Мужчина достал из шкафчика одноразовый бумажный стакан и подал мне.
– Особого разнообразия, конечно, нет, но вода очень хорошая. Я пью ее постоянно и прекрасно себя чувствую.
Я осторожно взяла стакан, налила туда воды и незаметно принюхалась. Пахло солью и немного сероводородом, но Гнили не чувствовалось, совсем. И на вкус тоже. Очень интересно. Неужели лена Стэнтон приносила мне что-то другое?
– Вкусная вода, – пробормотала я, допив. – А это единственная скважина?
– Да. Водоносный слой идет почти на километровой глубине. Но скважину пробурили только одну. У нас санаторий маленький, нам больше и не надо. Вода поднимается к поверхности недалеко от лечебного корпуса. Одна труба уходит в него, вторая сюда, а третья – в небольшой цех, где воду разливают в бутылки.
– А с собой здесь можно набрать немного?
– Вообще-то нет, но для такой красивой девушки, как вы, я могу сделать исключение. – В глазах мужчины запрыгали смешинки.
Я смущенно потупилась и вытащила из сумки бутылку. Небольшую, на пол-литра, мне столько вполне хватит. Смотритель не возражал.
Набрав воды, я закрутила пробку поплотнее, чтобы ничего не выветрилось, поблагодарила мужчину и помчалась в лечебный корпус. Мне уже нужно было быть на сеансе промывки мозгов.
В кабинет доктора Кулиджа я влетела с десятиминутным опозданием. Остановилась посреди кабинета, переводя дыхание, потом бросила сумку рядом с креслом и пробормотала:
– Простите. Совсем потеряла чувство времени.
– Бывает, – улыбнулся психолог и приглашающе махнул в сторону кресла. – Как ваше самочувствие?
– Не знаю, – я дернула плечом. – Спалось сегодня плохо. Какие-то сны странные снились.
– У вас раньше была бессонница?
– Нет, никогда. Обычно я хорошо сплю.
– Что ж, – кивнул Кулидж. – Будем следить за динамикой. А пока поговорим.
Следующие полчаса психолог пытал меня вопросами о моем прошлом. Не касаясь отношений с последним женихом, он ловко выковыривал у меня то, что касалось детства, молодости, первых влюбленностей. Я с тайным удовольствием делилась теми проблемами и историями, которые мы еще вчера придумали вместе с Рианом. Причем, интересовало доктора только плохое. Да, я знала, что психологи любят работать с психотравмами, комплексами, особенно скрытыми, которые человек и сам не осознает. Но это был явно не метод Кулиджа. Казалось, он искал негатив не для того, чтобы избавить меня от него, а чтобы лишний раз напомнить. Каждое его замечание как будто было пронизано снисходительным самодовольством с легкой ноткой презрения. Его вид, его тон, даже его взгляд говорили: «Эй, да ты еще более безнадежная, чем я думал».
Вот только я была рада стараться. Изображая неуверенность и смущение, рассказывала ему о первом парне, который подло изменил мне с лучшей подругой, о придирках преподавателей в университете, о равнодушии родителей, которые последний раз звонили мне аж в прошлом году и даже не поздравили с днем рождения. Даже мое «воспоминание» о том, как у меня сдох кактус через месяц после покупки, доктор мусолил так, что оно превратилось в самую настоящую трагедию.
В общем, прессовали меня по полной. Наверное, если бы все эти события не были выдумкой, я и правда бы прониклась, очень уж мастерски доктор это делал. А закончилось все еще интереснее.
– Скажите, Соня, – прищурился Кулидж, – а вы с вашим женихом планировали детей?
– Ну да, – к этому моменту я уже была как следует «накручена», и говорила тихим прерывающимся голосом. – Мы хотели большую семью.
– Значит, дети… А вы уверены, что можете их иметь?
– Что?
Мне даже не пришлось изображать удивление. Вопрос психолога искренне ошарашил.
– Уверена? – пролепетала я, лихорадочно соображая, какой ответ он хотел бы услышать. – Ну да, наверное… У меня нет проблем со здоровьем. Вроде бы…
– А давайте проверим, – доктор закрыл блокнот с громким хлопком, который заставил меня вздрогнуть.
– Э-э-э…
Этот момент мы с Тагрианом не обговаривали. И если честно, мне не слишком хотелось идти к какому-то непонятному врачу, к которому меня поведет подозрительный доктор Кулидж. Но в принципе, для моей легенды риска не было. Хоть как Чистильщица, я детей иметь не могла, физиологически и энергетически ничем не отличалась от здоровых женщин. Так что кто бы меня ни смотрел, заподозрить во мне Чистильщицу он не сможет. Лишь бы не навредил.
– Ну ладно, – вздохнула я.
А сама скользнула пальцами под рукав своей туники, где на толстой цепочке висела бусина артефакта-маячка, который на всякий случай дал мне Риан. Если попытаются сделать со мной что-то нехорошее, буду звать на помощь.
Но доктор всего лишь завел меня в совершенно обычный кабинет, где сидела женщина лет пятидесяти.
– Доктор Ольвер, – улыбнулся Кулдж, – примете мою пациентку? Лена Соня Милс.
– Конечно, – улыбнулась та. – У меня как раз сейчас «окно».
Я не подала вида, что удивилась, а с чего это доктор Ольвер так легко согласилась принять меня, даже не спросив, почему вдруг пациенте психолога понадобился такой осмотр. Они же явно договорились заранее. И если моя интуиция не подводит, сейчас моя жизненная трагедия обретет новую грань.
Кулидж проявил тактичность и вышел за дверь, шепнув, что будет ждать меня в коридоре. Я максимально благодарно улыбнулась и подсела к доктору. Надо сказать, действовала она профессионально. Подробно расспросила о здоровье в общем, обо всех моих жалобах, о прошлых болезнях. Потом уложила на кушетку и долго водила надо мной маг-сканером, с каждой минутой становясь все мрачнее и мрачнее.
– Что-то не так? – спросила я, когда мне наконец было позволено подниматься.
– Дайте мне несколько минут, – качнула головой доктор. – Нужно еще раз просмотреть результаты.
Она вернулась за стол, подключив сканер к компьютеру, и стала сосредоточенно рассматривать что-то на мониторе. А я сидела и всем своим видом показывала нервозность: ерзала на стуле, поправляла волосы, закрывала и открывала сумку. Наконец, доктор откинулась на спинку кресла, вздохнула и сказала:
– Мне жаль вас расстраивать, но боюсь, что у меня плохие новости.
– Какие? – просипела, сжимая ремешок сумки.
– Вы вряд ли когда-либо сможете иметь детей.
– Правда?
Я прекрасно знала, что для таких вот диагнозов одного обследования недостаточно. Только у Кулиджа строила из себя особу не слишком умную, но доверчивую, поэтому не собиралась спорить, хотя понимала: доктор мне бессовестно лжет. То есть, не лжет, конечно, у меня ведь и правда никогда не будет детей, но она об этом знать никак не может.
