Если бы меня спросили (СИ) - Лабрус Елена
— И что это значит? — покрутила её в руках Ирка.
С одной стороны было написано «VATICANO»: сверху изображение площади Святого Петра, снизу фото понтифика и скульптура — Пьета Микеланджело. С другой — их адрес печатными буквами, дата и всего три слова «Привет из Ватикана».
Почерк отца Ирка не помнила и не могла сказать точно, он ли это писал.
— Ты не туда смотришь, — забрала у неё открытку мама. — Вот, — ткнула она в почтовый штемпель почты Ватикана, а потом на дату, написанную от руки.
— День его смерти? — удивилась Ирка. — Указанный в документах?
— Вот именно, — кивнула мама.
— А Ватикан, если верить штемпелю, отправил письмо лишь полтора месяца спустя, — дошло до Ирки, что дата — это подсказка. — Но вряд ли у них на почте оно лежало бы так долго.
— Угу, — улыбнулась мама. — В нашу последнюю встречу твой отец сказал: «Я пришлю тебе весточку даже с того света».
— И он прислал, — кивнула Ирка. И вот теперь расплакалась.
И плакала долго, безнадёжно, отчаянно, навзрыд. Только сейчас осознав, что осталась одна. Что Вадим больше не вернётся. Что всё закончилось.
Всё. Закончилось.
А когда успокоилась, сказала маме:
— Садись. Мне тоже надо тебе кое-что сказать. Во-первых, мы с Вадимом расстались, — она покачала рукой, давая понять: ни звука об этом. — А во-вторых, я беременна. И скорее всего, нам придётся растить ребёнка самим. Но мы же справимся, правда?
— Конечно, мы справимся, — сжала её руку мама, а потом прижала к себе. — Девочка моя, мы и не с таким справлялись. А это… это же замечательно.
72
72
— Ну вот и всё! — вздохнула Ирка, последний раз глянув (красная на графитовом) на вывеску «Гедеон»
Закинула на плечо сумку и пошла на остановку.
Чего она никому не рассказала, что, когда Петька отходил «в кустики», она вытащила из кармана трупа использованный презерватив и пакетик от него.
Этот урод, видимо, хотел его где-нибудь потом выкинуть, чтобы не оставлять улик на месте преступления, а Ирка знала, куда с ними пойти.
— Виталий Геннадьевич, сугубо, между нами, — сказала она судмедэксперту со звучной фамилией Громов, отдавая пакетик.
В папочке с документами, что не вошли в дело отца, именно заключение Громова подтверждало, что отец не мог убить ту женщину (она была мертва, когда отец ещё не сбежал). Но это не устроило следствие, поэтому к делу подшили другое.
— Отличные пальчики, — сказал Громов, откладывая кисточку с порошком и накладывая на отпечаток плёнку. — Что именно ты хочешь знать?
— Всё, — выдохнула Ирка.
Он округлил глаза, когда на экране высветились результаты.
— Где ты это взяла?
— Неважно, — сама прочитала она, что мужик давно разыскивается за ряд преступлений, в том числе изнасилования и убийства. — У меня вопрос. Если, например, чисто гипотетически, жертва его убьёт и не заявит в полицию, её посадят, когда найдут труп?
— Чисто гипотетически, — поскрёб заросшую седой щетиной щёку Громов, — не думаю, что полиция будет искать убийцу этой гниды, даже если найдёт его бездыханное тело. Собаке собачья смерть, как говорится. Если только не попадётся какой-нибудь ретивый правдолюб из органов или на следствии будут настаивать родственники, которые не в курсе, чем он занимался. Обычно такие, как этот, ведут двойную жизнь.
— То есть такая вероятность есть? — замерла Ирка.
— Но очень мала, — прищурился Громов, сканируя Ирку взглядом и вдруг улыбнулся. — Нельзя убивать незнакомых людей, Ирина Владимировна, вдруг у них котик дома один, — похлопал он Ирку по плечу, а потом обнял.
— Ох уж этот ваш чёрный юмор, Виталий Геннадьевич, — ткнулась она его согбенное годами плечо, вдохнула тяжёлый запах одеколона, табака и формалина.
— Да, жизнь чертовски несправедлива, моя девочка, — погладил он её по спине. — Но, если что, обращайся. Мне давно бояться нечего, я не смог помочь твоему отцу, но тебя в обиду не дам.
— Спасибо, — до слёз растрогал он Ирку.
