Два одиночества (СИ) - Окишева Вера Павловна "Ведьмочка"

— Молодец, вжилась в роль. Про пощёчину напиши. Земной мужчина не успел бы среагировать, и это поднимет уважение к героине в глазах твоих читательниц. Поверь, сильная храбрая женщина — вот о ком любят читать, а не о злобной оторве, мстящей всему миру и себе в первую очередь. Договорились?

Я пропустила мимо ушей всё, что он сказал, просто зависла, рассматривая его глаза. Алые, с таинственными проблесками в глубине. Невероятно притягательные, завораживающие. Белые реснички окантовывали веки, завивались и были волшебным украшением не менее колдовских глаз. Почему я никогда не писала про манаукцев? Они же такие завораж… Так, стоп!

Я отстранилась от Крума, проморгалась. Мне казалось, я уже об этом думала. Или говорила? Обалдеть! Вот я пьяница! Нужно завязывать с алкоголем.

Чтобы заговорить, очередной раз сглотнула. Пить хотелось нещадно, но прежде сходить в специальную комнату, освежиться.

— Отойди, мне надо…

— Санузел первая дверь по коридору.

Да как он узнал! Неужели это так очевидно? Или я для него открытая книга?

Моё смущение осталось без комментария, хотя мужчина не мог не заметить моих красных щёк. Он продолжал как ни в чём не бывало раздавать инструкции. В этом Круме чувствовалась власть, словно он привык командовать.

— Потом сразу иди на кухню. Дам тебе таблетку от похмелья, и позавтракаем, а ещё тебе надо отписаться на форуме, там паника среди фанатов.

— Ой, — обрадовалась и одновременно с этим застыдилась. Фанаты — громко сказано, но у меня были ярые поклонники моего таланта. Вот один из них стоит передо мной и улыбается.

— Как тебе это удаётся? — решилась на вопрос. Встала рядом, поправляя помятое платье. — От тебя обаяние так и разливается волнами, даже злиться невозможно. Хотя мне стоило бы подать на тебя заявление в полицию.

— Может, когда-нибудь я тебе и расскажу свою историю, почему передо мной хочется раздвинуть ноги, хотя я ничего эротического и не предложил. А пока беги умойся и приходи в кухню.

Меня как подстегнуло ремнём или плетью. Стыд обжёг, и под весёлым взглядом манаукца я сбежала от него, просто сбежала, так как он повторил мои же слова. Я вспомнила, что это я ему говорила и про голос, и про ноги. Господи, какая я пошлая, когда напьюсь. И меня не оправдывало ни моё вчерашнее упадническое настроение, ни то, что я автор эротических романов, ничто меня не оправдывало. Я была противна самой себе.

Через полчаса я вошла на кухню в выданном хозяином домашнем серебристом костюме из натуральных волокон. Роскошь, которую я оценила. Ткань мягкая и приятная к телу. Я была признательна мужчине за такое внимание. Но что больше всего удивило, так это то, что он угадал с размером. Пока шла, выискивая кухню, снизошла до того, чтобы рассмотреть вполне богато обставленную, но явно холостяцкую берлогу манаукца. Крум был приверженцем чистоты и педантичности, что было дико для меня. Я совершенно несобранный человек. Прибиралась раз в неделю, или когда что-то терялось в сваленной куче белья на кресле.

Посмотрела на хозяйственного мужчину с подозрением, смешанным с удивлением. Он не обманул насчёт завтрака. Я разглядывала альбиноса в жёлтой тунике с закатанными длинными рукавами, в переднике. Светлые джинсы облегали длинные крепкие ноги. Всё в облике манаукца было небрежно сексапильное. Вот молчал, а казалось — на грех соблазнял. Не сказала бы, что и тело у него перекачанное. Да, руки бугристые и плечи широкие, но не как у большинства его сородичей. Высокий, статный, прямая спина с чёткими очертаниями лопаток. Узкую талию стягивал пояс фартука. Сглотнула, рассматривая выпирающие ягодицы.

Перевела взор на профиль манаукца, эстетически любуясь им. Лицо у него было узкое, хоть подбородок и квадратный, миндалевидные небольшие глаза, прямой тонкий нос. Усмешка делала его очень похожим на лиса. Белый лис, как из азиатских сказок.

— Не бойся, не укушу, — хитро улыбнувшись, повернул голову мужчина, не отрываясь от сковородки, на которой скворчала яичница. — Не стой, проходи.

