Дом горячих сердец (ЛП) - Вильденштейн Оливия

Её губы изгибаются, и она бормочет что-то в ответ. И хотя я не на сто процентов в этом уверена, мне кажется, что она говорит:

— Желаю тебе совершить то, что не удалось мне.

Катриона пыталась убить Даргенто? Когда? Неужели, он обижал её? Когда она разворачивается, я зову её по имени, но она не возвращается.

— Она сказала, что пыталась его убить, верно?

— Я не расслышала.

Мы глядим на дверь, которую она закрыла за собой, и Сиб говорит:

— У неё, наверное, месячные. Мои начались два дня назад. Ты ведь, знаешь, что они синхронизируются, когда живёшь с кем-то чуть ли не друг на друге.

Она кивает на мою ванную.

— Я забила твою ванную одноразовыми, хлопковыми прокладками. Ты обратила внимание на то, что они одноразовые? Это значит, что нам не нужно их стирать и использовать заново.

И хотя я всё ещё переживаю о Катрионе, я не могу не возвратить Сиб её заразительную улыбку.

— Тебя это может удивить, но я знаю, что значит «одноразовые».

Сиб продолжает рассказывать мне о том, как она планирует найти способ сделать их доступными, чтобы полурослики и люди могли ими пользоваться. Ведь это у нас нет слуг, которые выполняли бы за нас домашнюю работу.

Пока она рассказывает мне об этом с возрастающим воодушевлением, я перекатываю мешочек с солью между большим и указательным пальцами. Наши с Сиб менструации начинались всегда в одно и то же время, а мои месячные ещё не начались. Что если бабушкин напиток, который по вкусу и запаху напоминал ракоккинские воды, не подействовал?

Я опускаю глаза на свой живот и молюсь всем богам, чтобы там было пусто, как в пустыне Сельвати, потому что если…

Нет. Моя бабушка знала, что делала. Фейри и люди приезжали к ней издалека ради её травяных отваров.

Впервые в жизни я мечтаю о том, чтобы у меня начались месячные.

ГЛАВА 39

Мой желудок не перестает бурчать с тех пор, как Сиб ушла собираться.

И хотя я настаиваю на том, что не голодна, Ифа спускается вниз, чтобы принести мне еды. Её единственный довод состоял в том, что мне надо поесть перед выходом, и тогда она не будет переживать о том, что кто-то подсыпет мне яд. При виде тарелки с едой, которую она приносит, я чувствую, что меня начинает мутить ещё сильнее.

Увидев моё скривившееся лицо, она говорит:

— Пожалуйста, скажи, что ты думать о том, чтобы не пойти, Фэллон?

Единственное, о чем я сейчас думаю, это о странном поведении Катрионы и о том, что я могу быть…

Нет.

Я не дам своим мыслям оправиться в этом направлении.

Я съедаю шесть жалких кусочков, каждый из которых напоминает по вкусу замазку. Выпиваю целый стакан воды, но он не помогает мне ни запить еду, ни успокоить нервы.

Я трачу несколько минут на то, чтобы придумать, куда положить мешочек с солью, и решаю спрятать его между грудей, так как на одежде чистокровных фейри нет карманов. И хотя я умею обращаться с иголкой и ниткой благодаря бабушке, уже слишком поздно пришивать потайной карман к этому платью.

Наверное, я могла бы надеть плащ, но это может вызвать подозрения и тогда меня обыщут, а я не хочу, чтобы меня обыскивали. Я хочу подсыпать соль в вино принцессы, узнать её секреты, а затем вместе с Ифой и моими стражниками ворваться туда, где прячется моя бабка, либо передать Лору эту информацию и посмотреть, как изменится его мнение обо мне.

И хотя это не имеет значения, я ненавижу то, что он считает меня импульсивной и наивной; я хочу доказать ему, что это не так. Я хочу доказать всему миру, что это не так.

Я подпрыгиваю, когда кто-то стучит в мою дверь, но расслабляюсь, когда вижу Сиб в её ярком парике.

— Готова, детка?

Я надеваю парик, поправляю грудь и наплечное ожерелье, которое заставила меня надеть Сиб. Этот странный аксессуар сделан из синей тесьмы и украшен бусинами сапфирового цвета. По словам моей подруги, наплечные украшения — это новый писк моды среди чистокровных фейри.

— Я понимаю, что сегодняшний обед — это не развлечение, но, боги, из нас получились очень горячие шпионки. Нам надо устроить маскарад вместе с Фибусом. Ему это точно понравится.

