Гимназистка. Под тенью белой лисы (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна

— Лизанька, прекрасно выглядите, — вновь сказал Рысьин, с чего-то решивший, что в первый раз я этого не услышала. — Повзрослели, похорошели. Мда. — Он вытащил большой клетчатый платок и прошёлся по шее. — Девочка моя, я прекрасно понимаю, как вам сложно. Хрупкие женские плечики не предназначены для бремени власти.

— Это вам к Фаине Алексеевне надо, — заметила я. Визитёр развлекал, но не настолько, чтобы беспокойство о Николае исчезло. — Но подозреваю, она считает свои плечи достаточно сильными и с вами не согласится.

— Если бы я хотел переговорить с Фаиной Алексеевной, я бы пришёл к ней, — со вселенской скорбью в голосе сказал Рысьин. — Но я пришёл к вам, Лизанька. Исключительно с целью помочь.

Неужели этот жук уже в курсе перемен?

— И как же вы собираетесь помочь, Александр Николаевич? — с интересом спросила я.

— То, что вы ушли от Рысьиных, — это совершенно правильно, дорогая вы моя, — воодушевлённо сказал он. — Но почему вы забыли о нас? О нас, которые вас всегда поддерживали, даже когда ещё ваша маменька была в живых? Да и потом не забывали, всегда принимали вашу сторону в спорах с Фаиной Алексеевной.

Мне было что ответить, но ссориться с ним по пустякам не стоило: хватит того, что любящая бабушка уже на всех углах трубит о моей чёрной неблагодарности.

— Что вы, Александр Николаевич, разве я могла вас забыть? Всегда вспоминаю с огромной признательностью.

— Не там вы нас вспоминаете, Лизанька, — укорил Рысьин. — Создание нового клана — вопрос серьёзный. К чему туда привлекать посторонних людей, если есть мы? Те, кто всегда стоял на страже ваших интересов. — Он гордо выпятил грудь. — Неужели мы не достойны вашего доверия?

Напрашивающееся «недостойны» я с трудом, но удержала в себе и, имитируя глубокую печаль, ответила:

— Александр Николаевич, вопрос не терпел отлагательства, а вас рядом не было, увы.

— Но теперь-то мы есть, — уверенно бросил он. — И готовы обсудить условия, на которых согласимся войти в ваш клан, Лизанька. Согласитесь, наша поддержка вам сейчас нужна как воздух, если не более.

Он надул щёки, придавая лицу выражение важное, но несколько глупое.

— Александр Николаевич, у меня сейчас очень слабый клан, в котором практически никого нет. Денег в клане тоже нет, как и собственности. А вы хотите меня поддержать, перейдя в мой клан. Зачем вам такие жертвы?

Он с шумом выпустил воздух.

— Так ради вас, Лизанька. Чего не сделаешь ради близкого человека, правда? А что собственности и денег нет, так мы непременно потребуем от Фаины Алексеевны выдать нашу долю. Имеем право. Как и вы.

Он сложил руку в кулак и стукнул по столу. Аккуратненько так стукнул, чтобы не повредить ни стол, ни руку, но показать свою силу и уверенность.

— Лиза, мы всегда были на вашей стороне, если вы помните, — продолжил Рысьин. — Вы мне всегда были почти дочерью. А Юрию… да ближе вас у него никого нет. Как вы пропали, он…

— Рыдал в подушку по ночам? — невозмутимо уточнила я. — Согласна, Юрий Александрович очень чувствительный молодой человек. Наверное, поэтому и имеет слабость к успокоительным каплям из валерианы.

— Лизанька, как вам не стыдно? — возмутился Рысьин. — Это была провокация со стороны Волкова. Наглая гнусная провокация! Не уверен, что там не было использовано чего-то этакого, запрещённого. — Рысьин повертел рукой с платком, показывая «этакое», а потом опять вытер шею. — Куда только Фаина Алексеевна смотрела, когда так унижали честь клана? Но ставить бедному мальчику в вину это происшествие жестоко.

Разговор мог затянуться, а у меня не было ни малейшего желания ни разводить политесы, ни задумываться над рысьинскими предложениями.

— Итак, Александр Николаевич, чего вы хотите? — холодно спросила я. — У меня мало времени, поэтому прошу вас чётко обозначить по пунктам ваши требования, не отвлекаясь на посторонние детали.