Теперь она знала, как успокоить Петьку.
Он вида не показывал, но Ирка точно знала, что переживал: достаточно было взглянуть на его обгрызенные ногти и искусанные в кровь губы.
— Чёрт, — выдохнула она, вывалив Петьке новости. — Я вспомнила, кто мне сказал про пикового туза. Твоя бабка!
— А ты её не послушалась? — снова содрал он зубами корочку на губе, та закровила.
— И не собиралась, — подала ему Ирка салфетку, но он вытер губу рукой. — Если честно, я и забыла, что она мне нагадала пикового туза и сказала: «Что бы он ни предложил — не соглашайся». Наверное, когда он предложил заехать на заправку, мне надо было отказаться.
— Сомневаюсь, что его бы это остановило, — усмехнулся Петька.
— А ты что узнал по документам?
— Ничего. Паспорт фальшивый. Человек с такими данными и пропиской умер два года назад.
— Ну значит, всё сходится. И нам просто нужно жить дальше. Это не убийство, это защита и самооборона.
— Нет, Ир. Это другое. Это как на войне. Если не ты, то тебя. Поверь, — кивнул он, — я знаю, о чём говорю. Я офицер.
— Я верю, Северов. — Ирка прищурилась. — Скажи мне лучше, что ты наговорил Воскресенскому.
— Ничего, — невинно пожал он плечами. — Ничего такого, что он не знал. Он так и не вернулся? Сколько уже прошёл, месяц?
— Не вернулся. И не спрашивай больше.
«Мне и без тебя есть кому о нём напоминать», — прижала она руку к животу.
— Ничего не хочешь мне сказать? — заметил её жест Петька.
— Хочу. Но не сейчас. А ты мне?
— Тоже не сегодня, — упрямо покачал головой Петька.
— Ну пока, — чмокнула его в щёку Ирка. Стёрла помаду.
— Увидимся завтра? — спросил он.
— Может быть, — пожала Ирка плечами. — Кстати, мы с мамой машину решили купить. Наконец, пригодятся мои права. Зря, что ли, мы с тобой на курсы после школы ходили. Буду ездить!
— Лебедева, — окликнул он её у двери.
— Что? — обернулась она.
— Ничего. Люблю тебя, — хмыкнул Петька.
— И я тебя, — неожиданно сказала она. — Но ты же знаешь, что это ничего не значит.
Ирка, конечно, догадалась, что Петька наговорил Вадиму лишнего. Того, чего не было и не могло быть.
Но в этом они были похожи.
У них с Воскресенским ведь тоже был последний разговор.
Воскресенский пришёл утром, как был, в той же рубашке и брюках, что надел на вечеринку, в которых она видела его с Гордеевой, в которых, видимо, и уснул.
Помятый, сникший, воняющий перегаром — жуткой смесью алкоголя, табака и запоздалого раскаяния.
— Ир, давай всё забудем.
Он с трудом стоял на ногах.
Ирка великодушно разрешила ему сесть на свою кровать, и он рухнул как пустой мешок.
— Просто забудем, и всё. Сотрём. Удалим. И начнём всё сначала. С чистого листа.
— Ты путаешь игру с жизнью Вадим. Здесь нет сохранок, ничего нельзя переиграть и изменить.
— Можно. Всё можно, — упрямо возразил он. — Было бы желание. Да, я идиот. Нет, я полный идиот. Я сглупил. Я вёл себя как последний кретин. Я и есть кретин распоследний, но я не могу тебя потерять. Не могу. Не хочу. Я не знаю, что делать, — сидел он сникший, потерянный. — Выходи за меня, а? Пожалуйста! Давай останемся вместе. Любой ценой. Умоляю, найди в себе силы меня простить. Я запутался, слетел с катушек, сбился с пути. Но меньше всего на свете я хотел сделать больно тебе — я рвал душу себе. Ты права, я видел, что хотел видеть, слышал, что хотел слышать. Я перестал понимать, что правда, что ложь. Я не знал, что мне делать.
— Ничего не делать, Вадим. Просто жить дальше, — отвернулась к окну Ирка.
На него было жалко смотреть. Жалко и больно. И эта жалость была хуже всего. Лучше бы она злилась, лучше бы возненавидела его всей душой, но она… она его жалела.
Похожие книги на "Если бы меня спросили (СИ)", Лабрус Елена
Лабрус Елена читать все книги автора по порядку
Лабрус Елена - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.