Советы для иномирянки - Кобрина Евгения

Совет 4. В чужой монастырь со своим уставом не ходят. Но с черного хода можно попробовать.

За завтраком я лучше узнала нравы этого мира и историю рода, частью которого неожиданно стала. Все как в классическом средневековье: королевская семья, придворная знать, простолюдины и рабы. Обычные мужчины и женщины никаких тебе драконов, эльфов и гномов. Скукота. Необычность только в том, что женщины знатных семей обладали магией. Если у простолюдинов рождалась девочка с источником магии, её тут же забирал на воспитание один из знатных родов и делал своей наследницей.

Моя семья была древней, знатной и богатой со всеми вытекающими отсюда привилегиями и последствиями. Как оказалось, родители Алишы и Карейя, так звали моего Братика, давно умерли, и брата с сестрой воспитывали тетки. Они окончательно избаловали Алишер, и она выросла той, кем выросла. Той, которую задушил собственный брат.

В шестнадцать лет женщина по местным традициям становилась совершеннолетней, а значит, должна была выбрать себе рабов и жить отдельно. Здешние леди не стремились рано выходить замуж, ведь брак был лишь номинальным, только для продления рода. Когда ребенок рождался, муж и жена могли годами не видеть друг друга, живя каждый своей жизнь. Алише было девятнадцать лет, а значит она уже три года бок о бок жила со своими рабами, которых приручила и воспитала по своему извращенному вкусу. Они были сильными воинами, захваченными в набегах на дикие земли, и стали рабами лишь по стечению обстоятельств. Карей их не жаловал, говоря, что Стэф и Рон плохо влияли на Алишер, но мне показалось, что мужчина просто ревновал к рабам сестру, которую видел крайне редко. Алиша жила в своем замке, вдалеке от брата и они не были близки.

Мои мысли то и дело возвращались к совершенному убийству сестры, в котором Карей так легко признался. Я не удержала вопроса «Почему?». Мужчина задумчиво на меня посмотрел и ответил:

- Так было нужно, - а потом добавил, - и я сделаю это снова, если понадобится.

Намек был прозрачен, и я замолчала, а аппетит резко пропал. Сразу после завтрака я направилась в свои покои, с желанием обдумать услышанное. Я проходила по террасе, когда мой взгляд, случайно, скользнул в сторону – я замерла на месте. Рон и Стэф так и стояли на коленях, на том самом месте, на котором мы их оставили. Их головы были покорно опушены, а тела не двигались. Я медленно вошла в коридор и взгляды мужчин тут же впились в меня. Я не могла сказать, что в них было раскаяние или ненависть – может и тот и другое. Я нервно поправила волосы и тихо сказала:

- Вы можете подняться.

Мужчины и не подумали подчиниться. Рон тихо произнес:

- Мы не заслуживаем твоего милосердия, госпожа.

Я приподняла брови:

- Уничижение еще хуже гордыни, так что живо вставайте. Хватит разыгрывать из себя вынужденную покорность. Не убедительно.

Мужчины переглянулись – ох, уж мне эти переглядывания – и медленно встали. Я снова поправила волосы, которые были в идеальном порядке:

- Идите за мной.

Они подчинились, и мы тихой процессией достигли моей гостиной. Я подошла к окну и перевела дыхание, собираясь с мыслями. А потом обернулась к мужчинам с заготовленной по дороге речью о хороших манерах, но не смогла её даже начать. Сердце в миг ушло в пятки, когда я увидела в руках у Стэфа кнут с деревянной резной ручкой. Мой взгляд в страхе расширились, и я отступила назад. Стэф прищурился, читая на моем лице панику, и в недоумении спросил:

- Что с тобой, госпожа?

Он еще спрашивает?

- Не надо, - тихо произнесла я, рассчитывая время и возможность отступления в спальню.

Мужчина посмотрел на кнут и резко вскинул голову:

- Ты подумала он для тебя? – на его лице читалось искреннее изумление.

Рон вырвал кнут из пальцев Стэфа и быстро протянул его мне:

- Он для нас. Накажи нас, госпожа. Выкажу свою силу, власть и ярость. Не таи месть в себе.

