Уж замуж... второй раз? - Малиновская Елена Михайловна

— В вашем мире вообще любят все блокировать, — огрызнулась я. — А сами инквизиторы при этом не гнушаются использовать заклинания, запрещенные для других.

Джестер дернул кадыком, как будто какое-то слово встало ему поперек горла. Но молча проглотил мое резонное замечание. Лишь кивком указал на мел, отложенный в сторону.

— Продолжай, — сухо потребовал он. — Мы и без того потратили слишком много времени на пустые разговоры. Скоро проснутся Петер и Агнесса. Да и мои чары на Рейме и Дугласе не вечны.

Я неохотно подчинилась. Пальцы налились тягучей болью, едва только я взяла мел. Глаза заслезились при одном взгляде на последний символ.

Да, нелегкая это работа — быть некромантом. Я бы с превеликой радостью отказалась от подобного магического дара.

Впрочем, после всех этих приключений я бы не расстроилась, если бы вообще была лишена колдовских способностей. Слишком много проблем они приносят в этом мире.

Через несколько секунд все было завершено. Я встала и отряхнула от меловой пыли ладони, с гордостью оглядев свое творение.

Для первого раза очень даже неплохо. Кривенько, косенько, но Джестер не лезет с замечаниями, стало быть, сойдет.

— Хорошо. — Джестер кивнул и вошел в круг, осторожно перешагнув линию. Поманил меня пальцем.

Я послушно встала рядом с ним и замерла, ожидая дальнейших указаний.

Инквизитор мягко взял меня за руку. Поднял ее, развернув ладонью вверх. Выудил из голенища сапога маленький, но очень острый стилет.

— Ты чего это задумал? — боязливо спросила я.

Попыталась отдернуть руку, но пальцы Джестера намертво сжались вокруг моего запястья, не давая этого сделать.

— Верь мне, — шепнул он.

Ага, верь ему. Еще прирежет тут. А потом свалит все на Петера. Что ему мешает хорошенько подкорректировать воспоминания Дугласа и Рейма? Мой бедный муж вряд ли будет что-нибудь помнить из событий сегодняшней ночи.

Я опять отчаянно дернулась, желая освободиться. Но было поздно. Резкий взмах ножа — и на моей ладони расцвел длинный порез.

Больно почему-то не было. Один томительный миг рана оставалась чистой, затем она наполнилась тягучей багрово-черной кровью, которая немедленно начала капать на пол.

— Иди. — Джестер подтолкнул меня в спину. — Отметь каждый символ. Потом я скажу, что делать.

Мне не нравилось все происходящее. Очень не нравилось. И вообще, я уже страшно жалела, что ввязалась в эту авантюру.

Эх, барон Гейб! Ну почему вы просто не скинули книгу с полки, как вас просили? Как будто я для вас мало хорошего сделала.

Но делать было нечего. Глупо сворачивать с пути, когда основная часть работы сделана. И я повиновалась.

Каждый шаг давался мне с таким трудом, как будто я вдруг угодила в вязкую неподвижную трясину. Колени постыдно затряслись уже после первого шага, на лбу вновь выступила испарина, в ушах зазвенело от напряжения.

Один символ. Второй. Третий.

На четвертом я впала в какое-то подобие прострации. Чудо, что вообще не отключилась. Так и тянуло осесть в обмороке, позволив темноте забвения принять меня в свои надежные объятия.

Джестер молчал. На какой-то миг мне почудилось, будто он вовсе ушел, оставив меня одну в этом проклятом круге. Но обернуться я не могла себе позволить. Казалось, что со мной произойдет нечто жуткое, если я позволю себе хоть секундную передышку.

Для меня миновала целая вечность, хотя, полагаю, прошло не более пары минут. И я обнаружила, что стою там, откуда и начинала свою такую тяжелую дорогу.

— Все.

Не знаю, подумала я это или сказала. Губы жгло огнем от жажды, в горле пересохло настолько, что язык превратился в настоящую терку.

В поле зрения появился очередной лист бумаги, подсунутый мне под нос Джестером. На нем была написана какая-то фраза. Но смысл слов упорно ускользал от моего понимания.

Странно, я знала, что сейчас раннее утро. Но в комнате резко потемнело, как будто ночь вновь вступила в свои права. Я едва разбирала написанное инквизитором.

