— Значит малышка осталась одна?
— Одна. Возьмём?
— Возьмём. Где двое, там и третьей быть, — ответила я.
Это был сон. Лёгкий сон, который опутал меня тонкой сетью после тяжёлой ночи. Мы спали всё на одной кровати. Обычно я относила детей в их кроватки, но сегодня была страшная ночь, тяжёлая, поэтому я и разрешила им спать у нас. Они лежали маленькми клубками. Сын под бок ко мне лёг, а малышка поперёк Гарта растянулась. Младшая лежала у меня на руке, потому что я её кормила. Хотела в корзину положить, да не было сил встать. Состояние было сна и яви одновременно. Вроде всё видишь и понимаешь, а пошевелиться не можешь.
В комнату вошла девочка. Я помнила её. Наверное никогда не смогла бы забыть её лицо. Из-за неё я заразилась. Из-за неё смогла понять то, что не замечала раньше. Она с улыбкой смотрела на меня.
— Я же говорила, что мы с тобой ещё встретимся.
— Кто ты?
— А кто ты? Вот и я такая же, — ответила она. С улыбкой посмотрела на неё. — Всё в этом мире идёт по кругу. Что-то заканчивается, другое начинается, но колесо никогда не останавливается. Одни умирают, а другие рождаются. Что-то теряется, другое находится. И мы всё подчиняемся законам движения этого круга. Старое уходит, приходит новое. А что такое новое? Это хорошо забытое старое.
— И знания никуда не пропадут. Они будут лишь временно забыты, чтоб подняться из недр памяти в нужное время, — сказала я.
— Всё верно. Так здесь было задумано, так и останется. Будут рождаться умные люди, а вместе с ними и глупые. А ещё будут те, кто будет за этим наблюдать. Круг будет продолжать своё движение. И не плачь больше о потерях. Для каждого отведено своё время. Своя роль, — девочка подошла к малышке и коснулась её лба. — Ещё увидимся.
Девочка испарилась, посмотрев на меня. Но проснулась малышка, что спала на моей руке. Надо было менять пелёнку. Я и сама очнулась от дремы. Вот после таких снов и появляются различного рода сказания. Голубые глаза малышки внимательно смотрели на меня. Был ли в этом всем смысл? Наверное, был. Не мне спорить с высшими силами, в которые я уже готова была поверить. Хотя в голове было другое понимание. Эта девочка, она была как программа в компьютере. Основа вируса, которая и несла заложенную информацию, только передавала её нам привычными образами. Для меня это был облик той девочки, который крепко засел в подсознании.
ЭПИЛОГ
Прошло семь лет с того дня, как я оказалась на этой планете. Семь земных лет. Дети бегали во дворе, играя друг с другом. Наших трое и двое Рены и Жапа. Гарт продолжал работать на шахте. Про него уже легенды ходить начали. Я не знаю, что он там говорил каторжанам, но у них смысл появлялся. В каких-то моментах он так и остался для меня загадкой, которая не хотела разгадываться. А я и не стремилась. Просто верила в него. Верила в его смысл, в нашу с ним любовь. Пока всё это будет — будет жизнь. А остальное не так важно. Главное, что у нас с ним был этот смысл, чтоб жить вместе, радоваться каждому дню, слышать смех детей, терять себя друг в друге. Пока всё это будет, то будет жизнь.
Я помогала патрионцам как могла. У меня даже два ученика появились. А третья подрастала. Наша Счастливица, которая выжила под завалом, тянулась к знаниям и к медицине. А мне пришлось написать что-то вроде учебника, чтоб эти знания систематизировать. Так что жизнь текла в своём неспешном ритме, как спокойная река. Мне это нравилось и я не скрывала своего счастья. Не говорю, что проблемы нас обходили стороной. Нет, они к нам заглядывали, но ведь не в проблемах дело, а в отношение к ним. Мы их достойно встречали с удовольствием провожали, не таща их за собой.
Я разбирала лекарственные травы, когда к нашему дому подъехала грузовая машина. Новая. Было видно, что она приехала из центра страны. Из машины вышел крепкий высокий мужчина с сединой в волосах и довольной улыбкой. Он всегда шёл с этой улыбкой по жизни. Следом за ним спрыгнула на землю женщина в местной юбке и рубашке с кокетливо зашпиленными подсолнухами в причёске, которую почти не скрывал платок. Дети прекратили игру и смотрели на гостей. Я же не могла поверить в реальность происходящего.
— Как? — только и смогла вымолвить я.
— Получили письмо и решили тебя навестить, — ответил папа. Я же запуталась в юбке, рассыпала все свои травки, но всё-таки дошла до мамы, с которой мы уже обнималась. Папа смотрел на нас всё с той же улыбкой. Настала и его очередь для объятий.
— Но планета! Она же закрытая!
— И? — спросил папа.
— Когда нас что-то останавливало? — спросила мама.
Жап и Рена вышли на крыльцо и наблюдали за нами, как и дети. Надо было их представить, а я не могла. От радости и неожиданности язык словно окаменел. Пришлось пить успокоительное, чтоб отмереть.
Это был долгий день, наполненный разговорами и рассказами. Мы не виделись очень давно и много предстояло всего рассказать. А вечером вернулся Гарт с работы. Дети его ещё на улице встретили и рассказали о приезде бабушки и дедушки. Я опять растерялась, а он кивнул им и подошёл ко мне. Поцеловал.
— Заканчивай нервничать. А то мне целый день не по себе.
— Я стараюсь. Но сам понимаешь...
— Понимаю. Но заканчивай, — стоило ему это сказать, как сразу стало спокойнее. Рядом с ним всегда было спокойно.
Вечер. Моя мама вместе с Реной ушла укладывать нашу шумную детвору. Жап ушёл на работу. А мы сидели на кухне.
— Что у вас произошло? — спросила я. — Не верится, что вы решили бросить вашу работу и приехать сюда, ко мне в гости.
— Как будто...
— Папа...
— Твоя мама... У неё большие проблемы с сердцем. Недавно сделали операцию. Поставили имплантат. Но с ним запрещены полёты. Мы пошли на риск, чтоб долететь сюда. Потом стали искать тебя. Год искали. Вы далеко забрались.