Сума сошел что ли? А ну убери от меня эту дрянь! В противовес своим мыслям я протянула ладонь и забрала у него из рук кнут, а потом медленно его скрутила и зажала в похолодевших пальцах:

- Утром у нас вышло недоразумение и только. Я не сержусь на вас, - включила я дипломата. – В том, что я ничего не помню, вашей вины нет. Уверена, вы хотели, как лучше, делали так, - тут я запнулась и слегка откашлялась, - как мне всегда нравилось РАНЬШЕ. Но так как раньше, больше не будет. Я изменилась. Сейчас я узнаю этот мир по-новому. Мне тяжело, и всем, кто рядом, тоже будет не просто. Но я уверена, вместе мы справимся, - тут я дружески  мужчинам  улыбнулась, но мне показалось зря, Рон и Стэф, кажется, приняли меня за умалишенную. А чего я собственно перед ними заливаюсь соловьем, я "госпожа", могу приказать и дело с концом! – В общем так, - включила я режим начальника, - больше никакого самовольства и импровизации. Делаете то, что я говорю и точка. Кому не нравится, дверь там! - с дверью это я, конечно, зря, еще больше их запутала. Но сказанного не вернешь, а вот подправить можно: - Вы мои рабы, а не наоборот, и не забывайте об этом. А то я вмиг вас заменю, кем-то более послушным. Все ясно?

- Да, госпожа, - ответили они одновременно, но по мужским лицам было видно, что им ничего не ясно.

Не маленькие, разберутся по ходу дела:

- А сейчас свободны. Позавтракайте и займите себя чем-нибудь. А я хочу побыть одна.

Мне показалась, Рон хотел возразить, но Стэф удержал его за руку, и они вместе покинули мои комнаты.

А ничего так вышло, пронзительная речь. Может мне и понравится командовать. Я ударила ручкой кнута себе по ладони, представляя себя командиром полка. Нет, все же это не мое. Я отнесла кнут в спальню и засунула под кровать, от чужих глаз подальше, в надежде, что мне никогда не захочется им воспользоваться.

В первый час одиночества я провела ревизию всех шкафов и сундуков, во второй дотошно изучила спальню, ванную комнату и гостиную, в третий и последующий занялась своим гардеробом. Все вещи были мною поделены на три части: надену, никогда не надену, и может быть когда-нибудь. Я так увлеклась данным занятием, что не заметила, что больше не одна в гардеробной комнате.

- Обед ждет тебя, госпожа. Или отложить? – спросил Рон, и я вскинула на него взгляд.

Он смотрел, как всегда, пристально, изучая меня точно под микроскопом. Я поспешно отложила развратный корсет, который до этого рассматривала, и откинула с лица выбившуюся прядь волос:

- Нет, не нужно. Сейчас умоюсь и приду.

Он кивнул, но сразу не ушел. А потом все же решился на вопрос:

- Ты позволишь себе помочь?

Я прикусила губу, на его лице не было ярости или нетерпения, только нечитаемая вежливость. Стоит начать с малого, решила я и кивнула. Он проводил меня в ванную комнату и прикрыл дверь. Я подошла к фарфоровой чаше, которая служила местным умывальником и стала расстегивать пуговицы на рукавах, чтобы не замочить платье. Мои пальцы нежно отстранили, и Рон занялся мелкими пуговками. Я не стала его останавливать и только спросила:

- Вы всегда помогаете мне с гардеробом и водными процедурами? Или кто-то из служанок?

Мужчина поднял на меня взгляд цвета соснового леса и ответил:

- Мы помогаем тебе во всем, госпожа. Любое твое желание или прихоть. Только скажи.

- Понятно, - ответила я и смущенно отвела взгляд.

К моему запястью притронулись нежные пальцы:

- Я не хотел, чтобы так вышло утром, госпожа. Думал, ты хочешь поиграть, как раньше. Если надо наказывай холодностью меня, не наказывай Стэфа.

Я подняла на мужчину взгляд:

- Я никого не собираюсь наказывать.  

Рон мгновение пристально изучал меня, а я уже знала его следующий вопрос:

- Значит ли это, что ты разрешишь нам остаться с тобой этой ночью? - я прикусила губу, не зная, что ему ответить. Мужчина мне помог: - Ты сказала, что изменилась, что ничего не будет, как раньше. Просто скажи, как ты хочешь, госпожа. Мы сделаем, как ты скажешь.