Первое слово само сорвалось с моих губ. В нем не было смысла, или он убегал от моего понимания.

Я слышала свой голос словно со стороны и удивлялась, что говорю все это. Звучало это словно журчание горной реки. Странный ритм убаюкивал, успокаивал, но в то же время все сильнее становилась тревога, которую сначала я почти не ощущала.

Что-то не так. Я понятия не имела, почему эта мысль пришла мне в голову. Но что-то было не так. Джестер ошибся. Или, что скорее всего, намеренно подсунул неправильное заклинание. Я была абсолютно уверена, что совершаю огромную ошибку. Но при всем желании не могла прервать ход ритуала. Я стала наблюдателем, запертым в собственном теле. Все, что мне оставалось, — безвольно слушать и наблюдать за происходящим.

Порез вдруг запульсировал от боли. Кровь, все еще сочащаяся из него, стала обжигающе-горячей. Но я была не способна вскрикнуть или застонать.

И вот прозвучало последнее слово. Гулким эхом отразилось от стен кабинета и вернулось ко мне, многократно усиленное.

— Все.

Это сказал Джестер за моей спиной. Я медленно, очень медленно обернулась к нему. В этот момент границы круга вспыхнули бесцветным жгучим пламенем. Языки огня почти коснулись моего платья, легонько поцеловали в щеки, мигом раскрасневшиеся от жара. Но я не успела даже испугаться, как все пропало. Исчез и мой неумелый рисунок. Теперь ничто не напоминало о проведенном ритуале, кроме раны на моей руке.

Джестер улыбался. Его серые глаза были до краев наполнены торжествующим ликованием.

— Почему ты радуешься? — тихо спросила я.

Он ничего не ответил. Точнее, не успел. С грохотом обрушилась книжная полка, зеркало, в чьем отражении я не так давно увидела барона Гейба, разлетелось на мириады сверкающих осколков.

Я испуганно ойкнула, когда один из них в опасной близости пролетел от моего лица. Ого! Такое чувство, будто барон Гейб в ярости. Я не сомневалась, что именно призрак устроил все это безобразие.

Но больше всего меня удивила реакция Джестера. Он продолжал улыбаться как ни в чем не бывало.

— Вам придется смириться, барон, — проговорил он, обращаясь, по всей видимости, к Гейбу. — Не сердитесь на Терезу. Или Ларису, как вам привычнее ее называть. Вы ведь понимаете, что она была лишь орудием в моих руках. С вашей стороны было большой ошибкой попросить инквизитора об услуге.

О чем он? Что случилось?

— Я, безусловно, исполню вашу просьбу, — продолжил Джестер. — И вы обретете покой. Но сперва вам придется немного потрудиться.

Огромное — во всю стену — окно вдруг пошло трещинами. Я попятилась, ожидая, что вот-вот и оно разобьется вздребезги.

— Да ладно вам. — Джестер негромко рассмеялся, как будто позабавленный проявлением ярости со стороны призрака. — Барон Гейб, вы много лет провели промеж двух миров. Ничего страшного, если вы задержитесь в таком состоянии еще на пару месяцев. Клянусь честью, что после того, как вы поможете мне, я разорву эту связь.

— Какую еще связь? — потрясенно пискнула я.

Так, сдается, что Джестер подложил мне крупную свинью. Я была права в своих сомнениях. Проведенный ритуал не упокоил несчастного барона Гейба. Но в чем был смысл все этого действия?

— Он привязал меня к тебе, — раздался мне на ухо злой свистящий шепот. — Этот… этот… — Призрак издал клокочущий звук, захлебнувшись в бешенстве и не в силах найти должное определение Джестеру. Но через пару секунд продолжил уже спокойнее, каким-то чудом совладав с яростью: — Этот негодяй сделал так, что теперь я обречен следовать за тобой повсюду. Раньше мои владения ограничивались лишь замком как местом, где я умер. Отныне я буду твоей незримой тенью.

Что?!

Я аж икнула от этого известия. Как это — незримой тенью? Джестер издевается, что ли? Я не хочу, чтобы за мной постоянно следовал призрак! Это же кошмар, а не жизнь. А как мне мыться? Как, извините за откровенность, справлять естественные физиологические потребности, зная, что за тобой наблюдают? Не жизнь, а реалити-шоу какое-то в самом дурном понимании этого слова!