Атрионка. Сердце хамелеона - Бланк Эль

Теперь небо стало голубым. Звезда — желтой и не такой слепяще-яркой. Поверхность земли — зеленой и неровной, словно покрытой штрихами, устремляющимися ввысь. Вдали виднелись горы, но необычные — среди камней отчетливо возвышались усыпанные зеленой массой коричневые тонкие прутья. А на переднем плане — атрион, опустившийся на колени и закрывший лицо рукой.

Любопытно… Видимо, это творчество художника, побывавшего в плену на Терре. Вот только среди тех, кто живет на «Дизаре», таких точно нет. То есть спасенные, решившие жить с нами, имеются, но все они фидеры и майнеры, а не экзоты. Значит, автор картины — из семьи с «Аграна».

Интересно, кто с ним работал? Его задумку в реальность помогал воплощать наш майнер или чужой?

Подошла ближе, присматриваясь к границам цветов. Четким, совсем не размытым. Тот, кто выращивал эту стену, дожидаясь, когда художник добавит в питательный субстрат красящие пигменты, — настоящий мастер. Я помню, мой брат, первоклассный пилот, тоже пытался практиковаться в строительстве. Майнеры всегда имеют минимум две профессии: от этого зависит успешность жизнедеятельности дома и комфорт его обитателей. У Ал-Рифа так и не получилось наладить контакт с растущей массой, а уже сформировавшейся он управлял без проблем. В итоге предпочел в качестве второй специализации диспетчерскую службу.

Проем за моей спиной раскрылся. Коридор вновь наполнился звуками, световой всполох окрасил стену, в воздухе разлилась волна удовольствия. Впрочем, мне даже обернуться времени не хватило — спокойствие вновь вернулось. Однако теперь я уже была не одна. Несколько приглушенных мягким покрытием пола шагов, равномерное дыхание, отчетливый интерес и вопрос:

— Вам нравится?

— Необычное восприятие. И очень качественно прорисовано. Это ваша работа?

Я совершенно наугад спросила. Не основываясь ни на каких логических выводах, разве что кроме одного: ни атрион, изображенный на картине, ни тот, который сейчас со мной разговаривает, не из нашей семьи.

— Почти, — очень даже скромно отреагировал незнакомец. — Я всего лишь стену выращивал. А рисовала моя мама.

— Она изумительный художник! И безупречно подобрала нужные пигменты. А вы очень профессионально выбрали нужную скорость роста. — Я ничуть не снизила уровня восхищения вовсе не потому, что автор картины оказалась для моего собеседника прямой родственницей. Мне на самом деле все очень понравилось. — Вы передавали нашим майнерам опыт?

— И учился сам, — внес коррективы атрион. — Нет предела совершенству. Ми-Лар. А вы — Рия-Ла.

Избавив меня от необходимости представляться, мужчина коснулся пальцами своих губ, сняв с них льер, и шагнул ближе, протягивая руку мне.

Отказывать я не стала, повторив его движение. Неофициальное общение всегда проще. И приятнее.

Наши пальцы соприкоснулись, соединясь лишь на мгновение, но даже этого было достаточно, чтобы восприятие его эмоций стало для меня более контрастным и четким.

Доброжелательность, определенно симпатия… Нет, пожалуй, больше — восхищение.

— Твой голос меня покорил, — слова тоже сомнений не оставили. — Я лишь в детстве слышал женское пение, моя бабушка пела очень хорошо, но преемниц ей не нашлось. Сейчас в нашем доме нет певиц.

Искренность и открытость. Никакого лукавства или попыток скрыть вполне очевидную подоплеку — желание получить в семью экзота-певицу. И все же я не удержалась от маленькой проверки:

— Да, я знаю. Ол-Чес ДиеВал об этом говорил.

— Мой отец не оставляет надежды, что однажды в стенах «Аграна» вновь прозвучит женское соло.

Отец? Я внимательнее присмотрелась к своему новому знакомому, действительно обнаруживая все больше сходных черт. Такие же серые глаза, полноватые губы, узкий нос, графитовые волосы, темная кожа. Похож, но… Но я его уже где-то видела! Ой!

— Это ты был на крыше! — ахнула, вспомнив, где именно.