— Мы согласны вступить в ваш клан вместе с причитающимися нам активами при условии, что Юрий станет вашим мужем, — быстро, по-военному, выдал Рысьин и продолжил уже куда более расслабленно, надеясь за словесами замаскировать смысл предложения: — Ну а мне, соответственно, выделено подобающее место. Лизанька, уж об этом вы точно не пожалеете. Я прекрасный управленец, не побоюсь этого слова, а вы — всего лишь юная слабая барышня, которая многого не знает и не умеет. Но я вам передам всё, что накопил за свою долгую жизнь.

Не иначе как Рысьин рассчитывает на моё место? Наверное, уверен, что я с радостью передам бразды правления и скроюсь за широкими плечами от мирских проблем, а управлять, управлять будет он. Вон как важно надулся, наверняка уже представляет себя во главе клана, пусть маленького, но отжавшего у большого клана Рысьиных всё, до чего дотянется. В то, что отожмёт, я верила, а вот в то, что сможет чем-то управлять, — нет.

— Сейчас мы подпишем договор, где перечислены все мелочи, чтобы и вам не было обидно, и нам.

Он расстегнул портфель и достал оттуда солидную кожаную папку, с позолоченной монограммой в углу. Позолота местами облупилась, показывая серую невзрачную основу.

— А вы можете меня обидеть Александр Николаевич? — сделала я жалобные глаза.

— Помилуйте, Лизанька, и в мыслях не было, — всполошился он. — Как вам только в голову пришло? Вы же мне почти дочь родная. Просто порядок должен быть во всём. Да и вам, уж простите, свойственно давать обещания, которые вы потом забываете. — Он хохотнул. — Но мы не в обиде с Юрием. Мы прекрасно понимаем, что девичья память короткая. Нам ли вас судить, если вы просто забыли?

Это был явный намёк на помощь с учебником по магии. Юрию за этот подарок я, вне всякого сомнения, была благодарна, но не настолько, чтобы выходить за него замуж. Да я ему этого и не обещала.

— Вот поэтому, — продолжал разливаться соловьём Рысьин, — я и считаю, что всё должно быть записано на бумаге и заверено клановой печатью.

— Увы, у меня нет клановой печати, — прервала я его.

— Как это нет? — опешил он. — Каждый клан должен иметь печать. Лизанька, как же вы так? Вот видите, не зря я считаю, что вам нужен умудрённый опытом советник. Я закажу печать, не беспокойтесь. Какие между нами могут быть сомнения? Подписывайте так, пока без печати, и я сразу займусь делами нашего клана.

Он распахнул передо мной папку, и моему взору предстала толстая стопка листов, которые следовало заверить своей рукой. Чернильницу Рысьин тоже услужливо подвинул ко мне поближе.

— Я непременно изучу договор в ближайшее время, — сладко улыбнулась я. — Видите ли, Александр Николаевич, я считаю дурным тоном подписывать договор, не прочитав его от начала и до конца.

— Да что там читать, Лизанька? Вы меня обидеть хотите? — патетически воскликнул он. — Разве я могу вас обмануть? Вас, мою будущую невестку? Да я, можно сказать, единственная ваша опора в этой жизни, а вы так меня обижаете. Нехорошо…

Он укоризненно поцокал языком, силясь меня смутить.

— Нехорошо подписывать не читая, — возразила я. — А то как бы не оказалось, что у меня обязанностей перед вами больше, чем у вас передо мной.

— Я вижу, что вам пока не до близких родственников, — с трагической миной сказал Рысьин, захлопнул папку и убрал в портфель. — Пожалуй, я навещу вас вечером, когда вы успокоитесь и примете себя, как главу клана. И поймёте, что лучшего помощника вам не найти. И получить с Рысьиных причитающееся без меня у вас тоже не получится, учтите.

Теперь я пожалела, что не успела ничего прочитать. Интересно, что там вписано, что даже такой махровый интриган уверен, что не сумеет меня убедить, что этот пункт — исключительно для моей пользы?

Рысьин уходил с оскорблённым видом, ничуть меня не задевшим. Если я о чём и жалела, то лишь о том, что этот визит точно не последний. Но поскольку почти сразу после него пришла Аня Тимофеева, посещение любящего родственника и связанные с ним загадки я тут же выбросила из головы.