Пробуждение Жрицы (СИ) - Ризман Мира

― Очень необычный мальчик, ― тихо заметила матушка.

― Какой? ― с интересом переспросила Рена.

― Тот, что сидит напротив тебя, ― пояснила Найрини, указывая на Дамиана.

― И что в нём не так? ― Рена была явно удивлена. Дамиан казался ей бесхитростным юным воином. Она ни на секунду не сомневалась, что его прислали изучать нагские боевые искусства и, заодно, поглядеть на змеиное царство.

― Не верь только глазам. Все наши гости совсем не просты, а тот, что с Шак-ли, вообще с тебя глаз не сводит.

Рене стало резко не по себе. Было в этом что-то постыдное и крайне неприятное, ведь она вовсе не желала привлечь внимание эльфа.

― Почему?! ― произнесла Рена, и в её голосе прозвучали нотки обиды. ― Почему он на меня смотрит?

― Возможно, потому что ты ему интересна, ― уклончиво ответила матушка.

― Это же просто оскорбительно! Мужчина не должен смотреть на незнакомую женщину без её разрешения!

― И любой мужчина-наг никогда не позволит себе ничего подобного, ― Найрини мягко улыбнулась. ― Но ты же прекрасно знаешь, что в других странах иные нравы.

Рена только поморщилась и угрюмо уставилась в тарелку. Теперь её раздражало абсолютно всё. Фальшивая, неряшливая игра Рианмы, навязчивый аромат смол, витавший в столовой, скрежет и стук серебряных приборов по тарелкам, тусклый, неровный свет масляных ламп и нудный голос отца, рассказывающий об особенностях предлагаемого меню. Ей хотелось поскорее выйти из-за стола и скрыться в своей спальне подальше ото всех. Особенно от липких взглядов эльфа.

Но ужин был в самом разгаре. У Рены же окончательно пропал аппетит, а после того, как подали суп из толстолобых гусениц и крестовидных пауков, её и вовсе стало мутить.

― Можно я поиграю вместо Рианмы? ― жалобно попросила она матушку, но та лишь покачала головой.

― Ты - Хозяйка дома, твоё место за столом.

Рене не оставалось ничего, кроме как пить горький змеиный чай и тренировать своё терпение. Впрочем, вскоре она утешилась наблюдением за Дамианом и мальчишкой с Ю, для которых эта трапеза тоже оказалась не из лёгких. Суп из насекомых произвёл на них почти такое впечатление, как и на Рену. Наследник Ю с ужасом отстранился от блюда и нервно осушил целый стакан воды, в отличие от него Дамиан был настроен более философски. Он с интересом изучал содержимое блюда, и даже вылавливал отдельные тушки паучков и гусениц, чтобы поближе рассмотреть на ложке, но есть так и не стал. Мальчишки постоянно перешёптывались, и Рене ужасно хотелось узнать, о чём же они говорят, но подслушивать в собственном доме казалось ей недостойным. В то же время её любопытство только разгоралось, и возможная тайна Дамиана виделась весьма притягательной, но, сколько бы Рена не смотрела на подростка из Каэра, она так и не заметила ничего необычного. А вот мальчишка с Ю, наоборот, вызывал всё больше подозрений. Рена своим змеиным нутром ощущала, что за всей этой боязливой скромностью скрывается нечто важное. Что-то такое, о чём мальчишка, возможно, и сам не догадывался. «Марселу», ― наконец, Рена вспомнила, как его зовут, и тот, словно услышав своё имя, внезапно дёрнулся. Это показалось довольно странным. И, возможно, если бы спустя миг не начали подавать десерт, Рена провела бы ещё эксперимент, но момент был упущен, а сладкий пирог с лягушачьей икрой выглядел вполне съедобно. Вдобавок Мальда сменила за риантой Рианму, и хоть играла она тоже довольно посредственно, фальшивые звуки более не досаждали тонкому слуху, и потому, можно сказать, вечер закончился вполне сносно.

Когда отец поднялся из-за стола, Рена уже настроилась быстро проводить гостей и, наконец, расслабиться, но в её нехитрые планы вмешалась матушка.

― Оставь гостей на Рэла, нам нужно кое-что с тобой обсудить.

Рена была даже рада избавиться от неприятной обязанности и уже предвкушала душевный разговор, но вместо материнской спальни они отправились в отцовский кабинет. Это, конечно, было несколько неожиданно. Однако, сопоставив факты, Рена решила, что всё дело в Сарояне, и отчасти оказалась права. После того, как отец устроился на своём любимом кресле, а матушка встала за его спиной, разговор и в самом деле начался с третьей жены.