Святой Котёл, как же я скучаю по своему другу. Это эгоистично, но мне бы хотелось, чтобы он был здесь, потому что жизнь без него не такая яркая.

«Он в безопасности», — напоминаю я себе, и рука об руку с Сибиллой мы спускаемся по лестнице.

Я ожидаю увидеть Катриону, но внизу стоит только Джиана.

— Ифа, — она осторожно протягивает парик небесно-голубого цвета моему телохранителю, и, может быть, мне это только кажется, но её рука как будто дрожит.

— У меня появились дела. Я знаю, что ты хотела полетать, но я бы чувствовала себя лучше, если бы ты присмотрела за этими двумя.

— Этими двумя? — фыркает Сиб. — Боги, почему ты всё время заставляешь нас чувствовать себя детьми?

— Потому что вы дети.

Джиа проводит ладонями по лицу и испускает глубокий-глубокий вздох.

— Для меня вы навсегда останетесь детьми. Именно так работает время. Подождите, пока не станете старше кого-нибудь лет на сто.

Мне неожиданно не терпится, чтобы мне исполнилось сто лет, но не потому, что я хочу стать старше всех остальных, а потому, что, если я достигну этой цифры, это будет значить, что меня уже не убьёт какой-нибудь злопыхатель из Шаббе или Королевства воронов.

Интересно, как будет выглядеть Люс через сто лет?

А как он будет выглядеть в следующем году?

Губы Джианы изгибаются, но её улыбка исчезает так же быстро, как появляется.

— Прошу тебя, Ифа.

Мой телохранитель берёт парик двумя пальцами, словно это какое-то очень грязное нижнее белье.

— Ей придётся надеть платье, — Сиб указывает на доспехи Ифы из кожи и железа. — Или все поймут, кто она такая, и это выдаст люсинцам присутствие Фэллон. А нас никто не должен узнать.

Ифа хмурится, глядя на голубые волосы.

— Никакого платья.

Пожалев её, я иду в гардероб под лестницей, где хранятся пальто, и достаю оттуда плащ из красного шелка, который должно быть, принадлежал Птолемею, потому что, во-первых, он огромный, а, во-вторых, я не могу представить ни одного из парней в такой кричащей одежде.

И хотя Ифа ворчит, она надевает плащ и парик. Когда мы выходим наружу, пройдя сквозь гостиную, она смотрит на небо и произносит множество разных слов. И хотя вороны поклоняются Морриган, они не молятся, как фейри, поэтому я предполагаю, что она отчитывает других стражников.

Я ужасный друг и не могу сдержать смех, видя её раздражение.

— Я ещё отомстить за это, — бормочет она себе под нос, бросив на меня взгляд в стиле Имоген, который сложно воспринимать всерьёз, учитывая её безвкусный наряд.

— Прости, — шепчу я сквозь взрывы смеха. — Это нервы. Просто нервы.

Она поднимает подбородок на сантиметр выше.

— Тебе повезло, что ты мне нравиться, Фэллон.

Моё веселье сменяется мягкой улыбкой.

— Мне, и правда, повезло.

Ифа вздыхает и её сердитое выражение лица сменяет другое — которое я могла бы назвать ухмылкой, если бы оно украсило лицо кого-то другого.

— Но я всё равно отомстить, — заявляет она.

— Становись в очередь.

— В какую очередь?

Одна из её бровей приподнимается над краем маски.

— Это такое выражение. Это значит, что очень много людей хотят мне отомстить.

Если честно, иногда я не могу поверить в то, что всё ещё дышу, учитывая то количество человек, которое желает бросить меня в Филиасерпенс.

— Мы тебя защищать, всегда.

А точнее до того дня, когда я уже не буду нужна Лору. Что может произойти уже завтра, если всё пойдёт по плану.

— Пойду проверю лодку. Кольм и Фионн подождут с вами.

Несмотря на то, что они не члены Круга, они находятся на верхней ступени в армейской пирамиде Небесного королевства, да к тому же приятели, поэтому Лоркан редко отправляет их на разные задания.

Ифа идёт по дорожке, залитой лунным светом, и её красный плащ развевается у неё за спиной, точно река крови. Это сравнение так сильно меня коробит, что я отгоняю этот образ подальше. Я не хочу представлять Ифу, истекающую кровью, потому что если такое случится, то это будет моя вина.