— И приятно удивился, когда увидел тебя на сцене… — Ми-Лар вдохнул глубже, улавливая мою реакцию, и в его голосе появилась обеспокоенность: — Я понимаю, все это выглядит намеренно подстроенным, но я на самом деле ничего не планировал заранее. Не искал встречи специально, разве что сейчас. Боялся, что ты уйдешь и я не успею с тобой поговорить.

Он оправдывался, ощутив в моих эмоциях разочарование. Ведь первое, о чем я подумала, — это владеющее мужчиной меркантильное желание угодить отцу. А мне так хотелось, чтобы я его привлекала как женщина, а не как редкий экземпляр, который нужно заполучить любой ценой. Неужели мое предназначение — единственное, что волнует Ми-Лара?

— О чем поговорить? — пошла ему навстречу, приняв объяснение. Может, я действительно излишне мнительная и недоверчивая?

— О приглашении. — Голос атриона вновь приобрел спокойные, уверенные интонации. — Ты согласишься провести завтрашний день со мной?

Свидание? А вот это… приятно. После наступления совершеннолетия предложения побыть наедине я получала дважды, а по факту кавалером так и не обзавелась. Не сложилось. Это нормальное явление. Папа говорит, что ему до знакомства с мамой тоже не везло в личных отношениях. Хотя ограниченным его выбор трудно было назвать: семья на «Дизаре» даже в те времена уже была немаленькая и другие дома отец посещал не так уж редко. Да и брат мой, похоже, унаследовал ту же разборчивость…

— Соглашусь, — обнадежила я застывшего в ожидании мужчину.

Сделала это очень вовремя — проем снова раскрылся. На этот раз из него появился Ал-Риф, и фонило от брата отнюдь не воодушевлением и беззаботной расслабленностью, как должно быть после представления, а озабоченностью с налетом беспокойства.

— О каком согласии идет речь? — напористо поинтересовался Ал. Видимо, мои последние слова все же услышал.

— Это личное, — поставила я его в известность. — До завтра, Ми-Лар. — Вновь коснулась пальцами губ, чтобы обменяться с ним льером.

Проводив глазами уходящего атриона, обернулась к брату.

— Напрасно согласилась, — не одобрил тот моего решения.

— Почему? — удивилась я.

— Он не сменит ради тебя семью.

— Отчего такая уверенность? — Скептично хмыкнув, я бросила еще один взгляд на картину и направилась в столовую. Есть хотелось до умопомрачения.

— Ты почувствовала от него больше, нежели простую заинтересованность? — Ал-Риф, шагая рядом, принялся меня допрашивать.

— Нет, — отрицать очевидное я не стала. — Но ведь глубокие чувства не сразу проявляются…

— Сразу, — категорично отрезал брат. — Ты еще молодая и этого не понимаешь, потому что опыта никакого. Вернее, мы все так считаем, пока не столкнемся с настоящей любовью.

— А ты много об этом знаешь! — возмутилась я. Даже остановилась, уперев руки в бока, и развернулась к упрямцу: — Где твой хваленый опыт? Сам ведь до сих пор не женат!

— Потому и не женат, — резко осадил меня Ал, в очередной раз доказав то, о чем я уже давно подозревала: он в кого-то влюблен, эта девушка точно не из нашей семьи и взаимностью ему не отвечает даже на минимальном уровне. Иначе бы брат сейчас жил не на «Дизаре», а в ее семье, и ухаживал, ожидая, пока она примет его как мужа.

— Ладно. — Мне пришлось оставить щекотливую тему и вернуться к тому, с чего мы начали разговор: — Допустим, я бы ему отказала. Наши дома разошлись, и с Ми-Ларом я больше никогда бы не встретилась. Но вдруг он на самом деле — моя судьба? А я не дала ни ему, ни себе возможности в этом убедиться.

— Ты максималистка, — охарактеризовал мою позицию брат. — Не он — так другой.

— Кто бы говорил… — едва слышно пробормотала я, опускаясь на сиденье. Хорош советчик!

Дождалась, когда на раздаче появятся стаканы, ловко выхватила желтый, оставив брату синий, и мысленно поблагодарила четыре-один, который так удачно подобрал для нас рацион. То есть «которая». В столовой диспетчерами традиционно работают женщины.

— Почему ты не стал досматривать представление? — полюбопытствовала, вспомнив, насколько неожиданно брат оказался в коридоре. А ведь намеревался сидеть до конца. Он об этом говорил за обедом.