― Моё дорогое дитя, ― мягко начал отец, ― Р`дир Ладира рассказала мне о новой выходке Р`тар Сарояны, и мне бы хотелось извиниться перед тобой за это.

― Разве вы должны? ― удивилась Рена.

― Ещё как должен. Я был слишком беспечен по отношению к Ренисе. Мне не стоило идти на поводу у Сарояны, и позволять им обеим маяться от скуки, вместо того, чтобы чему-то учиться. Это только моя ошибка, и я сожалею, что тебе пришлось отвечать за мои проступки.

― Поэтому вы не пустили их на ужин?

― Скажу даже больше, ― хмыкнул отец. ― Я выслал их в северное имение ещё до заката. И не стоит меня осуждать, ― заметив укоризненный взгляд Рены, попросил он. ― Если бы я дал слабину, наш ужин вряд ли состоялся, с этим-то гостем из Шак-ли... Ты и сама понимаешь, нам не нужны лишние неприятности.

― Запомни, Рена, ― вклинилась в разговор матушка, ― пока ты Хозяйка дома, его интересы превыше отношений. Я знаю, у тебя добрые сердца, но сейчас ты не должна чувствовать себя виноватой.

После этих слов в кабинете повисла напряжённая пауза. Рена искренне переживала за Сарояну и Ренису. По её мнению, отцовское решение было слишком жестоким и не столь дальновидным. Мстительная Сарояна теперь наверняка будет упиваться собственной злостью и станет ещё более невыносимой, а бедной Ренисе придётся исполнять безумные планы собственной матери. Рене стало весьма неуютно в качестве главной мишени.

― Но это не всё, о чём мы с тобой хотели поговорить, ― нарушила тишину Найрини.

Отец потянулся к ящику стола и, открыв его, выудил запечатанное письмо.

― После церемонии твоего возвышения к нам кое-что пришло, ― протягивая конверт, сказал он.

Рена привстала с кресла и приняла увесистое письмо. Похоже, внутри было нечто тяжёлое, вероятно, какое-то украшение. Рена с интересом взглянула на необычную чёрную печать, в рельефе которой рисунка ей так и не удалось разобрать.

― И что это? - не решаясь вскрыть конверт, спросила она.

― Предложение, ― понизив голос, произнёс отец.

― Вы хотите выдать меня замуж? ― с некоторым разочарованием, переспросила Рена. Она продолжала вертеть в руках письмо, которое нравилось ей всё меньше и меньше.

― Не то что бы... ― заговорил отец и тут же осёкся, было видно, что ему трудно подобрать нужные слова, и тогда за него продолжила матушка:

― Мы не хотели спешить, да и Нэйдини очень хвалила тебя. И я даже думала, что, может, тебе бы стоило продолжить обучение до Младшей Жрицы, пока мы будем выбирать. Ты же понимаешь, что дочь посла для многих выгодная партия. Но...

Матушка тоже замолкла, и это не на шутку взволновало Рену. Она и предположить не могла, что родители были не прочь оставить её ещё ненадолго в Храме. А уж то, что сама Невеста Полоза, пусть Нэйдини и приходилась сестрой-близняшкой матери, отметила её, как достойную, много значило.

― Но?.. ― настойчиво повторила Рена, желая поскорее узнать о возникшем на пути к идеальному будущему камне преткновения.

― Это предложение не допускает отказа, ― выдал отец, и его мягкое, добродушное лицо посерьёзнело.

― Разве такое бывает? ― удивилась Рена. ― Меня, что, сватают за царевича?

― Почти, ― ответила Найрини. ― Это печать дома Медити ― царской династии, что правила нагами до последней Войны Драконов.

Только теперь стал понятен рисунок на печати: чёрный аспид скрутился в символическую букву «Д». Сломав сургуч, Рена открыла письмо, и на её ладонь выпал медальон из чёрного золота, на котором всё тот же изогнутый аспид сверкал рубиновыми глазами. Рена перевернула украшение и прочла гравировку: «Даркал Д`хас Медити».

― Он ведь уже женат! ― с недоумением воскликнула она.

Рена слишком хорошо знала обычаи. Жрицы всегда становились первыми женами сейлов. Это была незыблемая традиция, как и то, что в Храме учились только старшие дочери. Семьи сейлов всегда отличалась строгой иерархичностью. На звание второй жены претендовали только мастеровые, вне зависимости от их происхождения; в третьи брали дочерей нагов из низких сословий, а последними становились младшие дочери сейлов. А теперь ей, жрице, предлагали занять чужое, незнакомое место. Это был весомый удар по гордости.