Я смутилась, пойманная на подсматривании. Неужели у него глаза с периферическим зрением в триста шестьдесят градусов? Разозлилась на себя, понимая одно — я попала. Мне его не переиграть, он очень опытный, сильный и взрослый. Сколько ему, тридцать? Или меньше? Так что придётся признать, что опыта у него больше, и уж тем более в обольщении. Поэтому я буду глупой, если отмахнусь от его помощи познать что-то за границей моего мира.

— Можешь воспользоваться нанототопом, я открыл страничку, заходи под своим паролем.

У меня чуть глаза на лоб не вылезли после того, как я увидела ЕГО! Нанототоп! Да он же кучу кредиток стоил! Я его видела только по визору. Да о нём я могла лишь мечтать! И манаукец так легко предложил мне им воспользоваться? Да сколько он зарабатывал, раз мог позволить себе дать такую драгоценность в руки незнакомки?

— Ты очень богат? — тихо уточнила, присаживаясь на высокий стул перед нанототопом, стоящим на столе.

Я не отрывала взгляд от экрана унжирского девайса, но краем глаза заметила, как медленно обернулся Крум.

— К чему вопрос?

Я мысленно возликовала. Да неужели он наконец понял с кем имел дело? Испугался за свои кредиточки, а всё из себя невозмутимость разыгрывал.

— Если сломаю — выкупать не буду. Сам себе другой купишь, договорились?

Я подняла взгляд на альбиноса, а тот странно фыркнул и отвернулся. Нет, определённо, я не понимала этого мужчину. Одна сплошная таинственность и загадочность. Но мысли о нём у меня тут же улетучились, стоило ввести логин и пароль. Что творилось на форуме! Вот это да. Меня любили, меня потеряли, а я! Тварь бессердечная. Неожиданно между мной и экраном появилась белая одноразовая салфетка. Я шмыгнула носом, скромно поблагодарила хозяина жилблока, что не дал закапать его нанототоп слезами.

— Напиши, что снимаешь «Порочную плоть» и будешь её переписывать. Можем начать прямо сейчас. У нас времени с тобой до вечера есть.

— Почему до вечера? — спросила я, когда высморкалась и стала оглядываться в поисках урны.

Манаукец указал головой куда идти.

— Мне вечером на работу.

Ответ нисколько не удивил. Такую жилплощадь арендовать надо кредитки иметь. А вот я…

— Вот дырявый астероид, — выругалась, вспоминая, что скоро время оплаты аренды, а у меня мало времени дописать рассказ и выставить его на продажу.

— Что случилось? — заинтересовался альбинос, но я промолчала. Не жаловаться же ему на свои проблемы.

— Да я так, о своём, о девичьем, — попыталась отмахнуться и переключиться на ответы моим преданным читателям.

Сначала долго придумывала извинительную речь, поедая предложенный манаукцем завтрак, затем долго не могла решиться спросить как его зовут, но всё же выкрутилась.

— А мне тебя как звать? Крум? Или…

— Вчера ты меня упорно называла Ангелом, — усмехнулся альбинос, искря весёлыми рубинами глаз. — Надеюсь, сегодня ты в состоянии запомнить моё имя? Феликс, — протянул мне руку манаукец, а я робко свою.

Рукопожатие вышло крепким, горячим и волнующим, так как мужчина словно специально погладил выемку между большим и указательным пальцем. По спине сразу пробежалась дрожь, и я смутилась.

— Моё настоящее имя Виолетта, но оно слишком по-детски звучит, и поэтому я взяла псевдоним.

Феликс поджал губы, с трудом удерживая лицо, но я видела, как его позабавило моё откровение.

— И не смей смеяться надо мной, а то домой уйду и ничего переписывать не буду.

Манаукец поднял руки, сдаваясь, быстро стал серьёзным и потребовал начать работу — переписать пролог. Чем я и занялась, совершенно выпадая из реальности. Нанототоп был прост и удобен в управлении, ловко исправлял мне мои ошибки, и поэтому дело занялось с огоньком.

Феликс время от времени давал дельные советы, когда я описывала эмоции Доминики, главной героини, управляющей большой компании, у которой в подчинении были одни мужчины, и она умело ими руководила.

— Про пощёчину не забудь, — напомнил мне манаукец, когда выгнал из кухни, предлагая разместиться в гостиной в кресле. У меня затекла спина, и нужно было размяться. Полтора часа пролетели незаметно!