувшись носом во все еще влажную после душа макушку. – Лиза…

- Это из тех бумаг, - чуть отстранилась я, решив пока погодить со слезами, - что по моей просьбе изъял и спрятал Аршанин. И если Дробышев вдруг спросит, почему они не указаны в описи из сейфа шведа, скажи, мол, как раз потому и прихватил, что их там не было. Самому тоже интересно стало. Или еще что-нибудь придумай – не мне тебя интригам учить. Когда у вас встреча?

- Уже через час, - сказал тот чуть виновато, отпуская меня. – Скоро нужно выходить, чтобы успеть.

- Что ж, - кивнула я, - значит, придется собираться быстро, а не тщательно. Надеюсь, Иван Антонович мне мою небрежность извинит.

- Куда собираться? – Эльдар снова притянул меня поближе, словно пряча в кольце собственных рук и одновременно избегая моего настойчивого взгляда. - Зачем?

- На ваше рандеву, разумеется. Я тоже с тобой пойду.

- Даже разговора быть не может! – тон у Барятина изменился в корне, став не просто жестким, а словно металлическим. – Ни в коем случае!

- Еще как может! – И не подумала я испугаться. – Ты хотел, чтобы нас услышали, а не просто выслушали? Вот и идем вместе, так шансов на это гораздо больше. Одно дело выгораживать какую-то беглую преступницу, и совсем другое – выступать защитником добровольно явившейся дамы, просто попавшей в беду. Не спорь!

- Нет, это вы, Елизавета Андреевна, не спорьте! Сказал – ни за что! Не смейте лезть туда, где ничего не смыслите!

- А вы, ваша светлость, не смейте на меня орать! И не забывайте, что это прежде всего мое дело! Мое, понимаете? Вас вся эта ситуация задела, считай, по касательной, и то вы едва очухались, а по мне прошлась катком. Вот и подумайте, каково оно. Так что буду лезть. Буду! И не смейте лишать меня возможности отомстить! Даже думать об этом не смейте!

Я попыталась вырваться из его рук, но не дали. Барятин, почувствовав, что жестко настаивая, делает ситуацию лишь хуже, наоборот, прижал покрепче и резко сменил тон:

- Рано пока, - прошептал он очень спокойно, лишь еще раз выдохнув мне в макушку. – Не сегодня точно – сейчас это слишком непредсказуемо и опасно. Но я тебя услышал.

- И понял? – удержаться и не всхлипнуть мне удалось.

- Да. Понял. Но сначала я все-таки должен сам прощупать почву. Поэтому не сегодня. Хорошо?

- Хорошо, - подумав, согласилась я. – Пощупывай. А я пока высплюсь – и в самом деле, не лучшая идея общаться со слишком умными людьми после суток без сна и на нервах.